Книга Преступление в двух сериях - Марина Серова

* * *

Поднявшись по звонку будильника, я не позволила себе разлеживаться. Это только в рекламе хорошо: сижу, а денежки идут. Меня же, как любого волка, кормят ноги.

Постояв под горячим душем и с наслаждением выпив огромную чашку свежесваренного кофе, я с удовольствием, знакомым лишь заядлым курильщикам, выкурила первую сигарету. А затем собралась на выход, поступив сегодня умнее, чем вчера, — надела джинсы и сапожки на плоской гибкой подошве. И вот, удобно экипировавшись, я вышла из дома, предполагая, что на целый день.

Улица встретила меня почти зимним холодком, пощипывающим щеки и освежающим. Туман еще не успел раствориться, но буквально на глазах становился менее плотным под воздействием холодного равнодушного солнца и легкого ветерка. Погрузив свое еще довольно-таки сонное тело в машину, я поехала к дому Масловой, действуя по намеченному перед сном плану.

Добравшись до места и устроившись в машине поудобнее, но так, чтобы хорошо видеть подъезд и сразу заметить Людмилу, если она решит прогуляться, я закурила и вставила в уши наушники. В них царила тишина, звонкая до прозрачности и тяжелая, как хрусталь. Я задумчиво выпускала дым в щелку окна, и он растворялся в плотнотуманном, расцвеченном тусклыми солнечными бликами воздухе. Аромат зимы, проникая в окно, слегка пощипывал ноздри, от чего не спасала даже включенная печка.

В одном из наушников, передающем действия в квартире, заработал «жучок», поставленный под столом в зале, — раздались противный скрежет, стук, журчание воды, и отчетливый голос Масловой произнес смачно:

— Черт побери, эти долбаные чашки! З-зараза!

Так, хозяйка квартиры проснулась, умница. Теперь можно и по телефону поговорить, а то и прогуляться куда-нибудь по делам, язвительно подумала я, выбрасывая окурок за окно, в повлажневшую и покрывшуюся ледяной сверкающей корочкой листву и закуривая еще одну сигарету. Но во втором наушнике, связанном с телефоном, по-прежнему царила тишина. Зато первый осыпал меня не слишком приятными звуками — кажется, по столу елозила тряпка.

Полученная по моим личным каналам техника была первосортной и озвучивала все, чуть ли не дыхание человека в комнате. В данном случае чуткость прибора отнюдь не доставляла мне удовольствия — бессмысленное бурчание Людмилы, обладательницы пронзительного голоска, вместе с ширканьем тряпки создавали мощную атаку на барабанные перепонки. Я уменьшила громкость почти до конца.

Стрелка на часах, кажется, замерла. Да, такое времяпрепровождение не назовешь занятным. Скорее уж занудным.

Наконец второй наушник щелкнул, и я прибавила его громкость.

— Алло? — низкий мужской голос звучал с полувопросительной-полусонной интонацией.

— Привет, золотце, я тебя не разбудила? — затрещала Людмила. — Помнишь, мы договаривались, что я тебе позвоню… Только я обнаружила, что у меня сегодня встреча, вот и решила позвонить пораньше. Как дела?

— Нормально, ты меня не разбудила, я рад тебя слышать. — Голос был невозмутим.

— Как твой шеф относится к закупке лазерного оборудования?

— Аналогов много, говорит. Но я к нему все время подкатываюсь, так что, думаю, согласится. — В мужском голосе прорезалась язвительная улыбка. — Людочка, еще немного потерпишь?

— Конечно, — весело откликнулась Людмила. — Только действуй побыстрее, а то мой знакомый может продать всю партию.

— А нового ничего нет? — осведомился мужчина с любопытством.

— Пока нет.

Мне показалось, что в голосе Масловой при этих словах прозвучала еле заметная растерянность и еще — какой — то намек. Раз она распространяет оптику и все, связанное с данной отраслью техники, то могла бы продать этому своему абоненту и чертежи Шолонского. Если они у нее, конечно. Или пока опасается?

