Книга Отпуск - Сергей Лесков

Майор Афанасьев принадлежал к когорте настоящих оперов. Таких, как он, в родной милиции остались единицы. Его уважали как сотрудники, коллеги, руководство, правда, не все, так и подопечные. Не просто воры, гоп-стопники и другие нарушители уголовного кодекса, но и представители организованных преступных группировок. К их числу с уверенностью можно отнести и Мишу Светлого. Нельзя в уголовном розыске работать с такой самоотдачей, пользоваться уважением у такого количества прослоек общества и отдельных личностей и не быть в конфронтации с высоким начальством. Невозможно объять необъятное: раскрывать преступления, не нарушать сроков отказных, быть примерным и исполнительным, не нарушать уголовно-процессуальный кодекс, не иметь претензий прокуратуры к своей служебной деятельности, не употреблять спиртное на работе, особенно, когда работаешь всегда – и все это одновременно в одном флаконе. Поэтому и Петрович находился в настоящее время полностью в зависимости от своего шефа, с которым вообще-то были приличные отношения. Шеф сам из оперов, правда, из другого района. Нельзя сказать, что они были друзьями, но уж то, что понимали друг друга и взаимно уважали, это точно. Городское руководство милиции частенько, особенно некоторые его представители, выезжали в прямом смысле на Афанасьеве. И в то же время у него одного было столько выговоров и вызовов на ковер, что было удивительно, как он все это терпит и еще умудрился доработать до пенсии и остаться Опером с большой буквы. Но и шефу нужно отдать должное: неоднократно прикрывал его, отстаивал до последнего на любом уровне, бился как за себя самого. Петрович это ценил.

Афанасьев прекрасно знал, что начальник дружит и, скорее всего, прикармливается у Светлого, но также знал, что он не будет переходить определенный рубеж, и поэтому где-то даже понимал и поддерживал его. Тем более сам не однажды сталкивался с парнями Светлого и с ним самим, и, как это ни странно, не было у него к ним большой неприязни и злости, не было непримиримого отношения как к преступникам. Тогда как такое непримиримое отношение к некоторым коллегам, занимающим определенные должности, и к некоторым представителям местной власти и чиновникам имелось.

Единственного, кого ненавидел Петрович из окружения Михаила, это Морковного. И сейчас, когда этого негодяя не стало среди живых, майор жалел лишь о том, что не мог сам принять участие в его исчезновении из списка живущих. А ведь мечтал об этом частенько в бессонные ночи, ворочаясь на смятых простынях и понимая, что никогда не суждено этим мечтам сбыться, и никогда не сможет он сам лично приложить руку к убийству этого человека.

Не знал Сергей Петрович точно, что произошло между его Светой и Морковным, никогда Светлана не расскажет ему этого, но при каждой встрече с этим подонком она бледнела и дрожала от ненависти. Именно после таких встреч майор и не мог уснуть, рисуя в сознании различные способы отмщения за любимую женщину, которая и досталась-то ему уже в далеко немолодом возрасте – ему около пятидесяти, ей около тридцати. Тем больше он дорожил ею и оберегал, как только мог.

Вот уже два месяца они жили в ее однокомнатной квартирке как муж и жена, самозабвенно любя друг друга и мечтая пожить наконец-то счастливо и спокойно. Именно такой жизнью планировали они зажить после оформления старым опером пенсии. Ну вот, наверное, и ускорит эта командировка долгожданное оформление увольнения в связи с выработкой лет и достижением пенсионного возраста. Хотя задача перед ним стоит довольно сложная: установить в районе Аше на черноморском побережье поляны, где отдыхают в палатках диким и полудиким способами, и сделать все возможное для установления отдыхающих из Новгорода в этом и прошлом году. Сколько таких там могло оказаться – неизвестно. Может быть, несколько семей и компаний, а может быть, и совсем никого.

Когда сыщик открыл дверь Светланиной квартиры, она была уже дома и ждала его.

– Наконец-то. Правда, что этого падлу грохнули? – глаза у женщины странно блестели. – Только не говори, что ты не знаешь.

– Правда. Я не могу этого не знать. Его и еще одного из окружения Светлого. Второй тоже не подарок, хотя я его почти не знал. Но наши ребята сталкивались и с ним. Туда им и дорога.

