Книга Вот мы и встретились - Кристофер Голден

Парад уже прибыл.

Широкая ухмылка расползлась по лицу Уилла. Ускорив темп, он стал шустро вилять меж как попало припаркованных автомобилей, пока не смешался с людской массой, расположившейся по бокам от главного входа на стадион. Оглядываясь в поисках знакомых лиц, надеясь узреть кого-то из одноклассников, Уилл поначалу видел лишь нынешних учеников. Современные ребятишки из средней школы Истборо казались ему ужасающе юными. Прошло всего лишь десять лет со времени его выпуска, однако, внимательно изучая лица толкающихся мальчиков и выпендривающихся девочек, Уилл вообще не мог вспомнить себя в таком возрасте.

«Вот, значит, как мы тогда выглядели, — думал он. — Как малые детишки. Но мы никогда не чувствовали себя такими юными». Уилл нисколько в этом не сомневался, слишком хорошо помня, какими мудрыми и искушенными они тогда себя считали. Уже не дети, а подростки, полные всей той самонадеянности, какую это слово подразумевает. Но вот Уилл смотрел на нынешнее поколение и от души дивился его юности и наивности.

Как же он теперь этим ребятам завидовал!

Первым автомобилем, который въехал в главные ворота, стал старинный «додж-чарджер» с эмблемой «Пум средней школы Истборо», намалеванной на складном верхе. Уилл громко расхохотался. Эта машина уже добрых лет тридцать возглавляла парад и все это время поддерживалась в рабочем состоянии парнишками на уроках труда. Водителем доджа был мистер Мерфи, учитель английского, который нес частичную ответственность за решение Уилла делать себе карьеру в сфере журналистики. В машине также сидели другие учителя, но Уилл узнал только Аннализу Берсндт, которая стала директрисой Истборо через год после того, как их класс закончил школу.

Учителя вовсю размахивали флагами с надписями «ВПЕРЕД, ПУМЫ!» и дули в свистки. Затем в главные ворота въехала еще одна машина, груженая еще несколькими учителями и лысым здоровяком, который, если верить указателю на борту машины, был мэром города Аароном Пирклем. Последовали аплодисменты, выкрики и несколько свистков из толпы, но затем все голоса временно утонули в грохоте барабанов и реве горнов, после чего в ворота с идеальной синхронностью прошагал марширующий оркестр средней школы Истборо.

Для школы этот оркестр всегда служил предметом особой гордости. Вне зависимости от того, сколько народу насмехалось над участниками марширующего оркестра, те никогда к этим насмешкам не прислушивались. Оркестр соревновался на самом высоком уровне даже несмотря на то, что школьная футбольная команда ни разу не выигрывала своего дивизиона.

За оркестром последовала первая парадная платформа на колесах — подлинный шедевр, тщательно разукрашенный бумажными цветами. Там изображался участок пересеченной местности со скалами и деревьями, а в самой середине этого участка стояла крупная пума, талисман средней школы Истборо. Уилл изумленно глазел на пуму, прикидывая, действительно ли этого роскошного зверя сделали ученики средней школы.

Дальше последовала пара других платформ, гораздо менее впечатляющих по сравнению с первой (судя по всему, комитет выбрал платформу с пумой для сосредоточения на ней всеобщего внимания), а еще дальше — сущая выставка на колесах, которая парадной платформой, собственно говоря, и не являлась. Это был грузовик с безбортовым кузовом, края которого были задрапированы цветами школы, а в середине, надо полагать, располагалась вся футбольная команда Истборо, а также группа ее поддержки. Девочки из группы поддержки (облаченные в такую скудную униформу, какую десять лет тому назад в средней школе Истборо нипочем бы не допустили) уже затеяли свою традиционную перекличку типа «вопрос-ответ», докрикиваясь до хрипоты еще до начала матча.

Они прекрасно проводили время.

Вовсю глазея на грузовик, Уилл широко ухмылялся — в основном улыбкам девочек и выражениям лиц футболистов. Для всех них это наверняка был чертовски славный момент. Мысленным взором Уилл видел парад встречи выпускников в последний год своей учебы в школе, вспоминал то, как в воздухе тогда словно бы веяло чем-то особым. Вкус и аромат того времени не походили ни на что на всем белом свете.

Люди что-то кричали, швыряя букеты цветов в футболистов и девушек из группы поддержки, пока грузовик проезжал мимо. По большей части то были нынешние ученики и их родители, однако по другую сторону дороги Уилл наконец-то заприметил несколько знакомых лиц. Мартина Динст, Брайан Шнелль, Скотт Кельсо и Мия Скопис дружно орали и махали игрокам с таким рвением, как будто все четверо напрочь забыли, что прошло уже целое десятилетие с тех пор, как они в последний раз здесь стояли и делали то же самое.

А затем в самой гуще толпы, чуть слева от дружной четверки, Уилл заметил Кейтлин.

Охватившая его дрожь не имела никакого отношения к витавшему в воздухе осеннему холодку. Тысяча образов, подобных осколкам разбитого зеркала, тут же закрутилась у Уилла в голове. Образы эти были столь же ясными, сколь и колкими, зазубренными. Кейтлин причинила ему боль. Очень сильную боль. И все же они делили между собой столь многое, что Уилл не мог просто взять и отбросить годы, проведенные вместе с ней. И теперь, в толпе, предельно сосредоточенной на параде, Кейтлин первой его заметила.

Ее голубые глаза ярко сияли даже на таком расстоянии, и она подняла руку, сгибая пальцы в самом деликатном и нерешительном из помахиваний. Пробуя воду. Прикидывая, что будет дальше.

Самым странным было то, что правая рука Уилла словно бы сама собой поднялась. Он помахал в ответ, и уголок его рта приподнялся в грустной улыбке. Уиллу больно было видеть Кейтлин; один ее вид бередил тоску, сидящую глубоко у него внутри, тоску, которая никогда уже не могла оттуда уйти. И все же, странным образом, в сложившихся обстоятельствах, видя Кейтлин как часть живой картины их общего прошлого, среди старых друзей, которых они также между собой делили, Уилл испытывал поразительное удовольствие.

Затем Мартина его заметила и замахала рукой, улыбаясь с такой неподдельной радостью, что Уиллу страшно захотелось ее обнять. Когда он снова оглянулся на Кейтлин, она уже затерялась в толпе. В глубине души Уиллу хотелось снова с ней заговорить, но даже этот небольшой обмен любезностями вызывал у него чувство глубокого облегчения. Выбросив Кейтлин из головы, Уилл помахал в ответ Мартине и принялся протискиваться сквозь толпу, дожидаясь того промежутка в параде, который позволил бы ему проскочить через дорогу и присоединиться к друзьям. После грузовика с футбольной командой и группой поддержки в ворота стали проезжать автомобили, увешанные лентами, гирляндами и гофрированной бумагой. Еще одна волна аплодисментов прокатилась по толпе, когда Король и Королева нынешней встречи выпускников прокатили мимо в классическом «мустанге» с откидным верхом. Рядом с машиной и следом за ней шло немало людей, и Уиллу, удалось сквозь них протолкнуться.

— Привет, Марти, — радостно поздоровался он.

Мартина удивленно изогнула бровь.

— Знаешь, Уилл, ты единственный человек в мире какой когда-либо награждал меня прозвищем.

— Ты меня за него ненавидишь?

— Вовсе нет. На самом деле, это даже вроде как мило.