Книга Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Воллам Мортон

— Ясно… ну, отправляйся в постель. Сегодня уже поздно, но завтра, боюсь, тебе придется переделать этот портрет. Своему Тебу ты нарисовал лицо точь-в-точь как у Евгения Седьмого…

— О черт! А я и не заметил… Ну ладно, завтра исправлю — сделаю его косоглазым, чтоб ни на кого не был похож. Как ты думаешь, дорогая, молочник согласится завтра мне позировать для портрета Корбреда Первого?

— Опять молочник? Но ты же уже писал с него Карактака!

И на протяжении целых двух лет Эдинбург еженедельно наслаждался одним и тем же зрелищем: по Кэнонгейт в направлении Холирудского дворца шагает человек в плаще и с бантом на груди. Под мышкой он несет очередной портрет. Бедняга де Витт! При мысли о нем у меня сердце кровью обливается. Так и вижу, как он сдает галерее свою халтуру.

— Вот, примите… Старина Корвалл Третий, будь он проклят!

— Отлично, парень! Бросай его в ту кучу. Это который по счету?

— Шестьдесят восьмой.

— Укладываешься в график?

— Даже опережаю на два корпуса — Уильяма Льва и Макбета…

— Ну, молодец! Тогда на следующей неделе сможешь, наверное, расписать камин… Так сказать, чтобы не терять форму.

Чутье подсказывает мне, что мы узнаем много интересного, если покопаемся в биографии бедного де Витта. Ведь в том далеком семнадцатом веке он был великим новатором — своеобразным Генри Фордом от живописи.

Почувствовав, что сполна насытился творчеством де Витта, я проследовал за своим гидом в ту часть дворца, которая неизменно вызывает сентиментальный интерес у посетителей. Здесь располагались покои шотландской королевы. В этих мрачных, обшитых панелями комнатах Мария Стюарт иногда веселилась, изредка любила и очень часто проливала слезы.

Всем известна история убийства ее секретаря, злосчастного итальянца Риччо. И, наверное, каждый гость Холируда неизбежно вспоминает ее и пытается на свой собственный лад воссоздать события тех далеких дней. Что и говорить, это была тягостная сцена — когда беднягу Риччо извлекли буквально из-под юбок королевы и потащили в коридор на верную смерть. Однако прислушаемся к мнению сэра Герберта Максвелла, президента Шотландского Общества антиквариев. В своем путеводителе, изданном управлением общественных работ (кстати, одном из лучших сочинений подобного рода), он утверждает, что убийство Риччо «было всего лишь эпизодом в борьбе партий, вполне допустимым по этическим меркам того времени. Это деяние, само по себе ужасное, в шестнадцатом столетии вызывало не больше осуждения, чем у нас, жителей двадцатого века, вызывают парламентские прения».

— Вот оно — то самое место, где все произошло, — рассказывал гид. — В тот вечер Риччо преспокойно ужинал с королевой, когда вдруг у дверей раздался шум и шайка убийц ввалилась в комнату…

Я недоверчиво огляделся по сторонам. Помещение показалось мне совсем крохотным, скорее, оно смахивало на обшитый дубовыми панелями стенной шкаф. Совершенно непонятно, как здесь могли разместиться участники ужина — королева, ее секретарь и графиня Аргайл. А ведь в ту ужасную мартовскую ночь 1566 года тут же находился лорд Роберт Стюарт и капитан дворцовой стражи Артур Эрскин.

Гид продолжал рассказывать. Я вежливо кивал, а сам старался отрешиться от его слов, чтобы — подобно многим посетителям Холируда — выстроить собственную картину той давней трагедии. Я представлял себе отходивший ко сну дворец. Наверное, в тот вечер было тихо — ничто не предвещало беды. За окном завывал холодный ветер, возможно, шел дождь. А здесь было тепло и уютно, звучали шутки, маленькая компания развлекалась беседой. Тем временем люди графа Мортона рассредоточились по дворцу, захватили все двери и переходы. Изрядно выпивший молодой король вызвался провести заговорщиков в покои жены. Вместе с Рутвеном он тихо крался по узкой винтовой лестнице, открывавшейся прямо в комнату, где ужинала королева. Мортон же со своей бандой поднялся по главной лестнице, миновал приемную залу и спальню Марии. Первым в трапезную вошел Дарнли, за ним Рутвен, все еще смертельно бледный после недавней болезни. В комнате ненадолго воцарилась мертвая тишина, и этих нескольких секунд хватило, чтобы присутствующие осознали: сейчас случится нечто ужасное. Сообразительному итальянцу не понадобилось даже смотреть на обнаженный кинжал Рутвена, он и так все понял. Королева пыталась протестовать, Риччо бросился в дальний угол комнаты, пытаясь отгородиться накрытым столом от надвигавшейся опасности. Раздался грохот — это опрокинулись и разбились хрустальные стаканы, свечи тоже упали и погасли. Теперь комната освещалась единственной свечой, которую держала в руке графиня Аргайл. Дальше все происходило очень быстро: звон шпор, топот по коридору — и вот заговорщики во главе с Мортоном уже у цели. В мгновение ока маленькое помещение заполнилось вооруженными людьми, они толпились в, дверях, что-то говорили громкими, сердитыми голосами. Мария во все глаза смотрела на мужа, который, покачиваясь, стоял посреди комнаты и бросал ей в лицо грязные оскорбления. Затем раздался пронзительный, полный животного ужаса вопль Риччо, он отчаянно цеплялся за юбки королевы, не желая покидать комнату. Завязалась беспорядочная возня, итальянца схватили и потащили к двери. Шум драки переместился в соседнюю спальню, затем в приемную залу: несчастный секретарь пытался убежать, но заговорщики преследовали его, как свора разгоряченных гончих. Они навалились всей кучей: били, пинали, кололи кинжалами… Через минуту все было кончено, и истерзанное тело Риччо сбросили с лестницы. Мария слышала, как оно покатилось, глухо ударяясь о каменные ступеньки.

Внезапно появился Рутвен — он почувствовал себя плохо и вернулся выпить бокал вина…

Гид провел меня в комнату для приемов и указал на площадку, откуда начинался лестничный пролет.

— Долгие годы, — сообщил он, — это место красили красной охрой и потчевали посетителей байкой о несмываемом пятне крови. Наша администрация решила ограничиться медной табличкой.

Боюсь, Холируд не сможет потягаться с другими дворцами мира по части блистательных исторических эпизодов. Тем более ценными видятся мне забавные воспоминания о той ночи, когда Джеймс VI (позже известный в Англии и во всем мире как Яков I) узнал, что ко дворцу приближается вооруженный отряд. Король не стал мешкать. Он поспешно бросился к черной лестнице — «унося штаны в руках», как сказано в хронике — и попытался скрыться. Хотел бы я присутствовать при той сцене, когда Джеймс (по-прежнему со штанами в руках!) выслушивал покаянные речи Френсиса, графа Босуэлла.

С именем Джеймса вообще связан ряд комических моментов, столь не характерных для мрачного Холируда. Чего только стоит субботняя ночь в марте 1603 года, когда во дворце неожиданно появился сэр Роберт Кэри — уставший, с ног до головы забрызганный грязью — и потребовал немедленной встречи с шотландским королем. Джеймс VI принял его — опять «бесштанный», похоже, это уже становилось традицией — и был вознагражден сенсационным известием: оказывается, королева Елизавета скончалась и сделала его своим наследником. Так Джеймс стал королем не только Шотландии, но и Англии. Чтобы сообщить эту новость, Кэри проскакал от Лондона до Эдинбурга — а это четыреста миль — за шестьдесят два часа!