Книга Снежное дыхание любви - Вера Копейко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филька забрался на заднее сиденье так ловко, будто всю жизнь с утра до вечера катался на черном джипе.
— Собакам идет машина, верно? — Антон кивнул на Филю.
— Ага, — согласилась Нина.
Они ехали не тем путем, которым Нина и Филя шли из дома до речки. Антон отправился кружным, по дороге. Если спросить Нину, она призналась бы, что готова ехать с ним до самой Москвы.
Антон молчал, Нина тоже. С самого детства отец приучил ее не трещать в машине.
— Где ваш дом? — спросил он, наконец.
— Вон, за забором из рыжего штакетника.
Он помог Нине выйти из машины, довел ее до крыльца.
— Сейчас я отдам вам сапоги, — пообещала Нина. Быстро сбросила их в сенях, нырнула в старые кроссовки и отдала сапоги Антону.
— Спасибо… За все…
Он кивнул, улыбнулся и уехал.
Когда машина скрылась за поворотом, Нина почувствовала незнакомую пустоту. Такой не было даже тогда, когда подслушала Димин разговор…
Мария Андреевна наблюдала за дочерью с некоторым удивлением. Еще недавно она не могла без боли в сердце смотреть на Нину. Опущенные плечи, понурое лицо, никакого блеска в глазах. Страх, который таился в глазах, когда звонил телефон. Она понимала, Нина ждет звонка от Димы, хотя ее дочь не из тех, кто после предательства готов вернуться к прошлым отношениям.
Она теперь забыла про Диму? Похоже, Нина забыла про все и всех, с тех пор, как вместе с Кирюшкой они занялись трюфелями. Какой он шустрый, думала Мария Андреевна. Правильно говорят о молодых людях из провинции — они не напуганы столицей. Они знают, чего хотят, не боятся, что у них не получится.
Мария Андреевна не удержалась и полюбопытствовала — а на самом деле, что это за такие бесценные грибы-трюфели? Однажды утром, сидя в своей библиотеке, прошлась по интернету. А когда увидела, сколько они стоят… В общем, едва смогла выдохнуть. Неужели?
Если на самом деле Нина с Кирюшкой кое-что заработают, тогда… Тогда Нина поедет в Тунис. Доктор, с которым Мария Андреевна работала на конференции, пишет ей по электронной почте, всякий раз спрашивает о дочери. Он показал фотографию доктору, тот готов заняться ею. Сын доктора тоже видел, и хочет написать ей, если она разрешит.
Мария Андреевна собиралась поговорить с Ниной о необычном предложении. Но не могла найти подходящий момент. Она не знала, что Нина с бабушкой уже посмеялись над этим возможным путем к успеху.
Марию Андреевну, надо сказать, приятно удивляло, что Нину не беспокоит ее лицо. А вчера Нина спросила:
— Ты можешь написать своему знакомому в Тунис? Тому доктору, с которым работала на конференции? Спросить, растут ли в Тунисе пустынные трюфели?
— Трюфели в пустыне Сахаре? — изумилась Мария Андреевна.
— В пустынных районах Африки всегда росли трюфели, — объяснила Нина. — Я читала в старых книгах, что там они выходят на поверхность в виде клубней, причем, очень крупных.
Мария Андреевна слушала дочь, смотрела на нее, ей показалось, что не только азартное увлечение трюфелями причина этого блеска в глазах. Она… влюбилась? Но… в кого? Неужели пропустила что-то, занятая своими делами и постоянными мыслями о том, как помочь Нине?
— Это нужно тебе? — осторожно спросила она.
— А кому же еще? — Нина засмеялась. Она догадалась — мама хочет спросить о чем-то еще. Но не рассказывать же ей о том, что произошло в воскресенье на реке, потом в доме у Антона Метельского.
Мария Андреевна больше ни о чем не спрашивала. Что ж, сердце Нины свободно, в нем нет больше места Диме, она уверена. Этот блеск в глазах что-то значит. Он появляется тогда, когда женщина готова что-то изменить в своей жизни.
Или уже изменила?
Мария Андреевна почувствовала, как сердце зашлось в тревоге.
— Я напишу ему. Спрошу.
— У тебя хороший вкус, — сказал Антон, окидывая Нину взглядом. Он хотел добавить, что именно это качество в людях он ценит больше всего. Вкус. Себя он относил к числу людей со вкусом. На самом деле, можно ли заниматься трюфелями, столь изысканными грибами, не обладая им?
Он улыбнулся. А ведь Нина, судя по всему, никогда их не пробовала. Или все-таки пробовала? Едва ли она отрезала кусочек от тренировочного экземпляра, обмусоленного Филькой?
Он пригласит ее в ресторан, где подают трюфели, решил Антон, и ему захотелось сделать это скорее. Он давно не водил девушек в ресторан. Почему? Да потому что ему попадались девушки без вкуса, осенило его.
А ведь Нина, когда он выловил ее в реке, была одета с удивительным вкусом. Казалось бы, обычная куртка, джинсы, ботинки. Под ними — свитерок, который намок так, что пришлось выжимать. Но под джинсами и свитерком надето белье одного цвета. Его подруга, с которой они прожили восемь с половиной месяцев, считала, что если она не собирается ни перед кем раздеваться, то какая разница, что под одеждой?
На Нине было черное термобелье, хорошего качества. Чтобы купить такое, надо обладать вкусом не только к вещам, но и к самой жизни. Если угодно — любить себя, свое тело. Тонкое, но сплетенное где-то на севере Европы, оно прекрасно облегало тело, согревало, не стесняло движений. Если честно, он расстался с последней пассией из-за ее пристрастия к красному безумству. Так Антон называл алые стринги, которые она надевала под джинсы.
Антон не раз спрашивал себя, почему для него так важен вкус. Однажды, глядя на звездное небо, догадался — мир вокруг создан с большим вкусом. Небо, земля, то, что на ней растет, и то, что в ней таится — настоящие чудеса вкуса. Человеку остается научиться замечать и развивать в себе то, что он чувствует, наблюдая за природой.
— Ты так считаешь? — спросила Нина, обдумав его похвалу. — У моей мамы вкус гораздо лучше, чем у меня. Ее все называют стильной.
Его глаза то и дело искали ее губы, крупные, полные, ему нравилось смотреть, как легко они двигаются, когда Нина говорит. Они как будто играют и дразнят тех, кто смотрит на них. А она сама знает, как действует на мужчин?
Он усмехнулся. Похоже, нет. Ему известно о жизни больше, чем ей. Для таких, как Нина, умных, гармоничных от природы людей, физический недостаток заставляет компенсировать его чем-то другим. Стать лучше других. Хотеть больше других. И очень часто им это удается. С ними интересно.
Сегодня Антон ждал Нину на обледенелых ступеньках библиотеки. Нина должна принести распечатку северной части карты.
— Хочешь пирожное? — спросил он, когда они свернули к бульвару. Нина шла легкой, скользящей походкой, как будто на ней были не ботинки на толстой подошве, а туфельки. Под ногами не обледенелый тротуар, а натертый паркет бального зала.
На Нине была черная пуховая куртка, черные джинсы. На плече висел рюкзачок, но на нем — это Антону нравилось больше всего — не болталась ни белочка, ни собачка, или еще какой-нибудь талисман, оберег или прочая ерунда.
