Книга Памирская жуть - Татьяна Майзингер

Патрик обвел присутствующих вопросительным взглядом. Предложение было одобрено всеми без исключения. И люди стали дружно обмениваться рукопожатием, называя при этом свои имена.

– Ну вот и славно! – с явным облегчением заметил Патрик. – А теперь последнее. Дорогие друзья! У тех, кто все еще сомневается, что это путешествие ему действительно необходимо, сейчас есть последний шанс отказаться от него. В этом случае сумма, внесенная им в предприятие, будет, само собой разумеется, возвращена фирмой «В погоне за неведомым».

Дружный смех был ему ответом.

Винты «МИ-8» с пронзительным свистом набирали обороты. Вертолет вздрагивал, словно испуганное животное. По взволнованным взглядам большинства путешественников Патрик Крюгер видел, что для них это тоже своего рода испытание. И только Семен Зубров, этот русский богатырь, оставался во время взлета абсолютно спокойным. Он даже, казалось, испытывал определенное удовольствие от непрекращающейся тряски. И, закрыв глаза, откровенно отдыхал. Салон стальной стрекозы тонул в кромешной тьме. Единственными источниками света являлись мерцающие зелеными огоньками лампочки на приборной доске вертолета. Они, хорошо видимые в проеме между кабиной и салоном, завораживали.

– Посмотрите, какая красотища! – раздался удивленный возглас Алекс. С самого момента взлета она не отрываясь смотрела в круглое оконце иллюминатора. Остальные, за исключением Семена, который продолжал дремать, тут же приникли к бортовым стеклам. И в это мгновение на завороженных зрелищем по ту сторону стекла людей навалилась тишина. Впечатление было такое, будто мощные двигатели, до сих пор с ревом кромсавшие воздух, замерли. Люди испуганно крутили головами, в поисках разумного объяснения происходившему вокруг.

– Все нормально друзья! Без паники! – успокоил уже было распрощавшихся с жизнью людей Патрик. – Мы просто перешли на бесшумный режим работы двигателей. Это одна из мер предосторожности при пересечении границ суверенных государств. Исключением является разве что граница между немецкими землями Баден-Вюртемберг и Баварией.

Несколько успокоившись, люди вновь поудобнее устраивались у своих наблюдательных пунктов. Получивший последние указания наземных служб летчик включил встроенный в кабине над его головой плейер. Из динамиков полилась таинственная мелодия группы «Enigma». Волнующие ритмы «The voice of enigma» как нельзя лучше гармонировали с великолепием, открывшимся за гранью стекла…

Покрывало ночи было испещрено ровными огнями взлетной полосы. Их малиновые, изумрудно-зеленые и нереально синие цвета поражали своей яркостью, соперничая даже со звездами. В безмерном пространстве сияющей темноты, где-то внизу, следуя убегающим в никуда огонькам, появился мерцающий крест. И чем выше он поднимался, отрываясь от поверхности земли, тем больше разноцветных мушек разрезали ночь во всех направлениях.

– Ой, что это? – послышался голос завороженной игрой огней Сандры Платеро-Вебер. В эти мгновения Крюгер вдруг увидел в ней не уверенную в себе женщину-историка, а беззащитную девчонку, вырванную из детства и брошенную в коварную действительность взрослой жизни.

– Семен говорит, что это типичное для здешних мест зрелище, – ответила на вопрос австрийки Алекс Калугина. – Солдаты, охраняющие стоянки военных самолетов, дожидаются ночи и взлета очередного грузового борта. И потом расстреливают припасенные на такой случай патроны с трассирующими пулями.

– Ничего себе дела! – впервые за последние часы подал голос Мартин. – И как часто они сбивают эти самые грузовые самолеты?

Еще не дослушав перевода, Семен открыл глаза и, пораженный услышанным, уставился на Букса.

Остальные, как по команде, оставили свои наблюдательные пункты и теперь тоже смотрели на Зуброва в ожидании объяснений.

Пилот вывел машину из очередного виража и стал править в сторону неумолимо приближавшихся гор. Военный аэродром Какайты остался далеко позади.

– С чего ты взял, что они палят по взлетающим самолетам? – перевела сказанное Семеном Александра Калугина. – Ребята таким способом просто борются со скукой. Многомесячное стояние в карауле не балует разнообразием развлечений. К тому же у них существует неписаный закон: никогда не стрелять в сторону взлетки.

– Да! Бедолаги! Мне их искренне жаль, – заявил Макс. – Все девять месяцев службы проводить в карауле… Это действительно тяжко!

– Нет, господа, – проговорил по-русски Зубров, устраиваясь поудобнее на узком сиденье и явно намереваясь дремать дальше, – здесь вам не Германия. В Российской армии принято служить два года.

Уставшие от насыщенного переживаниями дня люди уже через полчаса спали. И только Патрик Крюгер что-то писал в маленьком блокноте, подсвечивая себе миниатюрным фонариком.

БЕЛАЯ МОГИЛА

Селение Белая Могила, затерянное в горах Бадахшана (северная провинция Афганистана), представляло собой остатки средневековой крепости. Десяток каменных хижин и несколько полуразрушенных кошар ютились у самого подножия огромной белой скалы. Вниз по тропе, протоптанной скотом, находилось странное низкое сооружение. Его толстые стены, образующие квадрат почти правильной формы, и плоская крыша были выкрашены в светло-желтый цвет. Это был мазар какого-то древнего героя, давший имя кишлаку.

– Нет, друзья, я не могу связать название сего населенного пункта с этим амбаром цвета неспелой дыни, – богохульствовал Макс Шмидт, сидя на корточках перед своей палаткой после сытного завтрака, большую часть которого участники экспедиции разделили с сельскими мальчишками.

Импровизированный городок из палаток, поставленный заботливой рукой проводников, встречал уставших после перелета людей, позволив им беззаботно доспать остаток ночи.

– Скорее всего, в этом названии скрыт намек на неизбежную судьбу бедных селян. Ведь если вон та скала рубанется, – а в том, что это когда-нибудь произойдет, не стоит сомневаться, – она погребет под собой весь этот «рай земной».

Макс посторонился, выпуская Букса из палатки.

– Вы несправедливы к местным жителям, мой друг, – блаженно щурясь от утреннего солнца, заявил профессор геофизики Хорст Шиллинг. – По крайней мере, эти счастливчики уже в раю. А нам пройти сей путь лишь предстоит.

На ровной площадке перед лагерем, под большим тентом защитного цвета, собрались все члены экспедиции. Теперь группа была в полном составе. Двое проводников восседали за походным столом по обеим сторонам от Патрика Крюгера. Они с интересом рассматривали шестерых счастливчиков, расположившихся напротив. Патрик по очереди представил проводников. Того, который был постарше, звали Джалалом. Возраст этого афганца, родившегося в Узбекистане и прекрасно изъяснявшегося на русском и английском, невозможно было определить. Он одинаково выглядел как на тридцать пять, так и на семьдесят пять лет. И в своем национальном афганском наряде казался персонажем из «Тысячи и одной ночи».

Второго проводника звали Фархад. Он был таджиком и явно моложе Джалала, но и его возраст не поддавался определению. Глядя на его молодое, худощавое лицо без единого признака растительности, ему можно было дать от силы лет двадцать-двадцать пять, если бы не его глаза. Это были глаза старого опытного человека, совершенно неопределенного цвета, с мелкими морщинками вокруг. Фархад владел множеством азиатских языков и наречий в совершенстве. Но вот на русском он говорил плохо. И это являлось основной проблемой для Патрика Крюгера. Потому как он общался со своими проводниками исключительно на этом языке.