Книга Черный кофе со льдом - Марина Серова

Но на темных аллеях и тропинках парка никого уже не было видно. Наверное, она свернула в кусты. Молодец! Но от меня так просто не уйдешь. Я погасила фонарь, чтобы меня тоже не было видно, и, подойдя к ближайшим зарослям, куда она, по моим расчетам, должна была сигануть, остановилась. Теперь надо сконцентрироваться и стараться уловить каждый шорох.

Мое внимание привлек треск веток, раздающийся неподалеку. Осторожно ступая по траве, я кралась на звуки, как хищник за добычей. Но вот все вокруг стихло. Куда идти дальше, у меня не было ни малейшего представления. Еще один шаг — и под моей ногой предательски хрустнул засохший сучок. В следующую секунду прямо из-под куста у моих ног выскочила «моя беглянка», ударила меня ногой по колену (и без того больному, вот мерзавка!) и снова бросилась бежать. Я не успела ее схватить. Она неслась по газону и, должно быть, уже ничего не соображала от страха. Я снова включила фонарик и, хромая еще сильнее, припустилась за ней. Пытаясь увернуться от меня, Катерина металась и петляла, как заяц. Не знаю, сколько бы мы еще так бегали, но внезапно девушка споткнулась и со всего размаха рухнула в цветочную клумбу. Раздался приглушенный вскрик, затем стон, и все стихло. Я подбежала к клумбе, посветила. Ого, похоже, Катя приложилась головой о торчащий поливочный кран. Она лежала ничком и не подавала признаков жизни. Я осторожно перевернула ее на спину. Катя была без сознания, и все лицо у нее было в крови. Я даже не позлорадствовала. Достав из сумки платок, вытерла кровь. К счастью, ничего опасного — просто разбила нос и поцарапала щеку. Только бы не сотрясение! Осмотрев девушку внимательнее, я увидела, что одна нога у нее здорово ободрана. Тем временем Катерина очнулась и слабо застонала. Она попыталась было снова вскочить, но скорчилась от боли и рухнула в цветы. Кровь из носа лилась тонкой струйкой.

— Ну все, подружка, — сказала я спокойным тоном, — гонки окончены.

Она больше не пыталась убежать. Испуганно смотрела на свою одежду, залитую кровью, и, кажется, не понимала, что с ней произошло.

— Ничего-ничего, до свадьбы заживет, — заметила я. — А теперь давай-ка будь умницей. Я доведу тебя до машины и отвезу к себе. Окажу первую помощь, и мы, наконец, поговорим, как взрослые люди.

Я помогла Катерине подняться, крепко обхватив ее за талию, и мы похромали к моей машине. Сопротивляться девушка больше не пыталась: то ли поняла бессмысленность этого, то ли просто находилась в шоке. Мы, наверное, выглядели со стороны весьма странно. Редкие прохожие, попадавшиеся на улице в этот поздний час, сторонились. И ни один, между прочим, не предложил свою помощь. Благополучно доковыляв до машины, я буквально «сгрузила» Катю на переднее сиденье, села за руль и поспешила отъехать от клуба: мы уже начинали привлекать внимание охраны. Оказавшись на тихой улочке, я остановилась у обочины и взглянула на свою пассажирку. Она запрокинула голову и закрыла глаза. Я предложила ей платок. Катя взглянула на меня невидящим взглядом, но платок взяла и приложила к носу.

Я потерла свое больное колено, посидела немного, расслабившись. Затем сказала:

— Ну что, пора до хаты.

Девушка никак не реагировала. Я тронулась и поехала в сторону дома. Гонок на сегодня хватит. Попав наконец домой, я первым делом проводила Катерину в ванную комнату. Там помогла ей умыться, снять запачканную одежду. Дала запасной халат. Потом достала из шкафчика заморозку и побрызгала Кате в нос, чтобы остановить кровь. Промыла царапину на щеке раствором перекиси водорода. Все это время девушка отрешенно молчала, только морщилась от боли.

