Книга Миссис По - Линн Каллен

– И все же. Она милая? Или злючка?

– Как ни странно, и то и то. Но, скорее, все-таки милая. Думаю, намерения у нее благие.

Элиза вытащила иглу с другой стороны.

– Это странно звучит.

Я рассеянно взялась за подол своего короткого плаща.

– Хоть она и много говорила, понять ее было трудно. Сказать по правде, она скорее привела меня в замешательство.

– Значит, она тебе не понравилась…

– Это не так.

– …но тебе понравился ее муж, а ты, очевидно, понравилась ему.

– Я этого не говорила!

– Он пригласил тебя к себе в дом.

– По просьбе жены.

– И вы с ним беседовали наедине.

Я выловила из корзины одинокий чулок Винни и просунула палец в дыру на пятке:

– Совсем недолго. Он немного проводил меня.

Я почувствовала на себе ласковый, заботливый взгляд Элизы. Потом она вернулась к шитью.

Словно сокровище из тайника, я извлекла из памяти воспоминание о разговоре с мистером По. Я искала в его словах крупицы тепла – и, к собственному удивлению, находила их во множестве, – когда Элиза вновь заговорила:

– Фанни, будь осторожна. Сейчас, когда нанесенная Сэмюэлем рана еще так свежа, ты очень уязвима.

Я рассмеялась:

– Мистер По влюблен в свою жену. Ты делаешь из мухи слона.

– Может быть, так и есть. – И она замолчала над своим шитьем, но уже в следующее мгновение сказала: – Знаешь, кто оставил мне сегодня визитную карточку? Преподобный мистер Гризвольд.

– Я рада, что меня не было.

– Фанни! – засмеялась она.

– Прости. Это прозвучало грубо. Но он просто… ты не находишь, что в нем есть что-то отталкивающее?

– Я его не знаю. Но, вероятно, ты должна с ним встретиться. Он может очень тебе пригодиться. Рассел говорит, что у него свои люди во всех издательствах. – Она вытянула иголку. – Может быть, он приходил к Расселу.

– Пожалуйста, пусть так и будет.

Она усмехнулась и перекусила нитку – починка была закончена. Разговор на тему мистера По тоже был закончен, по крайней мере, на сегодня.

8

Наступила суббота, а вместе с ней – очередной литературный вечер в доме мисс Линч. По причинам, которые я отказывалась признавать, я оделась с особой тщательностью. Когда горничная Элизы, Мэри, застегивала платье у меня на спине, мне пришло в голову, что мисс Фиск, мисс Хант и другие богатые барышни стараются выглядеть беднее, чем они есть на самом деле, чтобы лучше вписаться в атмосферу сборищ у мисс Линч, в то время как менее состоятельные люди прилагают максимум усилий, чтоб казаться состоятельными. Как глумился бы Сэмюэл над показной воздержанностью мисс Линч, особенно зная, что она проживает совместно с матушкой, и обе они на самом деле женщины довольно богатые! Его приводило в бешенство, когда те, кто имеет деньги, не выставляли это напоказ. Он полагал это нечестным. Только богатые, говорил он с горечью, могут вести себя так, словно доход не имеет никакого значения. Я задавалась вопросом, вернется ли он когда-нибудь в Нью-Йорк. Пока что он упускал прекрасную возможность ловить рыбу в мутной воде здешнего нового пруда, одновременно подтрунивая над интеллектуальными претензиями местных богатых красавиц. У той, что подцепила его сейчас, должно быть, целые горшки золота, иначе его было бы не удержать так далеко от столицы в течение такого долгого времени. А может, его просто так мало заботят дети и я.

Пока Мэри застегивала мне рукав, Винни погладила блестящий атлас моей юбки.

– Ты такая красивая, мамочка. Ты там будешь самой прекрасной дамой.

Она не видела ни миссис Батлер, красота которой славилась по обе стороны Атлантики, ни мисс Линч с ее бело-розовой милой шаловливостью.

– Едва ли, дорогая, но все равно спасибо тебе. Мэри, и тебе спасибо, – сказала я, когда служанка закончила с моими пуговицами.

– Вы прекрасно выглядите, мэм.

Я улыбнулась Мэри, простое платье которой не могло скрыть ее собственную яркую красоту. Глубокие синие глаза, подчеркнутые родинкой на левой щеке, здоровый румянец, алые губы, черная шевелюра, какая бывает у темноволосых ирландцев, – она была так же головокружительно хороша, как породившие ее зеленые сельские ландшафты. Скоро какой-нибудь мужчина захочет обеспечить ее за собой, и тогда Элиза лишится квалифицированной няньки.

Сидящая на моей кровати Эллен сказала:

– Я бы хотела, чтоб сейчас тебя увидел папа. Тогда он больше никогда бы не уехал.

Шагнув к старшей дочери, я прижала ее к себе, злясь на Сэмюэля за ту боль, которую он причиняет своим дочерям, и еще больше за то, что в своей поглощенности собой он даже понятия об этом не имеет.

– Вряд ли ты или я могли бы сделать что-то, что заставило бы его остаться тут, милая. Он вернется, как только сможет. Дело тут совсем не в нас.

Личико Эллен исказили сомнения:

– Он прислал письмо?

– Нет.

– Может быть, тебе надо было поласковее с ним обращаться.

Я раскрыла объятия внезапно расплакавшейся Винни и тоже прижала ее к себе.

– Ваш папа очень-очень вас любит. Разве может быть иначе? – Я поцеловала их в макушки. – Вы же самые милые, самые умные, самые замечательные глупышки в мире.

Я встала, улыбаясь, хотя сердце мое разрывалось от жалости к дочуркам.

– Ну, – весело сказала я, – как вы думаете, какое на этот раз будет у мисс Фуллер ожерелье – из ракушек, костей или из зубов зверюшек?

Глаза Винни округлились:

– Из костей!

Обе мои дочери видели мисс Фуллер во время послеобеденного променада по Бродвею еще осенью, в один из ясных деньков. Нетрудно догадаться, что весьма специфическое платье мисс Фуллер произвело на них неизгладимое впечатление.

– Из зубов, – вернулась в свою строгую ипостась Эллен. – Из человеческих зубов.

– Очень возможно, – сказала я. – Может быть, по пути к мисс Линч она зайдет к какому-нибудь дантисту и возьмет у него несколько штучек.

Эллен нахмурилась:

– Может, она их ворует у людей.

– Эллен! – Мой преувеличенно шокированный тон вызвал у нее улыбку.

Пока они обменивались кровавыми и неправдоподобными версиями того, где мисс Фуллер могла бы пополнять свои запасы зубов, я рассматривала внезапно возникший сюжет для жуткого рассказа. Что, если некая красивая женщина, потерявшая зубы в результате болезни, заставила свою горничную отдать ей зубы? А потом она как-то вставила их себе в десны и вдруг обнаружила, что начала думать и говорить, как горничная?

Я потрясла головой, чтоб избавиться от этой омерзительной фантазии. Как я могу писать стихи такого рода, пусть даже они и хорошо продаются, если обращение к темным материям так меня нервирует? И как только мистер По выносит все это? Можно подумать, что его психика больна. Однако тот мистер По, которого я начала узнавать, вовсе не производил впечатление безумца, наоборот, когда мы беседовали наедине, он казался весьма здравомыслящим и даже вдумчивым. Честно говоря (куда более честно, чем я могла сказать Элизе), я думаю, что мне очень многое в нем понравилось.