Книга Звездочка - Йон Айвиде Линдквист

«Неплохо звучит, но что это за песня?»

Он повторил еще раз, теперь медленнее. Напоминает Боуи и The Doors, но уловить мелодию не получается. The Who? Нет, вряд ли. Сыграв незнакомый мотив еще несколько раз, Джерри окончательно убедился: это он его только что придумал.

На обратной стороне конверта, валявшегося на столе, Джерри записал последовательность аккордов: куплет, затем припев. Не хватало изящной связки. Напевая свою мелодию, Джерри перебрал несколько вариантов, пока не нашел нужный переход. Он немного изменил его перед последним припевом. Не идеально, конечно, но есть с чем поработать.

Откинувшись на спинку дивана, Джерри шумно выдохнул. За окном сгущались сумерки. Переводя взгляд с гитары на исписанный конверт и обратно, Джерри почесал в затылке и подумал: «А что сейчас вообще произошло?»

Три часа пролетели, как три минуты. На лбу собрались капли пота, а кончики пальцев на левой руке покраснели и распухли. Он их практически не чувствовал. Но Джерри знал, что скоро все пройдет. Поиграть пару-тройку дней, и кожа огрубеет.

17

Осенью им поступило еще несколько предложений выступить на концерте, но Леннарт отклонил их все без исключения, и Лайла не испытывала сожаления по этому поводу. В тот раз на фестивале ретроавтомобилей, стоя на сцене, она чувствовала себя старой и неуклюжей. Бесспорно, ей льстило внимание поклонников, но разъезжать по стране, расписываясь на животах у подвыпивших фанатов, не было ее заветной мечтой. Чего же ей хотелось? Была ли у нее вообще какая-нибудь мечта?

Новый альбом Лиззи Кангер неплохо продавался, и они могли беззаботно существовать на авторские гонорары Леннарта от этого и других его проектов. В принципе они могли вообще больше не работать — кредит за дом давно выплачен, потребности у них скромные — живи себе припеваючи, пока отведенный тебе срок не подойдет к концу.

Лайлу такой ход событий устраивал, да и Леннарт тоже смирился с судьбой, но появление девочки все изменило. Лайла не понимала, что за надежды ее муж связывал с необычным ребенком, но решила, как всегда, что проще не вмешиваться.

После успеха Лиззи Кангер к Леннарту стали обращаться другие музыканты, мечтавшие о новом витке карьеры и верившие, что он может этому поспособствовать. Возможно, у него в столе завалялась стоящая песня или хотя бы цепляющий припев?

Леннарт закрывался в домашней студии, наигрывая мотивы на синтезаторе, украшая их кричащими фразами так, чтобы любой, даже не имеющий слуха, прочувствовал потенциал демо-образцов, разосланных по разным звукозаписывающим компаниям.

Малышку перевели со смеси на детское питание. Теперь чаще всего ее кормлением занималась Лайла. Баночки с детским пюре уходили влет — аппетит у девочки был нешуточный. Но сколько бы она ни ела, она все равно оставалась пугающе худой для младенца, особенно учитывая, как мало она двигалась. Лайла завидовала ее обмену веществ.

Осенью девочка начала ходить, но по-прежнему от нее нельзя было добиться ни слова. Ковыляя по комнате, она лишь напевала себе под нос мелодии, которых Лайла раньше никогда не слышала. Иногда, сидя на диване и наблюдая за ребенком, она засыпала.

Как-то раз Малышка нашла огрызок веревки длиной сантиметров двадцать. На веревке было четыре узелка. Веревка стала любимой игрушкой, с которой Малышка теперь не расставалась, — она и жевала ее, и гладила, и прикладывала к лицу, она даже спала, зажав веревку в кулачке.

Шли недели, девочка ходила все уверенней. Вновь приобретенную способность она использовала не совсем обычным образом, отчего Лайле становилось не по себе, хотя она не смогла бы объяснить, что именно ее пугает. Девочка искала. Иначе и не назовешь.

Держа в руке огрызок веревки, Малышка ходила по комнате и заглядывала за шкаф, затем под кровать. Выдвигала и снова задвигала ящики комода. Вынимала мягкие игрушки из корзины, хотя раньше они ее вообще не интересовали, и осматривала пустую корзину. Потом возвращалась к ящикам комода, опять заглядывала под кровать, и так по кругу. При этом она постоянно что-нибудь напевала.

Больше ничем ребенок не занимался. Иногда Малышка садилась на пол, ласково поглаживая узелки на веревке, но уже через несколько минут снова вставала, чтобы продолжить поиски. Когда Лайла кормила ее с ложечки, девочка всегда смотрела куда-то в сторону, будто и в этот момент не прекращая искать. Лайла сидела на диване, наблюдая за тем, как ребенок передвигается по комнате, а внутри ее нарастал непонятный страх. Чем дольше она смотрела, тем сильнее крепла в ней уверенность: в комнате действительно что-то прячется, и девочка вот-вот это найдет. Чем именно окажется находка, Лайла не представляла и спрашивала себя, знает ли Малышка.

Зима с ее тусклым светом, моросящим дождем и скатывающимися по подвальному окну каплями подошла к концу, а Лайла бросила все попытки разговаривать с Малышкой. Запрет Леннарта выполнялся сам собой, потому что ребенок никак не реагировал на речь. Девочка беспрестанно что-то напевала и не думала останавливаться, когда с ней заговаривали. Лайла решила, что пытаться бесполезно, и потом, Малышка так красиво пела.

Лайла перестала закрывать дверь в детскую, но это мало что изменило. Подойдя к порогу, девочка останавливалась будто бы у невидимого барьера, который не позволял ей покинуть комнату.

С целью чем-нибудь занять себя Лайла снова принялась вязать. Однажды, когда она сидела на диване и вязала девочке новую шапочку, в комнате что-то явственно поменялось.

Опустив спицы, Лайла взглянула на Малышку. Та стояла вплотную к порогу и рассматривала пространство подвала. Затем она вытянула вперед руку, будто для того, чтобы проверить: туда тоже можно пойти. Девочка сделала шаг, потом другой, и остановилась — пятки касаются порога, голова поворачивается сначала в одну, потом в другую сторону. Лайла наблюдала за ребенком затаив дыхание.

Пение прекратилось на мгновение, будто девочка засомневалась, а потом запела снова, но мелодия была уже совсем другой — поменялась тональность. У Лайлы на глаза навернулись слезы. Сквозь них она увидела, как Малышка медленно ступила обратно — сначала одна нога, потом другая. Оказавшись внутри комнаты, она замолкла на секунду, а затем продолжила петь, но мелодия теперь была прежней. Как ни в чем не бывало девочка стала ходить по детской, продолжая свои непонятные поиски.

«О чем ты мечтаешь, Лайла? Есть ли у тебя мечта?»

Что-то важное произошло с ней в этот момент — будто часть ее вырвалась наружу, продравшись сквозь окутывающее ее оцепенение. Лайла попыталась заглянуть в образовавшуюся трещину, но ничего там не увидела.

Собрав в охапку вязанье, она поспешила вон из комнаты.

«Проедусь немного», — решила она. Будто бы каждый день сидела за рулем. На самом деле водителем всегда был Леннарт, из-за ее больного колена. Но вот она сидит в машине и средь бела дня несется на скорости сто десять километров в час по извилистому шоссе, ведущему в Римбо.

Лишь свернув на лесную дорогу, Лайла поняла, что именно сюда держала путь с самого начала. Остановившись у опушки, откуда в лес вели многочисленные тропинки, она заглушила мотор.