В гостиной я перебинтовала ей ногу.

— Как чувствуешь себя, спринтер? Голова сильно болит?

— Можно закурить? — слабым голосом спросила Катя. Ну наконец-то, заговорила. Значит, жить будет. Я молча протянула пачку сигарет, поставила пепельницу, села рядом и тоже с удовольствием закурила. Потом поднялась и направилась на кухню, предварительно спросив:

— Надеюсь, из окна прыгать не будешь? Не советую, седьмой этаж.

Девушка изобразила на лице жалкое подобие улыбки. Есть контакт! Я, похоже, сегодня и злой и добрый полицейский в одном лице. Приготовлю кофе с коньяком. Полагаю, после этого наша беседа все же состоится. А поговорить, думаю, есть о чем: недаром Катя так от меня бегала — наверняка много знает.

Кофе действительно произвел ожидаемый эффект. Апатия девушки сменилась тоской, потом Катя беззвучно зарыдала, вздрагивая всем телом, а проплакавшись, посмотрела на меня таким взглядом, что я поняла: она готова к разговору.

— Что же ты, подружка, натворила? Как тебя только угораздило влипнуть в такую грязную историю? Приключений ищешь на свою… голову?

Катя еще раз всхлипнула и заговорила:

— Все не так, как вы думаете. Я не бандитка какая-нибудь.

— Так расскажи все как есть. Увидишь, легче станет, — посоветовала я своей ночной гостье. — Если боишься кого-нибудь, я помогу тебе скрыться. Только при условии, что ты мне выложишь все как на духу. Не врать, не вилять, правда и только правда. Тогда сможешь рассчитывать на мою поддержку.

— Я боюсь… Я боюсь подвести хороших людей…

— Ну ничего себе! — взорвалась я. — Шантажисты — хорошие люди? Детка, да кто же это так тебе голову заморочил? Ты что же, собираешься одна за всех отдуваться? Даже не вздумай! Ты молодая, вся жизнь впереди, все еще можно исправить.

Но моя педагогическая тирада не произвела на Катерину никакого впечатления. Она продолжала настаивать:

— Вы не понимаете. Это действительно хорошие люди. И это не совсем шантаж.

— Ну брось говорить загадками! Если я не понимаю — объясни. — Я умолкла, решив больше не перебивать девушку.

Она, взвесив в голове все «за» и «против», наконец решилась:

— Хорошо. Наверное, лучше будет все рассказать. Вы похожи на порядочного человека. Тем более вы женщина, значит, поймете. Может, даже подскажете, что теперь делать.

Я утвердительно кивнула и, расположившись поудобнее, вся обратилась в слух…

Прошло больше двух часов с начала нашего разговора. Катя полностью выговорилась и теперь спокойно спала на моем диване. Все, что искажало ее лицо в первые минуты нашего знакомства, — вульгарность, нахальство, панический страх, — все исчезло в ходе ее «исповеди». Теперь, во сне, ее лицо казалось милым и совсем детским.

Я же не могла уснуть. То, что я услышала, было для меня полной неожиданностью. Мне предстояло обдумать, что теперь делать со всем этим. Я ушла на кухню, сделала себе большую чашку кофе, уселась с ней возле открытого окна и принялась прокручивать в голове все детали Катиного рассказа. О нем можно было сказать: «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно». Постепенно все фрагменты рассказа моей новой знакомой, которая говорила сбивчиво, перескакивая с одного на другое и возвращаясь назад, сложились в полную картину.

Катя была давней приятельницей Саши Соколова. Они познакомились года за два до того, как Соколов угодил в тюрьму. Поначалу у них было то, что балагур Александр называл «внебрючная связь». Потом возникла какая-то душевная близость, несмотря на довольно существенную разницу в возрасте. «По сути, это не было романом, — пояснила Катя. — Просто дружба плюс секс. Ошибаются те, кто считает это влюбленностью. Мы хорошо понимали друг друга и могли говорить обо всем. И вообще, Саша здорово поддержал меня в трудную минуту».