Книга Рыжее солнце любви - Эдриан Маршалл

— Офицер О'Райли, — хмуро отозвался Бригглс, — вечно портит своими домыслами нашу отчетность. А вам, Макнайт, следовало бы помнить, что выводы по делу — это обязанность детектива, а не патрульного офицера.

— Я помню, сэр, — осмелился возразить Джад Макнайт. — Но это еще не все по делу Кшесински.

— Ну что еще? — вяло поинтересовался Бригглс. — Вы нашли у Кшесински носовой платок и хотите, чтобы эксперты проверили, кому принадлежат сопли, уж простите мою неделикатность?

Джад Макнайт терпеливо дождался, пока сержант посмеется над своей остротой, и снова напомнил о себе:

— Незадолго до смерти, сэр, Кшесински закончил свой последний роман…

— И что, он предсказал в нем свою смерть? Или написал, кто убийца?

— Нет, сэр. Никто не знает, о чем Кшесински писал в своем романе, потому что романа никто не видел. Он исчез, сэр. Офицер О'Райли полчаса назад связывалась с вдовой писателя. Матильда Кшесински обыскала весь дом, но роман — Кшесински назвал его «Сердце ангела» — так и не был найден.

— Послушайте, Макнайт… — Бригглс даже привстал с кресла, его крепкое сержантское терпение было на исходе, — о чем вы тут мне говорите?! Какое еще «Сердце ангела»? Да хоть «Печень демона» — полиции до этого нет никакого дела! Мы занимаемся расследованиями преступлений, а не поисками графоманских романов! Ясно вам это, Макнайт?!

— Ясно, сэр, — кивнул побледневший детектив.

Лиси, столько раз повторявшая про себя, что она ни за что на свете не скажет ни слова, пока сержант не задаст вопрос лично ей, не выдержала:

— Да, сэр, все верно. Мы занимаемся расследованием преступлений. И то, что случилось со Стэнли Кшесински, самое настоящее преступление. А роман вполне мог послужить мотивом этого преступления. Что, если какой-то, менее талантливый, чем Кшесински, писатель решил присвоить себе чужую славу и украл роман? А когда Кшесински узнал об этом, убил его, точнее довел до сердечного приступа? Забрал у Кшесински таблетки, мобильный — ведь последний звонок, который поступил на телефон Кшесински перед тем, как он вышел из дома, вполне мог быть звонком убийцы — и бросил умирающего писателя в парке, отлично зная, что в это время суток на помощь к нему никто не придет.

Бригглс окончательно выбрался из кресла и наклонился над столом, как грозный утес над морской гладью.

— Ах какая хорошая у нас фантазия, офицер О'Райли. С такой фантазией и самой пора детективы писать. И у вас будет прекрасная возможность заняться этим, когда вас наконец с позором выкинут из полиции! Вас вообще кто-нибудь спрашивал?! Вы вообще хоть что-нибудь тут решаете?! А вы, Макнайт, что хлопаете глазами?! Офицер патрульной службы раскрывает за него несуществующее преступление, занимается черт знает чем, а он молчит и, знай себе, хлопает глазами, как какой-нибудь тунец…

— Сэр… — попытался было вмешаться Макнайт, но Бригглс уже не слышал никого, кроме себя.

— Ну все! — взревел он и стукнул по столу своим мясистым кулаком. — Хватит с меня этих россказней! Вот что, сказочники вы мои… Завтра же вы кладете мне на стол закрытое дело Кшесински, в противном случае я устрою вам веселую жизнь! Мне помнится, вы однажды уже были наказаны за невыполнение приказа, офицер О'Райли. Видно, этого вам оказалось мало. Вся в своего деда, тот тоже любил выдумать что-нибудь эдакое и…

Лиси могла бы еще час слушать тираду Бригглса, если бы она была адресована только ей. Но дед… Его имя для Лиси слишком много значило, чтобы она смогла смолчать и проглотить обиду. И, хотя Лиси отлично знала, что Бригглс довольно жалкий тип, обязанный своим положением исключительно знакомствам и связям, она все равно не выдержала.

