Книга Демон Максвелла - Кен Кизи

— Все имеют право на жизнь, — повторяет чернобородый сквозь кривую ухмылку и делает шаг в сторону, чтобы покрепче вцепиться в палку обеими руками. — И все... — Он не успевает закончить. Дебори с силой ударяет кулаком по палке и разламывает ее надвое, затем, прежде чем чернобородый успевает среагировать, разворачивается и дает Стюарту пинок. Пес издает удивленный всхлип и убегает за амбар.

Маневр оказывается действенным и успешным. Оба туриста изумлены. И прежде чем они успевают прийти в себя, Дебори своим концом палки указывает им на противоположный конец двора и сообщает:

— Вон там начинается тропа на Хайт-Эшбери, ребята. Масса выпивки.

— Пошли, Боб, — говорит светлоголовый, с ухмылкой глядя на Дебори. — Пошли. Ну его. У него с головой не все в порядке. Как у Лири и Леннона. Как у всех знаменитых уродов. Звездная болезнь.

Чернобородый смотрит на свою часть палки. Она на несколько дюймов короче, чем у Дебори.

— А пошел ты, — наконец бормочет он себе под нос и разворачивается.

По дороге он вытаскивает из чехла нож. И светлоголовый пацан поспешно занимает место рядом со спутником, но тот уже смеется и срезает со своей палки длинную завивающуюся стружку. За первым перышком на землю опускается следующее.

Девлин стоит, упершись руками в бока, и наблюдает за тем, как падает стружка, до тех пор, пока они не выходят за границу его владений, и лишь после этого возвращается к поискам своих очков.

До него снова доносится вой приближающейся машины. Он открывает глаза, возвращается к окну и раздвигает шторы. Розовая машина развернулась и вновь едет к дому. Он завороженно смотрит, как она снова пролетает мимо подъездной дорожки, тормозит, дает задний ход, сворачивает к дому и, вереща и подскакивая на колдобинах, направляется к амбару. Наконец он смаргивает, задергивает шторы и тяжело опускается в кресло.

Машина останавливается, и ее владелец великодушно отключает двигатель. Девлин не шевелится. Хлопает дверца и снизу раздается голос из его прошлого:

— Дев?

Слишком поздно он задернул штору.

— Девлин? Эй ты, Девлин Дебори! — Интонация полушутливая, полуистерическая — так кричала в Мексике эта девчушка Сэнди, когда потеряла свои мраморные шарики.

— Дев? У меня новости. О Хулигане. Плохие известия. Он умер. Хулиган погиб.

Он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Он не подвергает сомнению услышанное. Этого можно было ожидать, учитывая время и ситуацию. А потом ему приходит в голову новая мысль: «Если положить руку на сердце, именно в это и превратилась революция. В постоянные утраты!»

Он заставляет себя встать, подойти к окну и отдернуть штору. Он вытирает слезящиеся глаза и высовывается наружу. Несмотря на дымку, солнечный свет кажется еще ярче и жестче, чем обычно. Хромированные поверхности автомобиля нещадно блестят и режут глаза.

— Хулиган, — моргая произносит он. Облако пыли, поднятое автомобилем, по инерции медленно движется к амбару, и он даже ощущает его слабое дуновение. — Хулиган умер? — вопрошает он, глядя на задранное вверх розовое лицо.

— От переохлаждения, — хриплым голосом отвечают снизу.

— Когда? Недавно?

— Вчера. Я только что узнала. Сегодня утром столкнулась в аэропорту Окленда с одной знакомой девицей. Она подошла ко мне в баре и сказала, что великий Хулиган стал великим покойником. Кажется, вчера. Она только что прилетела из Пуэрто-Санкто, где Хулиган жил вместе с ее приятелями. На той самой улице, где когда-то жили мы. Наверное, пил и принимал транквилизаторы, а потом пошел ночью шататься и забрел хрен знает куда. Шел по рельсам между Санкто и Манзанилло и замерз в пустыне. Ты же знаешь, Дев, как там бывает холодно после захода солнца.

