Книга Доктор Кто. Сказания Трензалора - Пол Финч

– Дарю жителям Рождества праздник урожая, который они запомнят надолго, – ответил тот. Дойдя до края башни, он перебросил свернутую веревку через бортик. – Итак, вы все, потяните-ка за эту веревку хорошенько! Пусть колокол Рождества звонит! Пусть чудовища знают, что им здесь не рады!

Четыре, шесть, десять человек внизу взялись за другой конец веревки и напряглись, словно готовились перетягивать канат. Доктор повернулся к Теолу.

– Зажми уши! – крикнул он, закрыв ладонями свои собственные.

Внизу горожане резко дернули веревку, и колокол покачнулся. Звук был почти оглушающим, и от вибрации, которую он произвел, Теол зашатался. Он упал на колени, прижав ладони к ушам. Доктор что, совсем с ума сошел?

Он поднял голову и увидел, что Доктор улыбается ему безумной улыбкой. Теол нахмурился, и Доктор отошел, открывая ему обзор. За спиной Доктора криноид снова задрожал, но в этот раз из-за звука колокола, и прямо на глазах Теола по всему огромному застывшему телу, словно разломы во время землетрясения, пошли трещины.

Люди внизу дернули за веревку снова, и в этот раз криноид разлетелся, как разбитое стекло, на множество осколков древесины и растительности, усыпавших площадь. Теол вскочил на ноги и подбежал к парапету. Он увидел, как внизу люди кричат от радости, и хотя Теол не слышал ничего, кроме громового гула колокола, он присоединился к хору голосов.

Все закончилось. У Доктора получилось. У него все получилось.

Рождество было спасено.

Глава 10

Когда на следующий день Теол вышел из дома, праздник урожая был в самом разгаре. Он почти всю ночь работал над подарком для Доктора и проспал обед, проснувшись лишь от урчания в животе и далеких звуков песен и смеха, доносившихся через окно. Поняв, что мама уже ушла, Теол поспешно оделся, съел кусок хлеба с сыром и шагнул на улицу в морозный полдень.

Держа под шубой длинный тонкий сверток, он пробивался сквозь толпу людей на городской площади.

После вчерашних хлопот и беготни все его тело болело как никогда раньше, но, тем не менее, Теол чувствовал ликование. Он все еще не мог поверить в приключение, которое пережил вместе с Доктором, в то, какую роль он сыграл в спасении города от вторжения криноидов.

Горожане веселились, осушая кружки горячего сидра и пробуя лакомства с многочисленных лотков. Густой аромат хлеба с пряностями, жареного поросенка и булочек с медом напомнил ему, что он уже довольно давно толком ничего не ел. Теол почти сдался, почти позволил голоду увести себя не в ту сторону. Но все же он подавил его – вполне можно потерпеть еще немного. А пока нужно было кое-что сделать.

Посреди площади бушевал костер, сложенный из останков криноида. Теол решил, что это достойный конец для пришельца – стать погребальным костром Пьетеру, который сражался с чудовищем, когда это было необходимо, и сделал все возможное, чтобы спасти Теола и Доктора. Горожанам будет очень его не хватать.

Фрал и остальные снова были на катке у Часовой Башни. Они визжали и толкались, пытаясь перегнать друг друга и устоять на скользком льду, а также прыгали туда-сюда, выстраивая сложные фигуры. Теол засмеялся. Скоро он с радостью присоединится к друзьям.

Доктор сидел на своем обычном месте на ступенях, разговаривая с головой робота. Казалось, он опять постарел. Возможно, это пламя костра отбрасывало на его лицо тени, напоминавшие тонкие морщины, или же дело было в его позе – он сидел сгорбившись, словно силы покинули его. Теол подошел и сел рядом, положив сверток на ступеньку.

– Мило, правда, Хэндлс? – спросил Доктор. Он смотрел на костер и на людей, которые бродили вокруг, разговаривали, смеялись и танцевали.

– Понятие «мило» не имеет смысла, – ответила голова своим обычным бесстрастным голосом.

Доктор улыбнулся:

– Ну, все остальные, похоже, неплохо проводят время.

– Подтверждаю.

Доктор вздохнул:

– Знаешь, давным-давно у меня был пес примерно с такими же навыками общения, как у тебя. Интересно, как он поживает.

– Информация недоступна, – ответил Хэндлс.

– Да я и не надеялся, – сказал Доктор. Он резко обернулся, словно только сейчас заметил Теола: – Привет, Теол. Как твоя мама?

Теол засмеялся:

– Сердится. Я должен был помочь ей с сиропом и инжирными булочками, но совсем забыл об этом.

Доктор улыбнулся:

– Все потому, что она боится за тебя. Она не хочет тебя потерять, поэтому и волнуется так сильно.

– Я знаю, – заметил Теол. – Может быть, теперь, узнав, что я сам могу о себе позаботиться, она будет больше мне доверять.

– Я бы на это не рассчитывал, – Доктор снова улыбнулся. – В конце концов, мамы есть мамы.

Мальчик засмеялся.

– Я рад, что мы сумели спасти мою, – сказал он. Теол видел, как на другом конце площади мама вынимает булочки из-под прилавка. Она выглядела счастливой. – Я рад, что мы сумели спасти их всех.

– Я тоже, – сказал Доктор.

– Я тут подумал, а как же второй плод? – спросил Теол. – Тот, что мы нашли в снегу?

– Он там, – ответил Доктор, кивая на костер. – Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Значит, все? – Теол старался, чтобы в его голосе не было слышно разочарования. – Все закончилось?

– Да. До следующего раза. До тех пор пока очередная высокомерная раса, фракция или фан-клуб не попытаются пробраться через барьер. Но я буду здесь, Теол. Я буду ждать.

Минуту они молчали, глядя на пляшущий огонь костра.

– У меня для вас кое-что есть, – сказал Теол, доставая из кармана шубы яблоко. Он бросил его Доктору, который поймал яблоко левой рукой.

– По яблоку в день… – сказал он, смеясь, и надкусил, одобрительно кивнув.

– И еще это, – сказал Теол, беря длинный тонкий сверток со ступеньки и передавая Доктору.

Тот принял его, с любопытством подняв брови:

– Что это?

– Откройте! – предложил Теол. – Ну же, давайте!

Доктор начал разворачивать подарок, снимая слои разноцветной бумаги.

– Ты неплохо его завернул, – сказал он, стряхивая с пальца кусочек клейкой ленты. – Это напоминает мне Рожде… – Доктор внезапно замолк, вытащив из остатков оберточной бумаги узловатую деревянную палку. С одной стороны у нее была гладкая изогнутая ручка, а с другой – корковая пробка. Доктор повертел палку в руках, гладя пальцами отполированную поверхность.

– Это трость, – сказал Теол. – Я вырезал ее вчера вечером из обломка криноида. Я подумал, стоит сохранить что-нибудь, оставшееся от Пьетера, что-нибудь полезное, чтобы помнить его, – он сглотнул. – Надеюсь, вы не против.

На мгновение ему показалось, что Доктор хотел что-то сказать, но потом передумал. Доктор помолчал. Затем, вздохнув, положил руку Теолу на плечо.