Книга Блицфриз - Свен Хассель

— Конечно, — убежденно отвечает Хайде. — Если внимательно прочтешь Библию, ты увидишь, насколько она схожа с «Майн кампф»[35]. Иисус был первым национал-социалистом, но не понял в полной мере исходящей из Москвы еврейской опасности.

— Тупой ты, как дятел! — выкрикивает Малыш и бьет Хайде фляжкой по голове. — Нужно было б тебя повесить рядом с Иисусом вместо пророка Илии.

Малыш вечно путается в библейской истории, но мы понимаем, что он имеет в виду.

— Ты оскорбляешь арийскую расу! — истерично кричит Хайде.

Разговор обрывает оглушительный взрыв. Танк приподнимается с земли и едва не опрокидывается. Бензин из сломанного бензопровода растекается по всей кабине.

— Повреждена левая гусеница, — спокойно докладывает Порта. — Танк не может двигаться.

Он заглушает мотор, откидывает спинку сиденья и делает большой глоток водки из бутылки, висящей рядом с огнетушителем. Старик осторожно открывает люк. Рядом с нами горят еще два T-IV, от них поднимаются клубы черного, тошнотворного дыма. Обгорелые тела членов экипажей свешиваются из люков. У деревенского колодца лежит группа мертвых пехотинцев. Кажется, что они спят. Лишь у двоих слегка окровавлены губы. Они убиты тяжелой фугасной бомбой.

Порта делает еще глоток из бутылки, чешет в своей рыжей копне волос и вставляет в глазницу выщербленный монокль.

— Снова вперед, к наградам и почестям, в бой за отечество, — манерно тянет он. — Товарищи, дети в школах будут читать о ваших подвигах. Благодарите Бога за счастливую участь, позволяющую вам участвовать во всем этом.

— Хороший день для самоубийства, — удрученного бормочет Штеге.

— Отключи отрицательные волны, — недовольно приказывает Малыш.

Оберст Хинка сидит в открытой башне, наведя серый полевой бинокль на Т-34, которые разворачиваются для атаки.

— Слушайте меня, — говорит он спокойным голосом. — Наша единственная возможность одержать верх над этими Т-34 — движение. Не теряйте головы! Гоните вперед со всей возможной скоростью! Мы должны вклиниться на четыреста метров. Потом разворачивайтесь и стреляйте в них сзади! Слабые точки у Т-34 — башенные кольца и гусеницы! Но движение, прежде всего движение! Не останавливайтесь даже для стрельбы. Стреляйте на ходу!

Мы проезжаем мимо уничтоженного дорожного заграждения, наше отделение должно первым встретить ведущие Т-34. Они движутся вперед клипом, позаимствованным у нас. В июне мы атаковали растерянных новичков, но теперь, в сентябре, перед нами опытные бойцы.

Танки второго отделения несутся на полной скорости, круша дома и преграды. Позади из-под гусениц взлетают вода и грязь.

— Быстрее, быстрее! — приказывает обер-лейтенант Мозер, ротный командир.

Русские командиры танков в башнях издают торжествующие восклицания, видя, что немецкие танки приближаются. Капитан Горелик чувствует себя героем-победителем в новом Т-34, который несколько лет будет лучшим танком в мире благодаря его на удивление предусмотрительной конструкции. Инженеры, должно быть, имели в виду силурийский период, создавая это смертоносное чудовище. Гусеницы у него до того широкие, что на первый взгляд это кажется чуть ли не смешным, но идею этой конструкции вскоре переняли и зарубежные танкостроители.

Танк плоский, без острых углов, как черепаха, его 75-миллиметровая пушка с чрезмерно длинным стволом — настоящее чудо. В полутора километрах от ждущих Т-34 прочно завязли в грязи немецкие танки. Они дают задний ход, отчаянно елозят, но чем больше стараются выехать, тем глубже увязают в болоте. Русская артиллерия открывает беспокоящий огонь, но кажется, что на место каждого убитого сапера из лесу выходят десять и продолжают его работу: связывают вместе стволы поваленных деревьев и катят танкам под гусеницы.

— Пусть делают, что угодно, мы уничтожим их, — уверенно смеется капитан Горелик.

Старшина Тарсис, командир отделения в роте Горелика, с нетерпением ждет, когда начнется бой. Он старый солдат, кавалер Золотой Звезды[36], через три дня после начала войны оставил безопасную службу в гарнизоне и вызвался добровольцем на фронт. Со злобной улыбкой на сжатых губах старшина смотрит, как немецкие танки беспомощно пытаются выехать из грязи. Откидывается на обитую кожей спинку сиденья с чувством удовлетворения. Времени у него много. Пусть фашистские собаки повоюют сперва с распутицей. Это должно измотать их. Остальная часть сражения будет для Т-34 детской игрой.

Он искренне смеется, глядя в перископ, как немецкие танки все глубже зарываются в грязь. Отмщенье за тот ужасный день, когда он был вынужден бросить в Киеве свой танк, уже близко. Он четыре дня пробыл в плену у фашистов. Память об этом позоре до сих пор терзает его. Он избил там троих солдат за то, что те работали на оккупантов. Когда, бежав, он вернулся к своим, назвал их предателями. Судьба этих людей, если они вернутся домой, будет печальной. Их семьями уже наверняка занялись. В Советском Союзе есть место только для твердо верящих. «Убивайте их! — сказал Илья Эренбург, выступая перед отправляющимися на фронт танкистами. — Убивайте в материнском чреве!» Вот так требовалось говорить.

— Хёниг! — кричит оберcт Хинка командиру первого батальона. — Я приказал тебе атаковать клином! Какого черта вы сбились в кучу в этой дыре?

— Герр оберcт, — стонет майор Хёниг в отчаянии. — Весь мой батальон увяз в этой проклятой грязи. Танки скользят из стороны в сторону и блокируют друг друга. Только у второй роты более или менее открытый сектор обстрела, а Иван может с минуты на минуту начать боевые действия и превратить нас в металлолом!

— Не волнуйся, — спокойно говорит оберcт. — Я пришлю тебе пару кранов. Второй батальон прикроет тебя.

— Иван кое-чему научился у нас, — стонет майор. — Моя четвертая рота уничтожена. Каждый их выстрел попадает в цель.

— Возьми себя в руки! — резко отвечает Хинка. — Используй для дымовой завесы все, что возможно. Боеприпасов у противника мало. Он будет стрелять только наверняка!

Первый батальон скрывается за грязно-желтой завесой дыма, но вскоре после этого Т-34 атакуют. С ревом движутся вперед несокрушимым с виду стальным клином. Не обращая внимания на особенности местности, скрываются в дымовой завесе первого батальона. Они словно бы скользят по грязи на своих широких гусеницах.

В дыму сверкают дульные вспышки. Идет тяжелый бой. Взрыв следует за взрывом.

С расстояния в сорок метров мы выпускаем один снаряд за другим по русским танкам. Поворачиваемся, вертимся, отъезжаем назад. Ни секунды не стоим на месте. Скоростью и маневренностью мы превосходим русских.

Через несколько минут русские танки оказываются в диком беспорядке.