Книга Сломанные цветы - Анна (Фрида) Бергстрем

Буря мглою небо кроет,

Душу плющит и ломает,

То ли там заноза ноет,

То ли сердце намекает:

Беги от него.

Нет дыма без огня.

Вот только между вами не будет

Ни хуя.

Любовь не греет, как дырявый свитер. Подростковый максимализм и душевный онанизм накрывают как лавина. Мы все такие взрослые и крутые, но так и не умеем держать себя в руках. Кромсаем руки резаком для бумаги, как в сладкие восемнадцать. Мечтаем взять отпуск от собственной головы. Завтра сегодня станет вчера. Но это будет завтра. А сегодня всё как всегда.

– Ох уж это никогда… Ох уж это сегодня… – вздохнула Маруся.

– Обломалась прогулочка… – расстроился самый лишний человек на земле. – А если бы всё получилось, как я мечтал, то я бы достал ей с неба Луну. А утром принёс бы завтрак на подносе из самых свежих комплиментов…

– Что за люди: НОЧЬЮ выдрыхнутся и весь день спать не дают! – буркнула меховая жопка.

Полосатая бестия греется на батарее, так и не дождавшись весны. А ещё она любит спать. В этом деле она спец.

– Чего ты так внимательно смотришь на соседний балкон? – спрашивает Серёга.

– Не мешай. У меня там живёт любимый князь Балконский.

– Везёт тебе! – вздохнул он, – Повернёшься к людям жопой, а они: «У-сю-сю! Какая прелесть!» И такие: оооп – вкусняжку тебе в рот.

А меховая жопка, уютно сидя у любимого хозяина на руках, сладко мурчала:

– Люди, не держите зла! Лучше держите Кошку!

Серёга пытался заменить Марусю другими девушками, но испытывал к ним фальшивые чувства, будто в постели с ним были не живые люди, а манекены. Но он не выдержал и наконец-то сдался этому наваждению, которое с каждой новой слезой делало из него живого человека.

– Дайте мне лекарство от тебянехватанья!

– А это как?

– Это чтобы идти по городу и не вздрагивать от каждого шороха, напоминающего шелест её шёлковых крыльев.

Аптекарь достаёт какие-то склянки. Пожимает плечами. Что-то бубнит себе под нос.

– Вот. Попробуйте, – протягивает он пачку таблеток.

– Спасибо.

– Будьте здоровы.

Человек, живущий в сети, выходит на улицу и тихо смеётся, глядя на старые шрамы:

– Я тоже раньше думал, что от этого есть лекарство…

Но время только калечит. А эти белые черви так неподвижно спят под кожей. Рисуя новые линии жизни вдоль сотни раз порезанных вен… Лёгкие формы помешательства прошивают рассудок красной нитью. Внутри усиливается ощущение нарастающей боли. Будто кто-то вырвал клещами твоё раскалённое сердце.

Сегодня ночью он приходил к ней.

Но её не было дома.

И дома её не было в городе.

И города не было в стране Никогда.

И не было счастья нигде на земле.

А всё бы могло быть волшебно, как ни крути.

И он любил бы её как никто.

Но утро пришло. А она не вернулась в тот дом, которого нет.

И его без неё не стало…

Дни увядают как сломанные цветы. Глаза кровоточат слезами, как открытые раны. Ночь. Пора спать. Но сон нам только снится. Миллионы несчастных людей, связанных единой сетью, пытаются найти ответ на вопрос: «Как же быть дальше?»

– Когда мне было столько же лет, сколько и тебе, я моргнула однажды.

– И чего?

– Теперь мне семьдесят… – вздохнула Бабушка.

– Разве это возможно? – обалдел Серёга.

– От начала жизни до смерти всего лишь полмиллиона часов. Так спешите любить все, что вы любите! Спешите сегодня. Завтра будет поздно, – ответила мудрая старушка.

Серёга по-прежнему сидел напротив монитора. Он несколько месяцев был уже мёртв. Одиночество держало его за руку и считало минуты. Минуты его смерти. Минуты смерти в виртуальных мирах… На экране вечности плавятся иероглифы из горячей ртути. За окном идут помехи из свинцового дождя. Любовь – это заболевание души, которая распускается метастазами в сердце. Становится трудно дышать. Одиночество – это слышать, как тикают электронные часы. Тик-так… С каждой секундой всё ближе к безумью. Отчаянье – это солнечное затменье на обратной стороне мечты, которым ты любуешься до слёз в покрасневших глазах. И никому нет до тебя дела…

– Они никогда не встретятся! – вдохнул некто с никнеймом БОГ.

– Как быть? – гадал самый лишний на свете человек.

Серёга снова скучал по ней. Аромат её волос спал по всем его комнатам. Навсегда сбивал несчастный рассудок.

– Хватит бояться жить! – повторял мудрый хранитель человеческих судеб.

Реальность – не более, чем мгновение. Штрихи судьбы, вплетённые в неизбежность. Жизнь длится не дольше выстрела. Открой глаза. Цени каждый момент. Вдохни поглубже. Одетое в расплавленное небо, время шепчет: «Сохрани свою игру!» Не верь ему. Оно смеётся над тобой: Ничего не повторится. Отбрось сомнения и действуй! Это кино нельзя поставить на паузу…

– Я кое-что понял… – ответил Человек, живущий в сети, понимая, что больше нельзя ждать ни минуты.

– И что же? – переспросила Бабушка.

– Кажется, я нашёл способ, как хакнуть сердце этой девушки!

– Как харкнуть в сердце девушки?

– Я конец-то понял, как взломать её неприступность и получить доступ к секретному коду любви.

Сегодня Серёга запрограммировал себя на удачу. Однажды это случится и с тобой. Ты поймёшь, что стрелки на часах тают слишком быстро, а у тебя по-прежнему всё не так. Но жизнь слишком коротка, чтобы проживать её с кислой физиономией.

Если мы используем вместо секса маску для сна, как средство от бессонницы, значит, мы состарились. Если мы перестаём делать ошибки, значит, мы умерли. Если мы творим безумства, одеваем душу в самые волшебные сны и мчимся за ветром, не умея летать, – значит, мы по-настоящему живы.

И пусть Серёга знал, что никогда не достанет до неба… Он каждый день падал с высокого обрыва и отращивал крылья по дороге вниз. И однажды он приземлился во двор. Туда, где жила унесённая холодным солнцем.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Маруся.

– Да так… – засмущался он. – Кстати, это тебе…

Серёга протянул ей букет бархатных лун цвета своего раскалённого сердца. И пусть этот смешной человек был не идеален, Маруся мягко сдалась этому сладкому наваждению. А дальше всё было как в сказке. Двое в огромном городе… Он и Она… Облака похожи на заколдованный замок. Многоэтажные великаны-дома замерли в ожидании чуда.

– Я не так высок, чтобы достать тебе звезду с неба. Но мне хватит сил, чтобы поднять тебя к ней, – улыбнулся он и взял её на руки.