Книга Королевская книга - Наталия Сова

Что там рассказывали про Черный Храм? Смерч, волны пламени… Синие молнии. На месте армии моего деда остались только темные, запекшиеся кляксы на оплавленных камнях. Даже если мощь моего замка вполовину меньше, этого будет довольно.

Вступив в переход, я еще издали заметил, что в конце его, у самой двери на потайную лестницу, кто-то медленно расхаживает от стены к стене. Приблизившись, я узнал Перегрина. При виде меня он встрепенулся и поспешно загородил собой дверь.

— Я вас жду. Граф Дарга уже запел? — Глаза его были темны и серьезны.

— Забавный старикан, — ответил я и отстранил Перегрина.

Он рванулся обратно и прижался к двери спиной:

— Не ходите туда. Не надо.

— Почему?

— Я догадываюсь, зачем вы туда идете. Не надо. Послушайте меня хоть раз…

— Почему, я спрашиваю?

— Не знаю, — жалобно ответил Перегрин. — В том-то и дело, что я не могу объяснить. Просто чувствую, что туда сейчас нельзя. Нельзя, и все.

Я молча взял его за шиворот и постарался отбросить как можно дальше. Но едва открылась дверь, он снова оказался тут как тут и с криком «пожалуйста, не надо!» повис у меня на плечах. Я стряхнул его, сорвал со стены факел и гаркнул:

— Убью, если пойдешь за мной!

Удивительный дар у мальчишки, думал я, спускаясь по лестнице. В самый неподходящий момент вмешаться и все испортить. Да так ловко — вот, казалось бы, ничего особенного он сейчас не сказал, а чувствую я себя уже не властелином вечности, не вершителем судеб и даже не хозяином замка, а мелким воришкой, сдуру лезущим в хорошо охраняемый дом.

В подземелье было как-то по-особенному холодно, и темнота показалась мне странно густой, не желающей поддаваться свету факела.

— Эй, — сказал я, озираясь. — Это я.

Ничего не изменилось. Слабый розовый отсвет пламени дрожал на стенах, и двигалась моя собственная огромная тень. Я остановился в центре зала, обдумывая приказ, краткий и точный. Но ничего сказать не успел.

Свет ударил со всех сторон так яростно и мощно, что я зажмурился и закрыл глаза ладонью. Но он слепил и сквозь веки, и сквозь ладонь, он пронизывал меня, будто не замечая. Он нарастал резкими вспышками, и вместе с ним нарастала нестерпимая режущая боль в глазах. «Эй, подожди…» — пробормотал я. В ответ полыхнуло так, что я, позабыв все на свете, прижимая руки к глазам, бросился из подземелья вон. Налетел на стену, взял чуть правее и, спотыкаясь и рушась на четвереньки, полез вверх по лестнице.

Свет бушевал. Вокруг меня происходило какое-то движение, и звук от него был схож с посвистом множества стрел, проносящихся в опасной от меня близости. Что-то зашипело, меня обдало сухим холодом, и я перестал что-либо слышать и понимать, только карабкался вверх, задыхаясь от боли, карабкался целую вечность, пока не вынесло меня куда-то на ровное место, где уже не было бешеного света и стояла тишина.

Я медленно открывал и закрывал слезившиеся глаза, но видел все одно и то же: плавающие ярко-красные пятна.

— Я же говорил, — безнадежно промолвил Перегрин где-то рядом.

— Вздор, — ответил я, яростно протирая глаза. — Что снаружи слышно?

Перегрин молчал. Наверное, по привычке дернул плечом, но этого я не увидел — перед глазами кружились красные пятна и проскакивали искорки. «Неужели ослеп?» — подумал я.

— Вот что. Сейчас ты проводишь меня наверх, на башню. Посмотришь, что делается вокруг, и скажешь мне.

— Так вы… — Перегрин запнулся. — Что же вы… Ведь я предупреждал! Как же вы теперь…

— Что ты как баба, ей-богу, — оборвал я. — Веди, я сказал.

Он осторожно взял меня за локоть.

Замку не нужен был приказ, вспомнил я, он же мысли мои читает, ему все мои желания известны лучше, чем мне самому. Не нужно было слов, достаточно моей ненависти, чтобы выжечь все до горизонта. Но и мне при этом досталось, стало быть, ненависть — палка о двух концах. От деревень моих, конечно, ничего не осталось, я этого не хотел, клянусь… Скажи спасибо, князь, что сам в живых остался. При таком-то мудром и справедливом замке…

Я спотыкался. Перегрин крепче сжимал мой локоть и негромко предупреждал: «Ступеньки… Последняя… Теперь направо… Еще ступеньки… Последняя».

Слепой король. Такого на Западных Равнинах никогда не было. Но теперь, кроме меня, претендентов на корону больше нет.

Я споткнулся снова и, ощущая неприятную пустоту внутри, громко сказал:

— Не может быть, что у меня это навсегда. Скажи, малыш?

— Ступеньки, — ответил Перегрин. — Конечно, не навсегда.

Резкий ветер хлестнул меня по лицу. Мы на башне. Перегрин безмолвно отпустил мой локоть.

— Ну? — Я почувствовал в ветре привкус дыма, и губы мои странно, незнакомо дернулись в усмешке. Помолчав, Перегрин произнес чуть в отдалении:

— Вижу костры. Костры вокруг холма. Возле некоторых костров люди. Палатки стоят. Дождь собирается.

— Что? Что ты сказал?

— Дождь собирается, — мягко повторил он. — Давайте я отведу вас вниз. Вы ляжете спать, а когда проснетесь, все будет хорошо.

И тут в короткой тишине между порывами ветра издалека донесся хохот, дружный, громовой, какой раздается всегда по окончании хорошо рассказанной солдатской байки. Потом все снова заглушил ветер, я остолбенел, а Перегрин произнес уверенно:

— Все будет хорошо, вот увидите. Завтра.

— Гаденыш, — глухо произнес я и, вытянув вперед руки, двинулся на голос. — Щенок, предатель, на костер тебя!

Только бы коснуться его, подумал я, а там уж вцеплюсь мертвой хваткой и не отпущу, пока не хрустнет тощая цыплячья шея. Торопливый, срывающийся голос Перегрина звучал то справа, то слева, то позади меня. «В жмурки? Изволь…» — бормотал я, поворачиваясь за ним.

— Замок никогда не пустит в ход свою силу, если на то нет причины. Я говорил вам об этом, всегда говорил! Почему-то вы подумали, что замок — нечто вроде человека, вроде слуги. Но он не слуга вам и не человек, с ним нужно быть осторожнее, нужно знать его законы, я и об этом вам говорил, но ведь вы никогда меня не слушали! Осторожно! Да стойте вы, свалитесь сейчас! Прямо перед вами лестница вниз.

Я остановился и что есть силы крикнул:

— Эй, ко мне! Хач, парни! Ко мне, все!

Перегрин замолчал.

— Не вздумай удирать. Поймают — хуже будет, — сказал я и, услышав на лестнице топот ног, крикнул: — Взять!

— Кого? — послышался голос Хача.

— Меня, — отозвался Перегрин. — И помогите господину, он ослеп.

— Чего? — недоуменно переспросил Хач.

— Мальчишку в подвал, — приказал я. — Не выпускать ни под каким видом.

Хач раздумывал.