Это и вправду Сэнди, но как она изменилась! Ее когда-то длинные волосы пострижены и выкрашены в тот же ржавый оттенок, что и у решетки радиатора машины. Глаза и губы накрашены, лицо нарумянено, и вообще кажется, что на ней не менее сотни фунтов косметики.

— Умер наш герой шестидесятых, Деви. Умер, умер, умер. От транквилизаторов, выпивки и сырого тумана. Хул-Хул, ну и дурак же ты! Кретин несчастный. Как его Керуак назвал в своей книжке? Классическим кретином?

— Нет. Святым придурком.

— Я собиралась к своей тетке в Сиэтл, чтобы немножко «а» и «п», а-атдохнуть и пописать, сечешь? Но когда услышала об этом в Окленде, то подумала — а знает ли Дев и прочие Друзья Животных? Наверное, нет. И когда самолет сел в Юджине, я вспомнила об этой вашей коммуне и сказала себе: Сэнди, старик Дебори должен знать об этом. И вот Сэнди получает наличные за сданный билет, берет напрокат машину и приезжает сюда. Послушай, а что они имеют в виду под всеми этими «М» и «Б»? Разве это не означает вождение во мраке и среди бела дня?

— Ты что, всю дорогу от аэропорта ехала на малой скорости?

— Возможно. — Она смеется и захлопывает крышку капота рукой, унизанной кольцами. — Только представь меня среди всех этих трейлеров и сухогрузов на машине, которая ревет громче всех.

— Да уж, представляю.

— Но когда она начала дымиться, я решила пойти на компромисс и переключила на «Б1». Черт бы побрал этих автомобилестроителей! Я же, наверное, ее угрохала. А? Скажи честно. — Она растирает шею и устремляет взгляд туда, откуда приехала. — Господи, что творится? Хулиган скапутился. Свинарник помер от цирроза печени, Бродяга Терри перебрал кокаина, да и старушка Сэнди уже с дюжину раз стояла на пороге. — Она начинает расхаживать взад и вперед по гравию. — У меня такое ощущение, что я все время хожу кругами, понимаешь, старик? Это отвратительно. И послушай, я только что сбила там на дороге собаку.

Он понимал, что надо что-то ответить — «Да?» или «Не может быть», потому что она продолжала говорить без умолку:

— Старая сука с целым выводком щенков. Так треснулась!

Сэнди обходит машину, открывает правую дверцу, отодвигает розовое кресло и начинает вытаскивать на гравий свои веши, не переставая рассказывать о том, как, круто повернув, наскочила на спавшую на дороге собаку. Прямо посередине дороги! Из соседнего дома выскочила женщина и бросилась вытаскивать задавленную тварь из кювета, в который та с воем отползла. Женщина ощупала позвоночник собаки и изрекла свой приговор, избавлявший животное от дальнейших мучений. И после ее многочисленных призывов из дома наконец появился ее сын-подросток с винтовкой в руках.

— Мальчишка так плакал, что дважды промахнулся. На третий раз он выстрелил из обоих стволов и разнес несчастную тварь на мелкие клочки. Единственное, что они от меня потребовали, так это шестипенсовик за пули. А я спросила, не согласятся ли они принять кредитную карточку. — Сэнди рассмеялась. — И даю голову на отсечение, что когда я уезжала, щенки уже играли с ошметками своей матери.

Она снова засмеялась. А он вспомнил, что слышал звуки выстрелов. Он знал и эту собаку — глухую спаниельку, и ее хозяев, но не стал что-либо говорить. Прикрыв рукой глаза, он рассматривал этот новый раздувшийся вариант когда-то тощей Сэнди, которая, смеясь, суетилась вокруг своей поклажи. Казалось, даже ее дыхание набрало вес и теперь вылетало из горла с усилием и хрипом. Все казалось распухшим — спина, шея, запястья. Однако она обращалась со своим весом легко и вызывающе небрежно, как с осколком щебенки, приставшим к плечу. В цветных туфлях, эластичных брючках и шелковой гавайской рубашке навыпуск она походила на царицу роллеров, только что прибывшую на скейтинг-ринг. «Отлично выглядит», — подумал он. «Готова вступить в спор при малейшем поводе». Мысль о еще одном противостоянии вызвала у него прилив слабости и тошноты.