Книга Элис. Навсегда - Гарриэт Лейн

Полли смотрит на меня и начинает хихикать, а я улыбаюсь, радуясь перемене в ее настроении.

– «Маэстро слов»! – восклицаю я. – Откуда взялся этот вздор?

Полли уже держится руками за живот и заходится в хохоте.

– О Боже! – говорит она, едва ей удается совладать с собой. – Прекрати немедленно. Я так отвыкла от смеха, что даже больно.

– Ладно, – соглашаюсь я, напуская на лицо непроницаемое выражение игрока в покер. – Все! Клянусь! Пусть меня поразят гром и молния, не сойти мне с этого места, если я еще когда-нибудь назову его «Маэстро слов».

Официантка приносит наш заказ.

– Прости, если показалась тебе грубоватой, – произносит Полли, пока нам наливают в чашки кофе. – Просто дома сейчас все ужасно. И мне хотелось с кем-то поговорить, но только с человеком беспристрастным и нейтральным, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Разумеется, – отвечаю, размешивая в миске с мюсли мед.

– Иногда возникает ощущение, будто окружают его шпионы, – продолжает Полли. – Знаю, звучит по-идиотски. Тедди. Мои друзья. Родители моих друзей. Шарлотта. Преподаватели. Они все на его стороне.

– Ты поссорилась с отцом?

Полли морщит носик.

– Ну, «поссорилась» – это слишком громко сказано. Но у нас… Скажем так, у нас с ним в последнее время возникли… определенные разногласия.

Ей кажется, что фраза звучит по-взрослому и как бы придает всему делу серьезности.

– Проблема в том, – произносит Полли, ковыряясь ложкой в миске, – что папа никогда по-настоящему не понимал меня. Вот мама другое дело. Она умела все понять. И потому он всегда предоставлял маме разбираться со мной и с братом.

– О, Полли! – говорю я и протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ее ладони. – Бедняжка. Я так тебе сочувствую!

Мы сидим неподвижно. Потом она опускает голову, всхлипывает и убирает руку, чтобы салфеткой промокнуть глаза. Я замечаю, что она при этом старается не смазать тушь. И когда я снова вижу ее лицо, никаких следов слез на нем уже не заметно.

– Так вот, – говорит она, внезапно меняя тон, – дела обстоят из рук вон плохо. Думаю, что театральный колледж я брошу.

– Как?

– У меня есть друзья. Это очень талантливые люди. И мы планируем поставить какую-то пьесу Шекспира, а затем совершить турне по стране. Будем переезжать с места на место и давать спектакли вроде «Бесплодных усилий любви» в лагерях скаутов, в школьных спортзалах, да где угодно! Привнесем театральное искусство в гущу народных масс, которым оно обычно недоступно.

Они уже обзавелись списанным микроавтобусом «скорой помощи», на нем собираются ездить от городка к городку, останавливаться на центральных площадях и в нем же ночевать. Вот только в проекте намерены участвовать десять человек, а потому придется на ночь ставить и пару палаток. Скоро станет совсем тепло, так что с этим проблем не возникнет. Готовить еду можно на костре или на мангале, а для мытья сойдут и общественные уборные.

– Это будет замечательно, – продолжает Полли, облизывая ложку. – Если честно, я понимаю, что со стороны план звучит немного авантюрно, но если бы ты с ними познакомилась, то поняла бы, что идея просто восхитительная.

– А твой отец с ними встречался? – поинтересовалась я.

Полли усмехается.

– Да. Он знает Сэма, Гэйба и Пандору с тех времен, когда мы вместе учились в школе. Но, как мне кажется, он не дал им ни шанса проявить себя в своих глазах. Он сразу решил, будто проект никуда не годится, и поставил на этом точку. А причина в том, что отец не верит в меня. Не верит, что у нас это получится.

– А театральный колледж? Ты уже сообщила о своем намерении преподавателям и руководству?

– О нет! Вот им я ничего пока не говорила. Впрочем, я едва ли у них на хорошем счету. У меня состоялась встреча с куратором Тони Бамером. Я, кажется, тебе рассказывала. Поначалу он был со мной мил и исполнен сочувствия. Из-за мамы, разумеется. И я подумала, что уж он-то точно все понимает. Но потом он затянул песню о том, что на моем личном деле уже сделана пометка, придется улучшить посещаемость, а иначе меня выгонят. И тут подворачивается Сэм со своим проектом.

– Да, – киваю я. – Я бы на твоем месте не горячилась. Ты учишься в отличном колледже. Многие убить готовы, лишь бы получить подобную возможность.

Полли закатывает глаза.

– Вот-вот! Пойми, это именно то впечатление, которое такие колледжи хотят на всех производить. Но стоит тебе туда поступить, как ты понимаешь, что это рутина и тебя обучает кучка неудачников. Большинство студентов боятся заявить об этом публично. Плохо, что папа злится на меня. Но если до этого дойдет и я все-таки решусь отправиться в турне с ребятами, он не сможет помешать мне. Ни он, ни Шарлотта, никто. Нельзя же заставить меня продолжать учебу насильно!

– Нельзя, – соглашаюсь я. – Но все же лучше бы тебе не делать поспешных шагов.

– Никакой спешки нет! – возражает Полли. – Сэм сделал свое предложение уже несколько недель назад! Я ко всему подхожу разумно. Взвесила «за» и «против» и только потом… приняла решение.

Я откидываюсь на спинку сиденья и стараюсь выглядеть так, будто обдумываю факты. Владельцу газеты и крупному промышленнику подают их пальто. Актер попивает апельсиновый сок. Женщину, которую я прежде видела в парке, проводят к ее столику, и когда она проходит мимо, из ее сумки выглядывает мордочка пекинеса, восседающего среди груды дамского барахла.

– Мне понятно, почему люди в твоем окружении не в восторге от идеи бросить учебу, – произношу я, когда женщина усаживается на место. – Для всех сейчас наступают трудные времена.

– Неужели ты думаешь, что я это не понимаю? – усмехается Полли. – Ведь именно поэтому я и приняла такое решение. То есть мне учеба стала ненавистна с начала осеннего семестра. Но только когда все произошло, я стала размышлять: какого дьявола мне тратить время в колледже, где я всем недовольна? Жизнь коротка, знаешь ли. Не могу сидеть и дожидаться, что мое будущее само явится ко мне. Я должна идти ему навстречу, искать его.

У меня мелькает мысль, что она, вероятно, начиталась книжек самозваных учителей жизни.

– Полли, я мало о тебе знаю. Мне трудно давать советы. Сама я никогда не оказывалась в подобной ситуации, но твердо убеждена, что отец любит тебя, а сердится сейчас лишь потому, что желает тебе добра.

– Да, наверное, ты права, – вздыхает она, словно желание настоять на своем уже исчезло. – Мне просто жаль, что отец не в состоянии взглянуть на ситуацию с моей точки зрения. Как поступить?

– На твоем месте я бы сейчас ничего не предпринимала. Подожди немного. Дай ему привыкнуть к твоей идее. И что сказала бы в данном случае твоя мама?

Полли воспринимает мой вопрос спокойно. До меня только теперь доходит: она настолько уверена в себе, убеждена в неотразимости собственного обаяния, что всякое любопытство других по отношению к себе считает естественным. Мне трудно даже вообразить, каково это – ощущать себя такой.