Книга И скоро день - Барбара Майклз

Отцу никогда не нравился Барт. Он был слишком учтив, слишком хорошо одет и слишком непохож на них, чересчур красив. Он частенько улыбался, особенно когда папа задавал вопросы, которые, с его точки зрения, никак не могли быть смешными, например: «Что вы собираетесь делать, на что существовать?» Барт отвечал с неизменной улыбкой на лице: «А нам много не надо, как-нибудь проживем, мистер Малоун». При этом явно не собираясь предпринимать что-либо для улучшения своего материального положения. Когда же я начинала объяснять, что Барт старается добиться успеха в коммерческой деятельности и самостоятельно изучает курс актерского мастерства, на что требуется не только упорный труд и талант, но еще и удача, мой скептически настроенный отец лишь недоуменно пожимал плечами, делал изумленные глаза и презрительно фыркал.

Теперь я понимаю и его скептическое отношение к занятиям Барта, и его враждебность. Непросто для отца отдать свою любимую, единственную дочь в руки чужого мужчины. Кроме всего прочего, не было никакого предварительного и продолжительного ухаживания, не было официального представления, просто в один прекрасный день обожаемая дочь привела в дом незнакомого человека и объявила, что это ее муж...

Невозможно винить собственного отца в том, как он отреагировал на мой брак. По желанию Барта мы оформили наши отношения именно таким образом. Я согласилась бы, даже если он предложил бы мне выйти за него замуж в костюме для подводного плавания, благословил бы нас Жак Кусто.

Совершив таким образом небольшой экскурс в прошлое, я перехватила покрепче ручку и написала: "Здесь просто великолепно. Все складывается очень хорошо, я прекрасно провожу время. Люблю... "

Это все, что я смогла из себя выжать. О чем еще написать им? Ведь я ничего не говорила родным о своем намерении увидеться с бабушкой Барта, так как не была уверена в том, что мне это удастся. Они знали лишь, что он родом из Италии, что мне просто хочется предпринять небольшое сентиментальное путешествие по его родным местам. Больше им ничего не было известно. Они даже не могли себе представить, что бабушка Барта — графиня. Эта новость могла совершенно подкосить отца. Он был ярым приверженцем демократии, когда он рассуждал об аристократах и напыщенной знати, кичащейся своими титулами, на ум приходили митинги времен Французской революции. Поэтому, чтобы хоть отчасти разъяснить сложившуюся ситуацию, мне пришлось бы исписать не одну почтовую карточку. Кроме того, совершенно не хотелось посвящать почтовое ведомство во все перипетии своей личной жизни, ведь открытку мог прочитать наш почтальон: Джек Вильсон всегда читает открытки, которые разносит по домам, особенно это относится к посланиям из дальних, экзотических мест. После этого он, как правило, рассказывает всем интересующимся о содержании посланий.

Так как мой отец настаивал на том, чтобы я всегда писала обратный адрес, то я решила воспользоваться отелем «Гранд Алберго Сан Марко е Стелла ди Фиренце». Это название заняло у меня оставшуюся половину незаполненной открытки. Я не сомневалась, что Анджело перешлет мне мою корреспонденцию, если я попрошу его об этой любезности.

Тут мне показалось, что я не все успела записать, и поэтому еще рано убирать ручку. Раскрыв записную книжку, я выдернула несколько страниц. Я писала в течение нескольких минут, затем убрала свои записи в сумочку, заплатила за кофе и отправилась дальше.

Светило солнышко, было очень тепло. Крыши отливали золотистым блеском. После полуденного перерыва вновь открылись все магазинчики. Когда я неожиданно оказалась перед витриной, в которой красовались перчатки из всех мыслимых материалов и всевозможных цветов, что-то заставило меня войти внутрь. Судя по той информации, которую я почерпнула из путеводителей, одна из непременных покупок на память о Флоренции — это перчатки. Я купила себе две пары: одну коричневую, другую — кремовую. Самое интересное: я никогда еще не носила кремовых перчаток. Мне вообще было непонятно, зачем я потратила сумасшедшую сумму на перчатки такого цвета. Однако где-то в глубине души я знала, что эти перчатки — своего рода символ: если графиня будет слишком допекать меня, то я смогу напялить на себя кремовые перчатки прямо за ленчем.

После этого покупательский азарт вовсю охватил меня, мне захотелось накупить всего, что попадалось на глаза. Различные ювелирные изделия, плетенки из соломы, маленькие деревянные коробочки и шкатулки, копии статуэток и осколки скульптур — голова Давида, торс Давида и все прочие части его тела, скрупулезно выполненные руками профессионалов. Мне очень хотелось привезти какой-нибудь сувенир для Майка.

Тем не менее, единственная вещь, которую я позволила себе приобрести помимо перчаток, был электронный футбол. В него можно было играть и в одиночестве, и в большой компании. Игра была прекрасно упакована и стоила целого состояния. Мне пришлось напомнить себе о необходимости экономить. Затем вдруг я неожиданно подумала о своей хозяйке. Наверное, следовало бы привезти что-нибудь ей в подарок. Вот только что именно? Перчатки, которые я купила для себя, стоили недешево, у меня в гардеробе не было ни одной вещи столь высокого качества, однако, я совсем не была уверена в том, что даже они удовлетворят взыскательный вкус графини. Честно говоря, я вообще сильно сомневалась в том, что смогу потратиться на такой подарок, который уместно было бы преподнести женщине ее положения. Можно, конечно, и отойти от семейных традиций, но ведь мне уже довелось увидеть ее шелковые ночные сорочки, отделанные изысканными валансьенскими кружевами. Даже сигареты, которые она курила, украшала монограмма и золотые ободки.

Бесцельно вышагивая по улочкам, я мучительно перебирала в уме возможные подарки графине, к сожалению, ни одной хорошей идеи не приходило мне в голову. Проходя мимо цветочного базарчика, я оказалась в дурманящем облаке божественных ароматов, источаемых огромными букетами весенних цветов, начиная от темных, почти черных оттенков до голубого, желтого, красного, — как будто все цвета радуги радостно искрились и переливались на солнце. У нее и так полно цветов, мне почему-то подумалось, что на вилле, вероятно, имеется и оранжерея, где выращивают королевские орхидеи. Овощной магазин поразил меня разнообразием цветовой гаммы едва ли не больше, чем цветочный базар, однако, не могла же я явиться на семичасовой коктейль с упаковкой помидоров или корзиночкой с клубникой. Затем я прошла ювелирные и парфюмерные салоны, магазины головных уборов и аксессуаров, лавки с дамскими сумочками и носовыми платками... Насколько я успела заметить, ее носовые платочки были аккуратно обметаны искусной рукой так, как это делают лишь монахини в богатых монастырях, причем вручную, и стоит это страшно дорого.

Наконец я решила отказаться от бессмысленной затеи. Мне поможет только счастливая случайность. Если же не повезет, то я всегда смогу прислать ей что-нибудь на память из Америки, когда вернусь домой. Например, копию статуи Свободы, сделанную в Тайване.

Когда я добралась до гостиницы, Анджело стоял за стойкой, читая тот же самый журнал, что и в первый день моего появления в его отеле, более того, как мне показалось, даже страница была та же, что и вчера. Прямо у него под ногами стоял мой багаж. Я спросила его о том, сколько нужно марок, чтобы мои открытки дошли до Соединенных Штатов. Он не только четко разъяснил мне, на какую сумму надо купить марок, но и предложил их мне. Немного порывшись в своих бумагах, он вытащил для меня несколько почтовых конвертов. В один из них я сложила вырванные из записной книжки листочки, на которых писала в кафе.