Книга Заповедник - Андрей Егоров

– Не-е-ет! – закричал Антон, но капитан уже спустил курок. – Не стреляйте!

Сгусток излучения метнулся к диковинной твари и отразился от нее, как солнечный луч от зеркала. Облако протонной плазмы поглотило и вмиг испепелило капитана, а заодно и всех, кто находились рядом. Фотонный излучатель – мощное оружие…

Даже отсюда Антон слышал, как кричала Инна. Ее отправили к челноку раньше всех, и она успела убежать далеко от прикрывавшего отход капитана.

Антон увидел, что слева несутся, стараясь отрезать людей от корабля, длиннохвостые твари с кинжальными зубами. Решение пришло мгновенно. Он почти скатился с трапа, припал на колено и, вскинув лазерный автомат, открыл огонь по хищникам. Ему удалось задержать их ровно настолько, чтобы люди успели добежать до челнока. Кияшов оказался у трапа первым, развернулся и заорал на остальных:

– Живее загружайтесь!

Он встал рядом с Антоном, прижимая винтовку к плечу. Делакорнов понял, что теперь, когда Зотов погиб, старпом стал главным, а значит, должен проявлять заботу об остальных.

– Я… я тоже, – задыхаясь, Химель поднял автомат, дуло ходило из стороны в сторону.

– Полезайте в челнок, чертов доктор! – накинулся на него раздраженный Кияшов. – И побыстрее!

– Хорошо, хорошо, – кивнул Михаил Соломонович и взбежал по трапу.

– Когда эту проклятую планету внесут в межгалактический справочник, – проговорил Кияшов, – я лично прослежу за тем, чтобы ей проставили красный статус – для разумной жизни и колонизации непригодна. В идеале, – он спустил курок, еще один хвостатый вскинул лапки и рухнул, – сбросить сюда сотню-другую термоядерных зарядов. Самое то для этой распроклятой планетки…

ГЛАВА 2

Космический челнок, скрипя приводами и чихая дюзами, полз над густой растительностью инопланетных джунглей. В это невозможно было поверить, и все же надежный, как российский рубль, ионный двигатель производства санкт-петербургского авиакосмического завода барахлил. Впрочем, его ресурс явно не предусматривал подобных нагрузок. Двигателю изрядно досталось от нападения инопланетных тварей, экстренных режимов взлета и посадки, да и агрессивная кислотная среда в верхних слоях атмосферы Заповедника не прошла для челнока даром.

Коля Сумароков, занявший место первого пилота, выглядел подавленным. На замечания со стороны он реагировал вяло, только бормотал себе под нос:

– Мы не сможем подняться на орбиту! Не сможем улететь далеко! Нам отсюда не выбраться! Сто, двести километров – и мы рухнем… Надо садиться! Садиться!

Ян Новицкий время от времени взбадривал пилота, тыкая его в спину стволом лучевого автомата. Пистолет Новицкий отложил, как менее надежное и эффективное оружие. Изощренное издевательство доставляло на удивление бодрому, веселому штурману явное удовольствие.

– Коляныч, гляди веселее! Мы же живые пока, так или не так?!

– Так, – вздрагивал от очередного тычка Сумароков и снова бормотал: – Но ненадолго! Ненадолго! Садиться надо… Или я просто не знаю, чем все это может закончиться…

– И я не знаю, – сумрачно изрек Кияшов, вглядываясь через иллюминатор в переплетение зеленой листвы и толстых лиан. Порой по джунглям пробегала быстрая рябь – какие-то крупные существа перемещались там, внизу, под брюхом челнока. То ли преследовали плывущий в небе объект, то ли охотились на более мелких тварей. Присутствие внизу хищников и бесконечная даль опасных джунглей подавляли.

От экипажа корабля «Семаргл», насчитывавшего на старте сто семьдесят мужчин и десять женщин, уцелело всего восемь человек. Если, конечно, считать тех, кто добрался до челнока. Вероятность того, что остался в живых кто-то из потерявшихся на планете или сумевших покинуть «Семаргл», была крайне низкой.

Спастись удалось Николаю Сумарокову, Яну Новицкому, Инне Лазуренко, Антону Делакорнову, старпому Кияшову, разведчику Байраму Камалю, Кириллу Яловеге («Два механика – это уже неплохо!» – обрадовался Евграф Кондратьевич) и доктору Химелю. Правда, он потерял сознание, когда у самого трапа на него спикировал с неба сфицерапс. Летающую гадину прежде, чем она успела схватить доктора, точным выстрелом сбил штурман. Затем Ян Новицкий погладил приклад лазерного автомата и оскалился, как делал всегда, если случалось что-то, казавшееся ему забавным. По странному стечению обстоятельств, то, что казалось забавным штурману, для всех остальных было сопряжено с неприятностями и даже угрозой для жизни.

– Всегда мечтал сотворить что-нибудь эдакое! – сообщил Новицкий. – Знал бы, ха-ха-ха, что это Химель, дважды подумал бы, прежде чем стрелять.

Штурман смеялся так противно, что оставшиеся в живых члены экипажа одарили его полными ненависти взглядами – хорошо ему было отсиживаться за плотной обшивкой челнока, пока они рисковали жизнью!

– Надо садиться прямо сейчас, иначе все… иначе смерть! – не успокаивался Сумароков.

– Да куда тут садиться? – хмуро поинтересовался Кияшов. – Садились уже, хватит… Там внизу только и ждут, что мы сядем. Давай-ка не раскисай, парень. Место надо выбрать с умом. От джунглей этих паршивых подальше… Чтобы обзор хороший был и чтобы сами мы были, как вошь на лысине, – то есть с неба хорошо заметные.

– Зачем нам быть заметными с неба? – удивился Яловега.

– Ну как зачем? – Кияшов посмотрел на старшего механика с нескрываемым сочувствием, так смотрит на неисправимого кретина доктор-клонофизиолог[5]. – А как иначе нас обнаружит спасательный корабль?!

– В джунглях проще найти еду, – подала голос Инна Лазуренко. – А в пустынных местах отсутствует пропитание для белковых форм жизни. Мы – тоже белковая форма жизни.

– Удивила! – проворчал Яловега. – Ясное дело – белковая. Еда – это самое важное. – Глаза старшего механика блеснули прямо-таки по-волчьи. – А есть уже охо-о-ота. Я бы сейчас собственную ногу съел. А лучше – чужую. Только, сдается мне, в этих джунглях мы сами станем едой. Что, кто-то еще этого не понял?

– Понял! Я все понял, – заскулил Сумароков. – А вот вы ничего не хотите понять! Если бы не вы, челнок можно было поднять на орбиту! Наш корабль цел! Мы могли бы вернуться домой! А теперь – не можем! И как нам быть? Ну как?!

– Хотя звездолет и не взорвался, улететь на нем мы никуда не сможем, – объявил Кияшов. – Для самых тупых объясняю: цел и не взорвался – совсем не одно и то же.

– Мы же можем туда вернуться, – промычал Сумароков. – Там есть еда! Вода! И нет этих тварей!

– Одни идиоты на борту. – Евграф Кондратьевич покачал головой, словно удивлялся – и как он раньше не заметил столь очевидной вещи: – И куда только капитан смотрел, когда набирал вас в команду?