– Есть Бог на свете. Неужели вы еще будете искать тех, кто их убил? Я бы этим людям орден дала, а не в тюрьму сажала.

– Я во многом с тобой согласен, но ведь мы не знаем мотивов. А вдруг их убили еще более отмороженные какие-нибудь? Вдруг они потом за нормальных людей возьмутся? В любом случае надо работать по этому преступлению. Я, кстати, завтра с утра уезжаю по этому факту в командировку. Но только прошу тебя, никто не должен знать, что уехал я именно по этому делу. Если кто-то будет интересоваться, скажешь, что взял пару недель за свой счет и поехал в Москву к брату. Якобы у него какие-то проблемы. Хорошо?

– Хорошо, не беспокойся, но только пообещай мне не торопиться с раскрытием этого убийства. Не спеши найти этих людей. Я в любом случае им благодарна.

– Не могу ничего тебе обещать, я еду не один. Надо сначала во всем разобраться. Мне тут дали на оперативные расходы немного денег. На, возьми сто долларов, купи себе что-нибудь, мне и так хватит. Если что, вышлют по телеграфу. Так, а что у нас на ужин?

– Ужин у нас сегодня хороший. А самое главное… вот.

Светлана достала из морозилки бутылку водки, которая тут же запотела, накрыла очень неслабый стол, достала пару больших рюмок и сама наполнила их.

– Ты знаешь, за что я хочу выпить. Я этого долго ждала. Дай Бог людям, которые сделали это, не попасться вам. Я искренне им этого желаю. И мне плевать, бандиты они или нет, плевать на их мотивы, плевать на закон, который может определить их в тюрьму. Спасибо им.

В глазах женщины появились слезы. Майор обнял ее, они чокнулись и выпили. Впереди их ждали вкусный ужин и жаркая ночь.

* * *

– Хорош так гнать, на тот свет торопишься, что ли? – майор Афанасьев не любил неоправданного риска за рулем и поэтому с недовольством выговаривал тридцатилетнему подчиненному Светлого, которого звали для нашего времени достаточно старомодно, а именно Матвеем. – Не торопись туда, там и без тебя есть, кому развлекать чертей.

– Юморист, что ли? Я и так тащусь, как пьяная лошадь перед родами.

Матвей был не очень доволен этим заданием Светлого. Вернее, заданием он был доволен, а вот напарник его очень даже не устраивал. Не по понятиям было ехать на ответственное мероприятие с действующим ментом. Ладно, если бы он был ссученный и купленный, но ведь все совершенно не так. Наоборот, Светлый сказал, что старшим будет именно мент, и Матвей должен ему подчиняться, правда, в разумных пределах.

Выехали рано, в шесть утра. За рулем «Фольксвагена-Пассата» 1993 года выпуска черного цвета находился Матвей. Автомобиль по документам принадлежал ему. Задача у них была достаточно проста и в то же время достаточно тяжела: найти населенный пункт Аше, расположенный недалеко от Лазаревского, и за десять дней проверить все автомобильные стоянки, кемпинги, дикие палаточные городки в обе стороны от Аше по побережью. Цель – установить отдыхающих из Новгорода. При положительном результате немедленно сообщить шефу Петровича, который моментально свяжется со Светлым. Хотя и Матвей, конечно же, должен был сам при таком раскладе связаться с Михаилом и действовать по обстоятельствам, что означало или же самим вступить в контакт с данными лицами, или же контролировать их отдых, осуществляя негласно скрытое наблюдение до появления группы разборки. Майор был согласен с этим планом, все, кажется, правильно, но все это было напрасным, если разыскиваемые обнаружили пропажу дневника. При этом варианте они должны понимать, что место их отдыха и город жительства известен тем, кто заинтересован в их поимке. А это могут быть, как и следственные органы, так и коллеги убитых ими бандитов. В таком случае разыскиваемые или же совсем откажутся от отдыха и вернутся домой, или же уедут в другое место. Сам Афанасьев на их месте рискнул бы все же продолжить отдых, но в другом районе. На Черном море достаточно расстояний и городов для этих целей. Он предполагал, что именно так и будет, и их задача с Матвеем усложняется и даже становится практически невыполнимой.