Книга На ловца и зверь бежит - Марина Серова

Я начала обыск с письменного стола, стоявшего в спальне, перетрясла все ящики и, не найдя ничего похожего на объект поисков, раздвинула дверки шкафа-купе. Меня приятно поразили ряды «плечиков», на которых аккуратно были развешаны тщательно отутюженные костюмы — не от Шульмана, конечно, но вполне приличные, — стопки чистого белья, носовых платков, полотенец лежали на полках в соседнем отделении. После шкафа я перешла к постели и, закончив заниматься спальней, направилась в гостиную.

Но тут я вдруг услышала металлический скрежет в замке входной двери. Влипла! Лысенко пришел! Сердце, подобно языку могучего колокола, больно ударило в грудь. Спокойно, девочка! Мозг лихорадочно заработал, оценивая положение, и уже через мгновение, как это не раз бывало в критических ситуациях, я, зажав в кулак свои эмоции, хладнокровно приступила к действию.

Прошло уже секунд десять, а дверь еще не открылась. Либо Лысенко надрался в стельку и не может попасть ключом в замочную скважину, либо… Господи, как же я сразу не поняла, да это же звук отмычек. Кто-то еще интересуется, как поживает корреспондент «Тарасовских известий» господин Лысенко. И, кажется, я даже догадываюсь, кто. Прошло больше минуты, прежде чем многострадальный замок поддался и дверь отворилась. Я в это время закрывала за собой другую дверь — шкафа-купе. Оставив крохотную щелку, я погрузилась в тревожное ожидание, предусмотрительно вытащив из кобуры «ПМ».

— Ну, блин, и параша! — раздался в гостиной грубый мужской голос, осипший то ли от простуды, то ли от чрезмерного увлечения табаком и алкоголем. Про себя я дала говорящему кличку Сипатый.

Потом я услышала, как кто-то смачно плюнул, и другой голос, более высокий и властный, громким шепотом выругался:

— Какого черта ты здесь харкаешь! Не оставляй следов.

— Да здесь, блин, даже если обделаешься, и то незаметно будет, — ответил Сипатый. — Смотри-ка, Бобер, здесь, кажись, жмуриков нет, — весело продолжал он.

— Кончай хохмить, давай лучше принимайся за дело, — приказал Бобер, как я поняла, главный в их парочке, — и быстро. Если застукают, то на нас и того мертвяка повесят, понял?

— Понял, понял, — пробурчал Сипатый.

— Тогда разделимся, — по-деловому скомандовал главный, — я беру комнаты, ты — все остальное. Если закончишь первым, поможешь мне. Начинай.

Мое убежище находилось аккурат напротив открытой двери в гостиную, и я видела, как Бобер, встав посреди комнаты, достал пачку «Мальборо» и, прикурив от зажигалки, глубоко затянулся и посмотрел по сторонам, как бы прикидывая, с чего начать. Мне почему-то тоже невыносимо захотелось сделать хотя бы несколько затяжек, но я тут же отогнала от себя эту мысль и, продолжая наблюдать за Бобром, поняла, почему у него такая кличка: когда он, осматривая комнату, поворачивался ко мне в профиль, он напоминал этого грызуна.

Теперь я знала, что не ошибалась, предположив, кто ковырялся в замке. Это была та самая «сладкая парочка» в куртках и кроссовках, из квартиры Ларионова.

Похоже, что они получили задание планомерно обшарить квартиры всех сотрудников редакции «Тарасовских известий». Но как они вышли на редакцию? Ясно, что им еще неизвестно, что документы выкрала Синчугова, а значит, и то, кому она их передала. Но сути дела это не меняет: если они отыщут документы раньше меня, плакали тогда мои премиальные.

Интересно ты, девушка, рассуждаешь. Для начала тебе нужно, по крайней мере, выбраться отсюда.

Мои размышления прервал Бобер, который вошел в спальню-кабинет и начал обыск так же, как и я, — со стола. Это заняло у него не слишком много времени, и, подойдя к шкафу, он раздвинул дверцы.

Приставив ствол пистолета к его лбу, я как можно уверенней произнесла:

— Руки вверх, Бобер. Милиция! Вы арестованы!

Его реакция оказалась, мягко говоря, не совсем такой, какую я ожидала. Вместо того чтобы выполнить мою команду, Бобер, на мгновение опешив, тут же оценил ситуацию. Видно, он был тертым калачом. Осклабившись, он произнес:

— А я тебя помню, куколка.

Он даже не пытался отобрать у меня оружие, совершенно верно рассчитав, что стрелять в такой ситуации было бы для меня непростительной глупостью.

— Малыш, — громко позвал он своего напарника.

Не став дожидаться, пока к нему подоспеет подмога, я что было сил стволом пистолета ударила его в солнечное сплетение и, свалив его начавшее сгибаться от боли тело на бок, бросилась к выходу.

С быстротой молнии я пересекла гостиную и была уже в прихожей, когда дверь ванной распахнулась и оттуда, преграждая мне дорогу, грузно вывалился Малыш, непонимающе вращая глазами. Я сунула «макаров» ему под нос.

— Милиция, Малыш. Руки вверх! — На этот раз моя уловка сработала, парень поднял руки и, ошарашенный, застыл.

— Назад, быстро! — Я втолкнула его в ванную и лязгнула защелкой, запирая дверь.

Я уже почти открыла входную дверь, когда в голове моей сверкнул огненный зигзаг, испепеляя сознание, и все погрузилось во тьму.

* * *

Сознание медленно возвращалось ко мне. Дикая боль в затылке неистово пульсировала в унисон с ударами сердца. Не открывая глаз, я пыталась вспомнить, что произошло, и мало-помалу в моем мозгу начала выстраиваться вереница недавних событий. Попробовав пошевелиться, я обнаружила, что связана, как говорится, по рукам и ногам. Руки за спиной затекли. Я лежала на грязном полу лицом вниз. Сколько же прошло времени? По-видимому, около часа. Я с трудом повернула голову набок и приоткрыла веки. Сквозь колыхавшуюся пелену тумана проступил силуэт Бобра и просочился его голос:

— Очухалась, падла? Ми-ли-ция! — пренебрежительно хмыкнул он. — Да мы тебя сами ментам сдадим. Нам еще спасибо скажут.

Я молчала, собираясь с мыслями.

— Кто ты такая? Слышишь меня? Отвечай!

— Развяжите меня, — я не узнала своего голоса, он стал глухим и хриплым.

— Еще чего. Может, тебе и какавы с чаем подать? — с издевкой сказал Бобер и, обращаясь к Малышу, которого я не видела, добавил: — Ну, что с ней делать, как ты считаешь, Малыш?

— Ага, — тупо заржал тот, — ща сделаем… вставим по самую сурепку.

— Перетащи ее в кресло, — обращаясь к своему подельнику, приказал Бобер.

Малыш обхватил меня своими лапищами и швырнул в кресло. От боли, пронзившей меня с головы до копчика, я застонала.

— Прошмонай ее, — продолжал командовать Бобер.

Тот обшарил карманы моей «харлейки» и, найдя в одном из них мою лицензию, протянул ее своему командиру.

— Т-а-к, — промолвил Бобер, — сыщица, значит. И что же ты здесь ищешь?

— Уж не то же, что и мы? — подхватил Малыш.

— Ребята, вы вляпались в большое дерьмо, — как можно увереннее произнесла я, беря их на пушку, — вы оставили в квартире убитого вами Ларионова столько «пальчиков», что хватит на «вышку». Но если вы развяжете меня, мы сможем обсудить это.