Книга Королева умертвий - Ярослав Хабаров

И тем более опасным, что за время плена он многое выяснил о Тегамор…

В гневе магиня стучала кулаком по стене, пока поднималась наверх, в свою лабораторию. Ей следовало немедленно сделать новые записи в рабочем дневнике. Очень неприятные для ее самолюбия записи. Очень неприятные. Очень. Каждое «очень» она сопровождала новым ударом по стене, все более сильным, пока наконец из костяшек ее пальцев не брызнула кровь.

Только тогда она остановилась, слизнула кровь, облизала губы, задумалась.

Она давно взяла за правило — не пропускать никаких событий при составлении ежедневной записи. От своего учителя, поистине бесценного наставника, она не раз слышала истории о магах, которые снисходили до письменных фиксаций только в тех случаях, когда речь шла об успешных экспериментах и позитивном опыте; что же касается неудач, то они старательно избегали их записывать. «Чрезвычайно большая ошибка, любезная Тегамор, запомни это и никогда ее не совершай! — говорил он, бывало. — В жизни мага не бывает ни случайностей, ни мелочей, и ты должна привыкнуть к этому. Записывай все, что с тобой происходит, и хорошее, и плохое. Записывай даже свои наблюдения за любовниками. Никогда не знаешь, какие именно сведения могут тебе пригодиться. Скажу даже больше — ты никогда заранее не можешь предсказать, что из твоего опыта когда-либо спасет твою жизнь».

У самого учителя не было учеников до Тегамор, и потому он не знал, что ученики бывают очень и очень опасными существами. Особенно — ученики одаренные. Такие, что захотят когда-нибудь занять место учителя. И приложат все усилия, чтобы добиться цели.

Об этом он ни слова не записал в своем рабочем дневнике. Не успел.

А Тегамор, начавшая свою карьеру полноправного мага с убийства, тоже не стала делать подобную запись. Она-то превосходно все помнила… а другим об этом знать совершенно не обязательно.

Но бегство Эгертона — другое дело. Конечно, эта история не делает чести Тегамор и ее проницательности, но она, в общем и целом, не слишком постыдна — и довольно поучительна.

Тегамор подробно занесла в тетрадь все свои разговоры с пленным магом, обрисовала, как могла, его характер и манеру выражаться, высказала свои сомнения касательно того, что унгар в состоянии подчинять себе других без помощи кристаллов, — и тем не менее не утаила своих соображений касательно того, что это все-таки произошло…

И, только дописав последнее слово, отложила перо.

Магиня была крайне недовольна собой. За время долгих бесед с Эгертоном она так и не догадалась, что у него на уме. Не сумела измерить его возможности.

Не поняла, каким магическим потенциалом он обладает. Не уловила в нем дара унгара.

Плохо. Это говорит о том, что Эгертон — более опытный и искусный маг, нежели она. Он скрыл от нее почти все о себе.

Тегамор перелистала дневник, потом взяла другую тетрадь, более раннюю. Вот ее запись, сделанная несколько лет назад, собственноручно (чернила успели уже поблекнуть): «Никогда не следует судить о существе, покуда оно голодно, унижено, или в плену. Истинный нрав раскрывается лишь на свободе». Эту мудрость Тегамор почерпнула из чьих-то чужих рассуждений, потому и вспомнила о ней не сразу.

Попробуем сейчас применить данное рассуждение на практике… Итак, каков же Эгертон на самом деле? Сейчас, когда он на свободе, неплохо бы понаблюдать за ним. Следует поразмыслить, имеются ли к тому какие-либо способы, и если да, то прибегнуть к ним.

…И все-таки, кто же помог ему избавиться от третьей конечности? Кто из домашних оказался предателем?

Тегамор сделала еще несколько заметок в своих тетрадях, а затем взялась за дело, которым занималась уже несколько лет и о котором никому еще не рассказывала: за карту мира. Ничто другое сейчас не могло бы отвлечь ее от бесплодных и раздражающих раздумий о бегстве пленника.

Она составляла новейший магический атлас Лаара, и плоды ее трудов должны будут стать настоящим шедевром. Возможно, очертания береговых линий, рек, расположение городов и горных хребтов и были довольно приблизительными, однако у каждой карты имелись другие, куда более серьезные параметры. С каждого места, которое было отмечено в атласе, Тегамор добывала образцы грунта, воды, растений, а иногда и кусочки плоти обитающих там живых существ. Все это она тщательно вживляла в карту, пользуясь той же методикой, что и при соединении живого и неживого в архитектуре.

Идею подобной карты подал Тегамор еще ее учитель. Он считал, что при определенных обстоятельствах маг в состоянии влиять на природные и погодные условия. Для этого нужно лишь установить связь между местом и заклинателем. Карта, полагал он, создает идеальное пространство для такой связи.

Помимо всего прочего, Тегамор начинала всерьез подумывать о том, чтобы с помощью карты перемещаться в пространстве и узнавать о вещах, которые происходили очень далеко от Соултрада. Возможно также, карта поможет ей раскрывать сущность происходящего. Нужно только поразмыслить над тем, как сделать атлас Лаара еще более эффективным.

В первую очередь сейчас Тегамор интересовали области, зараженные чумой. Ее слуги-«бегуны», которые приносили ей материал для исследований, брали также пробы земли и воды из тех мест, где им доводилось побывать, но чаще всего не могли донести их до места: что-то происходило, и драгоценные мешочки с образцами пропадали. Тегамор не верила, что это случайность.

Некая сила совершенно определенно не хотела, чтобы Тегамор получила возможность оказывать на нее влияние. И чем ближе к очагам чумы были исследуемые области, тем безнадежнее оказывались попытки взять оттуда пробы для карты. Магиня просто с ума сходила от злости, когда думала о том, что некто все время стоит у нее на пути. Некто достаточно могущественный, чтобы так активно и так эффективно вредить ее работе.

Она опять с силой ударила по стене, и кровотечение из ее руки возобновилось. Проклятие! Тегамор машинально облизала руку и закрыла дневник.

Может быть, ей удастся завербовать Эгертона и отправить его в чумные области? Но как заставить тоаданца сотрудничать с магом из Черного Ковена? Заинтересовать его? Привязать к себе? Может быть, сделать своим любовником? Последняя мысль насмешила Тегамор, и она долго смеялась, девически прикрывая рот ладошкой. Любовником! Этого зануду! Этого урода с обваренным лицом и красными руками! Да он, поди, даже не знает, как подступиться к настоящей женщине! Нет уж. Даже Вербовщик с его извращенными ласками и щупальцами, свисавшими изо рта, предпочтительнее.

* * *

Эгертон вдруг схватился за грудь. Острая боль сдавила его сердце, и несколько мгновений маг стоял посреди улицы, жадно глотая раскрытым ртом воздух.

— Что это с тобой? — осведомился Хейт. Он сел на мостовую и совершенно по-кошачьи лизнул свою ногу, в которую загнал занозу, пока бегал по свалке.

— Так… — Эгертон подождал, пока боль отступит. Он прошел еще несколько шагов и снова почувствовал удар. Казалось, некто невидимый лупит его тяжелым молотом прямо в бок, совсем близко от сердца. Если уж определять совсем точно, то практически по обрубку третьей руки.