Книга Газпром. Новое русское оружие - Михаил Зыгарь

В ходе борьбы с бунтующим прокурором Кремль поручил разобраться в деталях дела (а именно, изучить видеокассету, на которой генпрокурор был заснят с проститутками) специальной комиссии. В нее вошли глава МВД Сергей Степашин и глава ФСБ Владимир Путин. Когда они докладывали о результатах президенту, было заметно, что интеллигентный Степашин краснеет, смущается и запинается, а Путину было все равно – он говорил о приключениях генпрокурора уверенно и с легкой усмешкой. Как вспоминал потом министр печати Михаил Лесин, именно тогда глава администрации президента Александр Волошин впервые спросил: «Как ты думаешь, а Путин может стать президентом?»

В апреле Дума должна была рассматривать вопрос об импичменте Борису Ельцину. Кремль угрожал, что если вопрос дойдет до голосования, президент уволит «прокоммунистического» премьера Примакова. Отношения между администрацией президента и премьером были хуже некуда. Когда Примаков, по просьбе Кремля, пришел в Думу уговорить лидеров фракций снять вопрос об импичменте, он выразился так: «Нам с вами пока это не нужно». А Борис Ельцин на встрече с губернаторами на вопрос, не собирается ли он отправить в отставку Примакова, сказал: «Примаков пока полезен, а дальше посмотрим».

Византия

Развязка наступила 12 мая. Накануне рассмотрения в Думе вопроса об импичменте Борис Ельцин отправил Евгения Примакова в отставку. Окончательное решение принимали Татьяна Дьяченко, уже бывший глава администрации Валентин Юмашев и сменивший его на этом посту Александр Волошин. В качестве нового премьера они подобрали министра внутренних дел Сергея Степашина, успевшего за время президентства Ельцина перепробовать уже почти все посты: от руководителя ФСБ до министра юстиции.

На следующий день Дума не смогла набрать необходимых 300 голосов для начала процедуры импичмента. А затем, несмотря на недавние клятвы верности Евгению Примакову, утвердила премьером Степашина.

Именно этот день можно считать началом первой в современной истории операции «Преемник»: администрация президента РФ, сломив сопротивление Думы, сумела избавиться от враждебного премьера Примакова и начала кастинг претендентов на роль президента. Для осуществления операции нужно было не только найти избираемого кандидата, но и сплотить вокруг него губернаторов и олигархов. Или по крайней мере минимизировать сопротивление. И обязательным условием было, конечно, приручение Газпрома.

Первым в шорт-листе кандидатов в преемники значился глава МВД Сергей Степашин – уроженец Санкт-Петербурга, «силовик с человеческим лицом», который любил прикладывать руку к сердцу и по любому поводу давать «слово офицера». Вторым – министр путей сообщения Николай Аксененко, крепкий хозяйственник и новый конфидент кремлевской администрации. Именно он был назначен в новом правительстве первым вице-премьером, который отвечал за предвыборное окучивание Газпрома. Едва ли не в первый же день в новом качестве он объявил о расторжении трастового договора с Ремом Вяхиревым и передаче госпакета акций Газпрома (35 %) в доверительное управление новому министру топлива и энергетики Виктору Калюжному, которого считали приближенным хозяина «Сибнефти» Романа Абрамовича. Сам Калюжный немедленно развил бурную деятельность, обещая госпакет у Вяхирева отобрать. Это, естественно, не означало увольнения Вяхирева. Это даже не сильно его ослабляло, поскольку государству не было известно, какой процент акций контролирует он сам.

Рем Вяхирев так увлекся самоустранением от политики – о котором он договорился с Примаковым, – что пропустил этот удар. Удар был несильным, но принципиальным. Вяхирев вдруг вновь обнаружил, что правительство и администрацию президента наполнили неприятные, непонятные либо незнакомые ему люди. Кстати, одновременно с отставкой Примакова пост заместителя главы администрации президента занял недавно уволенный Вяхиревым Сергей Зверев – что было для Вяхирева еще одним неприятным сюрпризом. Рем Вяхирев обиделся и решил прервать самоизоляцию.

С отставкой Евгения Примакова борьба между его командой и Кремлем не только не прекратилась, а обострилась. В стихийно собравшемся лагере противников администрации президента оказались уволенный премьер Евгений Примаков, обойденный мэр Москвы Юрий Лужков и олигарх Владимир Гусинский, владевший телеканалом НТВ. Обиженный Рем Вяхирев решил помочь им в борьбе с Кремлем.

– Примаков и Лужков были ему намного ближе, – вспоминает Александр Казаков. – Оттуда и росла их политика в отношении НТВ. Все это было согласовано, у меня в этом нет никаких сомнений.

– Газпром политически поддержал Примакова и Лужкова и активно играл против нас, – вспоминает сейчас Александр Волошин. – Они были уверены в том, что в Кремле уже все кончено. И Рем Иваныч реально считал, что Кремль уже все проиграл. Вступать в открытый конфликт он, конечно, боялся но, но Газпром серьезно ставил на них деньгами. Рем Иваныч хитрил.

Рем Вяхирев начал очередную для себя схватку с правительством. Причем, даже не предполагая, что это – главная схватка его жизни.

Первым его ходом была дерзкая пресс-конференция.

– Я работаю председателем правления и буду работать, пока не закончится срок, – так начал он. Потом он перешел к трастовому договору, сказав, что «глупей бумаги не встречал» и пообещал «подарить любому» возможность голосовать госпакетом акций компании. А про министра Калюжного он высокомерно сказал, что такого не знает.

Почти одновременно глава Газпрома, будто бы пародируя действия Бориса Ельцина, который никак не мог подобрать себе преемника, назвал имя своего потенциального сменщика: им стал его многолетний первый зам Вячеслав Шеремет.

Первое лобовое столкновение Кремля и Газпрома случилось на собрании акционеров 30 июня, на котором должны были избрать новый совет директоров. Накануне премьер-министр Сергей Степашин и глава президентской администрации Александр Волошин вдвоем приехали к Рему Вяхиреву в офис Газпрома на улице Наметкина. Визита такого уровня прежде не удостаивался руководитель ни одной компании. Степашин договорился с Вяхиревым о списке избираемых членов совета директоров: он попросил Вяхирева, чтобы было избрано не четыре, как раньше, а пять представителей государства. Он говорил, что поскольку государству принадлежит 37,4 % акций Газпрома, то соответствующее количество мест в совете директоров примерно равно 4,7. Кроме того, они рекомендовали избрать председателем совета директоров Виктора Черномырдина.

То, что Кремль сделал ставку на экс-премьера, вовсе неудивительно. Он, в отличие от Вяхирева, никогда не симпатизировал Примакову и Лужкову. Более того, он никогда не смог бы простить этой паре то, что они оттерли его от премьерства и президентства. Поэтому Черномырдин должен был стать троянским конем – бороться против Примакова-Лужкова изнутри Газпрома.

Разговор Волошина, Степашина и Вяхирева был долгим. Однако на следующий день собрание акционеров решило по-своему – в совет директоров по-прежнему вошли четыре представителя государства. Но председателем совета директоров был избран именно Черномырдин.

Степашин был готов простить Вяхиреву эту вольность, но Волошин был в ярости и стал убеждать премьер-министра «не утираться и не позволять так с собой поступать». Волошин уверял, что если Газпром прямо перед выборами станет настолько независим, – это будет очень опасно. А Степашин считал, что не стоит перед выборами увеличивать напряжение лишним конфликтом с Газпромом.