Книга А может, это любовь? - Рейчел Гибсон

Ее партнер по бизнесу веселился в компании полицейского, который собирался упечь его за решетку… А Габриэль знала, что Кевину в тюрьме будет куда горше, чем остальным смертным. Арестантская роба, немодная стрижка и отсутствие сотового телефона повергнут его в глубокое уныние.

Она перевела взгляд с улыбающегося лица бедного Кевина к восьми новым стойкам, которые тянулись по задней стене от пола до потолка. Джо стоял на верхней ступеньке стремянки с дрелью в одной руке, уровнем в другой и рулеткой, пристегнутой к его поясу с инструментами.

Вообще-то Габриэль не ожидала, что его плотницких навыков хватит на то, чтобы правильно выполнить эту работу, однако металлический стеллаж стоял ровно. Похоже, она его недооценивала. Мара сидела на корточках у стены и держала нижний конец последней стойки. Ее большие карие глаза были направлены вверх, на детектива Шанахана, и в них читался благоговейный трепет. Мара была неопытной девушкой, и Габриэль догадывалась, что она не устояла перед сильными мужскими флюидами Джо.

Троица не замечала Габриэль и посетителя, который разглядывал витрину с фарфоровыми вазами.

— Это не так легко, — сказал Кевин стоявшему наверху детективу. — Надо иметь наметанный глаз и природные способности, чтобы зарабатывать деньги на торговле антиквариатом.

Джо просверлил две дырки в верхнем конце металлической стойки. На время его работы разговор стих.

— Ну, что касается меня, то я ничего не смыслю в антиквариате, — признался он, спускаясь с лестницы. — Моя мама — фанатик дешевых распродаж, а мне все эти безделушки кажутся одинаковыми. — Он опустился на корточки рядом с Марой и просверлил две оставшиеся дырки. — Спасибо за помощь, — сказал он, вставая.

— Не стоит. Может, вам еще что-нибудь нужно? — с готовностью спросила Мара.

— Я почти закончил. — Он расставил пошире ноги и просверлил еще несколько дырок.

— Есть люди, которые находят на дешевых распродажах ценные старинные вещи, — сказал Кевин, когда дрель замолчала. — Но серьезные дилеры обычно ездят на распродажи частных коллекций и аукционы. Именно так я и познакомился с Габриэль. Мы с ней торговались из-за одной и той же акварели.

— В живописи я тоже полный профан, — заявил Джо и положил локоть на ступеньку стремянки, все еще сжимая в руке дрель, точно «магнум» сорок пятого калибра. — Если бы я захотел купить картину, мне пришлось бы обратиться за советом к человеку, который в этом что-то смыслит.

— Здесь тоже главное не ошибиться. Большинство людей не разбираются в ценностях. Вы удивитесь, узнав, как много подделок висит в престижных галереях. Когда…

— Это была распродажа траурной живописи, — вмешалась Габриэль, боясь, как бы Кевин не сболтнул лишнего. — Мы торговались из-за траурных картин.

Джо оглянулся на девушку через плечо, встретился с ней взглядом и спросил:

— Что значит — траурная живопись? — Он мигом разгадал ее намерения.

— Это картины, сделанные из волос умерших близких, — спокойно объяснила Габриэль. — Они были популярны в семнадцатом и восемнадцатом веках. На такие вещи до сих пор есть спрос, хоть и небольшой. Не каждый питает отвращение к картинам, сделанным из волос его прапрапрабабушки. Среди них есть довольно красивые.

— На мой взгляд, это ужасно. — Джон отвернулся и опустил дрель на пол, придерживая ее за оранжевый шнур. Мара сморщила носик:

— Я согласна с Джо. Это ужасно и гадко. Габриэль нравилась траурная живопись. Она находила ее восхитительной, и мнение Мары было расценено ею как предательство.

— Иди помоги посетителю, который разглядывает вазы, — сказала она своей помощнице тоном, несколько более суровым, чем ей хотелось бы.

Растерянно сдвинув брови, Мара пошла по салону. У Габриэль опять задергался глаз, и она прижала к нему пальцы. Ее жизнь разваливалась на части, и все из-за этого парня, который стоял перед ней в тесных джинсах и футболке, похожий на рабочего-строителя из павильона с диетической кока-колой.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Кевин. От его явного участия ей стало еще хуже.

— Неважно. Голова немного болит и подташнивает. — Джо протянул руку, преодолев разделявшее их короткое расстояние, и убрал ей за ухо прядь волос. Он трогал ее так, как будто имел на это право, как будто она была ему небезразлична. Но это, конечно, было обманчивое впечатление. Он просто играл роль, дабы ввести в заблуждение Кевина.

— Что ты ела на ленч? — спросил он.

— Ленч здесь ни при чем. — Она посмотрела в его карие глаза и ответила честно. — Это началось сегодня утром.

Странный трепет внизу живота начался с поцелуя. С поцелуя бездушного копа, который питал к ней такую же антипатию, какую она питала к нему. Он ободряюще потрепал ее по щеке теплой ладонью.

— А, у тебя приливы! — воскликнул Кевин, словно вдруг постиг причину ее поведения. — Помнится, ты готовила какое-то травяное снадобье от подобных перепадов настроения.

Уголки губ Джо изогнулись в веселой улыбке. Он опустил руку и сунул большие пальцы за пояс с инструментами. Кевин был прав. Она составила смесь из эфирных масел, которая вроде бы облегчала ее подруге Фрэнсис предменструальный синдром. Но Габриэль эта смесь не требовалась. У нее не было такого синдрома. Черт возьми, она всегда и со всеми вела себя ровно и любезно!

— У меня не бывает перепадов настроения. — Она скрестила руки на груди и старалась не хмуриться. — Я всегда очень доброжелательна и спокойна. Спросите у любого!

Мужчины посмотрели на нее так, как будто боялись сказать еще хоть слово. Кевин ее предал! Перебежал в стан врага — своего врага.

— Может, пойдешь домой? — предложил Кевин, но она не могла на это согласиться. Она останется здесь и будет спасать его от Джо… и от себя самого. — Одна моя подружка в таких случаях валялась в постели с грелкой и лопала шоколад. Она говорила, что только это помогает ей справиться с приливами и перепадами настроения.

— У меня нет приливов и перепадов настроения! — крикнула Габриэль.

Как странно! Обычно мужчины не любят говорить о подобных вещах. Это их раздражает. Однако сейчас ни тот ни другой не казался смущенным или рассерженным. Мало того, Джо едва сдерживал смех.

— Может, примешь мидол? — посоветовал Джо с улыбкой, хоть отлично знал, что мидол ей ни к чему.

Кевин кивнул. От боли у Габриэль застучало в. висках, и ей уже не хотелось спасать. Кевина от Джо Шанахана и от тюрьмы. Если он сядет за решетку, ее совесть будет чиста. Девушка схватилась руками за голову, словно боялась, что она вот-вот расколется.

— Никогда не видел ее такой злой, — сказал Кевин, не обращая внимания на то, что предмет обсуждения стоял прямо перед ним.

Джо склонил голову на бок и сделал вид, что разглядывает Габриэль.

— У меня была подружка, которая раз в месяц закатывала мне истерики. Стоило мне сказать что-то не так, и она как с цепи срывалась. Причем в остальное время была очень мила.