Книга На всю жизнь - Нэн Райан

Ник перестал выбирать цветы. Его теплая улыбка исчезла. Сверля старую китаянку сощуренными серебристо-серыми глазами, он пробормотал:

— Господи, нет! Иисусе! — Его смуглое красивое лицо стало твердым, как гранит, Ку Джен закивала:

— Схватили маленьких детей и продали их в…

— Я знаю, — прервал ее Ник, почувствовав тошноту от одной этой мысли. — Это необходимо остановить! — жестко произнес он.

— Что надо остановить? — спросил Лин Тан, худощавый слуга Ника. Он подошел, неся в руке пустую соломенную корзину. — Добрый день, Ку Джен. — Лин Тан вежливо поклонился старой цветочнице.

— Рада видеть тебя, Лин Тан, — с улыбкой поклонилась Ку Джен.

Увидев Лин Тана, Ник сразу же вспомнил о молодой дочери своего слуги, Мин Хо. Нахмурившись, Ник произнес:

— На улицах пропало еще двое китайских детей. Пожилая цветочница сказала:

— Твоя дочь Мин Хо очень хорошенькая молодая девушка. Опасно.

Кивая, Лин Тан ответил:

— Очень опасно. Я предупреждать Мин Хо много раз. Говорить ей, чтобы не выходить одна.

— Она должна всегда помнить об этом, — предостерег Ник.

Ник стал складывать отобранные цветы в корзину, которую держал Лин Тан. Он остановился только тогда, когда большая корзина до краев наполнилась яркими цветами.

Поклонившись старой женщине и попрощавшись с ней, Лин Тан поспешил в дом, неся корзину с цветами. Ник подождал, пока слуга уйдет, потом опустил в ладонь Ку Джен блестящую двадцатидолларовую золотую монету. От его щедрости в ее старческих глазах заплясали искорки счастья.

Однако Ку Джен затрясла седой головой в притворном возмущении:

— Нет, Никорас Даниел Мак-Кейб! — Она крепко зажала большую тяжелую монету в ладони. — Невозможно взять. Слишком много заплатить за цветы.

— Неужели? — спросил Ник, как бы удивившись. Он покачал темноволосой головой. — Извини, Ку Джен, нет ничего мельче. — И пожал широкими плечами.

Торопливо засовывая золотую монету в карман, Ку Джен с улыбкой спросила:

— Хороший бизнес, Никорас? — Ник осклабился:

— Когда выступает Роуз Ре или, остаются свободными только стоячие места на… на…

Ник неожиданно замолчал и прислушался.

Неужели ему послышался звук колокольчика?

Не успел он оглянуться и посмотреть, как услышал нечто большее. Во влажном, пахнущем дождем воздухе разносились звуки неумелой игры на бубне и рокот бухающего турецкого барабана.

Густые брови Ника Мак-Кейба всегда темнели от гнева. Сейчас они стали почти черными.

Он не спеша развернулся, не замечая, что на него упали первые капли дождя. Его внимание было целиком поглощено худой женщиной в синей униформе, находящейся на расстоянии квартала от него.

Капитан Кей Монтгомери с серебряным колокольчиком в руке вела свой разношерстный взвод по Пасифик-стрит. Она направлялась прямо в его сторону. Армия ее увеличилась в числе. Он насчитал добрую дюжину мужчин, идущих за пламенным капитаном. Некоторые из них были в униформе, другие в лохмотьях.

Ник довольно долго смотрел на приближающуюся армию со смешанным чувством негодования и восхищения. Он вздохнул и покачал головой. Рыжеволосая капитанша армии была единственной в своем роде упрямой особой женского пола. Головная боль. Ясно, что ее ничем не запугать. Она никуда не уйдет отсюда, и горе неудачникам!

Она немного напоминала ему самого себя, когда он в двадцать один год открыл свой первый клуб в Барбари-Коуст. Большие дяди изо всех сил пытались прикрыть его заведение, вышвырнуть его вон, запугать. У них ничего не вышло. Он не сдавался, несмотря на угрозы, драки и тактику сильной руки.

Ник тяжело вздохнул и посмотрел на старую цветочницу. Ку Джен улыбалась, а ее водянистые глаза подмигивали ему.

— Итак, — произнес он, — ты ведь слышала о религиозном нашествии?

Старая женщина лукаво улыбнулась. Покачивая седой головой, она проговорила:

— Я слышать, рыжеволосая леди-проповедница вошла прямо в клуб «Карусель». — Хихикнув, как девчонка, она прибавила: — Она ударила Большого Альфреда по голове, и он потерял сознание!

— Это правда, — пришлось признать Нику. Наконец и он ухмыльнулся. Он снова посмотрел на приближающуюся Армию спасения. Его взгляд остановился на стройном командире в черной шляпке. — Что скажешь, Ку Джен? Ты согласна, что сумасшедшая рыжеволосая капитанша просто-напросто напрашивается на неприятности?

Улыбнувшись ему, старая Ку Джен сказала:

— Капитан может и избавить от некоторых неприятностей, Никорас.

Продолжая ухмыляться, Ник повернул темноволосую голову. Кивнув, он подмигнул старой китаянке и, возведя глаза к небу, произнес:

— Да помогут нам небеса.

Капитан Кей заметила Ника Мак-Кейба, стоящего на тротуаре со старой цветочницей-китаянкой. Сердце у нее в груди сильно заколотилось, а тонкие волосы на затылке, у основания шеи, встали дыбом.

Кей сказала себе, что Ник Мак-Кейб совершенно ее не волнует. Ей нет до него никакого дела. Пусть себе стоит на тротуаре и смотрит сколько душе угодно. Она не будет — во всяком случае, постарается — обращать внимание на любые слова или действия злого владельца салуна.

Однако Кей испытала большое облегчение, когда Ник покинул свое место, укрывшись за дверями от начинающегося дождя. Избавившись от этой досадной помехи, Кей уверенно зашагала вперед. В этот хмурый дождливый полдень она была настроена довольно оптимистично.

Капитан Кей чувствовала, что со времени прибытия на побережье она достигла успехов, совершив не — которую толику добрых дел. Ее армия росла, как росли и скудные пожертвования. Они собрали денег, которых хватило на покупку блестящего латунного бубна, большого турецкого барабана и аккордеона. И, как ей казалось, преданные солдаты армии не так уж плохо играли на новых инструментах.

Джайлс Лотом был рожден для игры на бубне. Пыл, с которым Бобби Ньюман бил в турецкий барабан, восполнял неразвитое у него чувство ритма. А Матфей — иссохшийся пьяница из тюрьмы на Франт-стрит — вероятно, в прошлом играл на фортепьяно или аккордеоне, хотя и не мог вспомнить об этом. Он был бесподобен. Он мог прекрасно сыграть любую религиозную песню из тех, что она предлагала.

С сияющими голубыми глазами, с надеждой в сердце капитан Кей Монтгомери горделиво вела свою армию по Пасифик-стрит, привлекая внимание любопытных, раздражая сытых и даруя надежду отчаявшимся.

Армия остановилась, чтобы перевести дух, как раз перед закрытыми дверями неосвещенного клуба «Золотая карусель». Подняв потрепанную Библию, Кей проповедовала перед собравшейся толпой, стараясь говорить дружелюбно простыми и доходчивыми словами.

Дождь постепенно усиливался. Случайные мелкие брызги скоро превратились в тяжелые, относимые ветром капли. Капитан Кей и ее войско оставались неколебимы. Они не теряли спокойствия, не позволяя маленькому дождю испортить их настрой.