— Да, сэр, — спокойным и уверенным тоном произнесла она, глядя на Бригглса в упор. — Вы правы, я очень похожа на офицера Грегори О'Райли. Он тоже всегда старался довести дело до конца, только жаль, что ему, как и мне, в этом постоянно мешали люди, которые…

Закончить Лиси не успела. Джад Макнайт, заметивший, как побледнело лицо патрона, перебил Лиси и, брякнув сержанту что-то вроде «мы вас поняли, сэр», буквально выволок девушку из кабинета.

— Какого черта ты делаешь, Фокс?! — рыкнул он на нее уже в коридоре. — Ладно, я уж как-нибудь смирюсь с тем, что мне не дадут отгулять очередной отпуск и съездить в Аризону к брату. Но ты-то что будешь делать, когда Бригглс добьется своего и заставит тебя сдать полицейский значок?!

— Не знаю. — Лиси и правда не знала. — Извини, Джад, я вела себя глупо. Но когда подобные типы говорят о дедушке… Знаешь, у меня внутри все будто обрывается. Я не могу молчать.

Джад сердито кивнул.

— Ладно, Фокс. Чего лукавить, я знал, чем все закончится, когда Бригглс вызвал нас обоих.

— Прости, что подвела.

— А-а, к черту, — махнул Джад рукой и улыбнулся. — Знаешь, мне не привыкать к выходкам Бригглса. В конце концов, мы правы и нам зачтется…

— Знаешь, Джад, с тобой чертовски приятно работать, — выпалила Лиси в порыве благодарности и тут же густо покраснела. — То есть я хотела сказать…

Джад дружески похлопал ее по плечу.

— У тебя есть одна удивительная особенность, Фокс. Ты и пальцем не шевельнешь, чтобы сделать лучше себе, но, когда речь идет о других, ты в лепешку готова разбиться. Это здорово, Фокс. Здорово для всех. Но только не для тебя самой…

— По правде говоря, Дрю, ужин в семейном кругу я считаю одной из самых пошлых вещей. — Стелла улыбнулась одним уголком губ и, вытащив из мундштука докуренную сигарету, небрежно бросила ее в стеклянную пепельницу.

Дрю нравилась она. Впервые за много лет он встретил женщину, в которой соединились все привлекательные для него качества: ум, красота, чувство юмора, пусть и несколько мрачноватое, однако от этого не менее притягательное, внутренняя свобода — свойство, весьма редкое для женского пола. А эта элегантная небрежность, с которой она бросала свои подчас парадоксальные суждения… А эта привычка зажимать губами кончик мундштука…

Дрю отдавал себе отчет, что он далеко не единственный, кого Стелла Линдсей могла бы осчастливить своим вниманием, но от этого она казалась еще более обольстительной. К тому же Дрю всегда был уверен в своем обаянии, и эта уверенность никогда его не подводила. Он не сомневался, что и на этот раз все будет так, как он захочет. С единственным отличием: Стелла не собирается посягать ни на его свободу, ни на свободу его сердца.

Это радовало Дрю, но вместе с тем задевало. Если бы такая женщина влюбилась в него по-настоящему… Кто знает, может быть, и его сердце оттаяло бы после многолетней зимы?

Впрочем, Дрю не собирался ничего загадывать. Все шло своим чередом, и ему это нравилось. Стелла сразу выделила его из длинной вереницы своих поклонников, а Дрю наслаждался обществом молодой красивой женщины. И, если бы не постоянные мысли о Стэнли, смерть которого явилась для Дрю сильным потрясением, он, наверное, почувствовал бы себя почти счастливым. Если, конечно, человек в его возрасте вообще может знать о том, что такое настоящее счастье. Дрю ответил Стелле ироничной улыбкой.