— Но если будет, ты ведь сообщишь… — попросил мужчина. Людмила с готовностью, кокетством и сдержанной иронией ответила:

— Конечно, только ты сначала пропихни первый заказ.

— Говорю тебе — скоро контракт будет подписан, — заверил ее собеседник.

— Ну тогда пока. Звони, если что. — В наушнике громким щелчком прозвучал отбой. Но тут же сработал другой.

— Вот придурок! — возмущенно буркнула Людмила. Голос ее был немного приглушен, но звучал достаточно четко. — Не может шефа обработать побыстрее! Лучше бы… Ой, к черту, — лаконично завершила монолог с самой собой Маслова.

Я совершенно забыла о сигарете, торчавшей в моей замершей руке, и вот результат — огонек, подобравшись к пальцам, задел кожу. Чертыхнувшись и швырнув сигарету за окно, я подула на пострадавший палец и продолжила вслушиваться в тишину. Скучно! Хоть бы Людмила Владимировна еще кому-нибудь позвонила…

Ну и что, что скучно? Такая уж у меня работа, а призвание не выбирают. Если бы я хотела иметь нормированный рабочий день и фиксированный оклад, работала бы в прокуратуре, как раньше. Но раз уж предпочла вольные хлеба — терпи, Татьяна Александровна.

А из прокуратуры я ушла по единственной причине — терпеть не могу, когда мной пытаются руководить. Неважно кто — просто не люблю, и все.

Я задумчиво закурила очередную сигарету, выдохнув дым сквозь ноздри, и посмотрела на порядком опустевшую пачку. Нет, так нельзя — я начала слишком много курить. Надо либо бросать, либо перейти на сигареты полегче. О здоровье пора позаботиться.

Наушники мертво молчали. Ни единого звука. Солнце начало пригревать сквозь стекло автомобиля. Тоска.

Дверь масловского подъезда открылась, и я тут же насторожилась. Но из подъезда вырулила какая-то бабуська, тянущая за собой несчастную болонку, которой, по-моему, страшно не хотелось покидать теплую квартиру. Собачка отчаянно сопротивлялась, пытаясь оттянуть неотвратимое и скользя всеми четырьмя лапами по обледеневшим ступеням.

Я так заинтересовалась разворачивающейся на моих глазах сценой, что едва не упустила Людмилу. Хороша бы ты сейчас была, частная сыщица Таня Иванова: наблюдала за какой-то не желавшей идти на прогулку болонкой, а твоя подозреваемая ускользнула бы, не применив ни единой уловки!

Маслова вышла из дома, красуясь в светлой короткой дубленке. Сапоги ее, на сей раз черные, с трудом цеплялись за асфальт тонкими шпильками. Боже, на какие жертвы эта дамочка идет ради сомнительной привлекательности!

Я выскочила из машины, поспешно сунув сотовый в карман куртки — вдруг у Кири появятся новые сведения, и он решит мне позвонить, — и осторожно пошла вслед за Масловой, пытаясь не повторить вчерашнюю ошибку.

Людмила, впрочем, оглянулась лишь пару раз. И я умудрилась остаться незамеченной: один раз — купив пачку легкого «Парламента», а второй — отвернувшись и закурив. Судя по всему, Маслова не обратила на меня внимания. Конечно, ведь сегодня мои стройные ноги не мозолили ей глаза, джинсы надежно скрывали великолепие моих конечностей от ее невинных глаз.

Маслова постояла на остановке, покурила и ринулась в подошедший троллейбус, отшвырнув недокуренную сигарету. Бычок врезался в начищенный ботинок какого-то подростка, впившись в кожзаменитель кровожадно-алым огоньком, отчего «ребенок» не по-детски заверещал, мешая проклятия с матерными словами.