Книга Падение в бездну - Валерио Эванджелисти

Мишель не растерялся:

— Это ваше толкование.

— Да нет, это правда! — запальчиво выкрикнул Симеони. — Не совпадает только дата. Скажите, в какое время года вы обычно составляете предсказания?

— Весной, и сразу надписываю посвящение. Это хорошее время, потому что альманах выходит как раз ко Дню всех святых в Лионе, который празднуют в ноябре. Во время праздника альманахи нарасхват, и не только мои.

Симеони покачал головой. Он вошел в кабинет, пропитанный какими-то острыми запахами, и уселся в кресло возле окна. Кот, вылизывавший себе шерстку на подоконнике, шмыгнул прочь.

— Мишель, вы забываете, что говорите с тем, кто, как и вы, был учеником Ульриха из Майнца и, как и вы, прошел инициацию огнем. Не по соображениям заработка вы пишете свои пророчества. Вам придется с этим согласиться.

Мишель не знал, насколько может быть откровенен с Симеони, с которым был едва знаком. Все больше смущаясь, он произнес небрежным тоном:

— Нынче я живу со своих публикаций, правдивы они или нет. Ремесло врача не приносит доходов, да и подагра не дает двигаться. Теперь я прежде всего писатель.

— Да будет вам, обманывайте кого-нибудь другого, но не меня. В ваших стихах кроется подвох, и сейчас я вам это докажу.

В тоне Симеони сарказм соседствовал и с немалой долей почтения.

— Первое издание ваших пророчеств содержит триста пятьдесят три катрена. Прибавим еще двенадцать ежегодных предсказаний, и в сумме получим число триста шестьдесят пять. Согласно еврейскому алфавиту — Абразакс.

Поняв, что его оккультную математику вывели на свет божий, Мишель огорчился. Он пробормотал невнятно:

— Вы забываете, что в этом году в Лионе вышло новое издание пророчеств: всего шестьсот сорок катренов.

— Ничего я не забываю. Прибавим еще двадцать шесть катренов из альманахов тысяча пятьсот пятьдесят пятого и пятьдесят шестого годов и получим число шестьсот шестьдесят шесть, число Зверя, то есть Дьявола.

У Симеони вырвался довольный хрипловатый смешок.

— И кого вы собираетесь обмануть, Мишель? Никакой астрологией вы не занимаетесь. Вы просто поддерживаете сношения с демонами, как и все мы, бывшие иллюминаты. И отрицать это вы не можете.

Мишель и не пытался. Он подошел к бронзовому сиденью, свидетелю его ночных бдений, и сказал уверенно:

— Габриэле, вы не хуже меня знаете, что вызывать демонов не означает обращаться к Сатане. Именем Бога демонов тоже можно сделать рабами и заставить действовать помимо их воли. Это соответствует деяниям Христа, которым все мы призваны подражать.

— Да я вас ни в чем не упрекаю! — поспешил вставить Симеони. — знаю, что вы не некромант, а настоящий Маг. Мне просто интересно, каким методом вы пользуетесь.

Мишель решил, что ему можно довериться. В противном случае надо было молчать.

— В молодости я пользовался наркотиками, пилозеллой и беленой. Это было время ученичества.

Симеони кивнул.

— Мы все через это прошли.

— Потом был период неконтролируемых выходов в иную реальность. Я попадал в незнакомые миры без артефактов или наркотиков. Порой для этого было достаточно одного слова.

Симеони снова одобрительно кивнул.

— Это вторая ступень инициации. Я прохожу ее сейчас.

— А у меня она уже за плечами.

Голос Мишеля стал торжественным.

— После ритуала фибионитов я получил высший контроль над своими видениями. Я в состоянии их вызвать произвольно, пользуясь древними ритуалами. В моем распоряжении имеется демон, и я могу в видениях приближаться к самым дальним границам вселенной.

— Это только подтверждает мои слова, — серьезно и просто сказал Симеони. — Теперь вы стали Магом, хозяином времени и точки пересечения мужского и женского начал.

— Да, благодаря Жюмель я познал женщину и ее роль в космосе. Она полностью противоположна той, что ей навязывает вульгарное христианство. Как подумаю, кем я в молодости считал женщин…

Голос Мишеля дрогнул, но всего лишь на миг. Воспоминание о Магдалене стало теперь хрупким призраком.

— Тем не менее назвать себя хозяином времени я не могу. За исключением редких случаев, мне не удается привязать пророчества к конкретным датам. Если я и располагаю пророчества по месяцам, то только по требованию публики. Да и издатель Брото все время уговаривает их объединять.

— За исключением редких случаев? Но в тех «Пророчествах», что я читал, вы вообще не ставили даты.

— Я уже объяснил почему. Но есть исключения. Один из еще не напечатанных катренов относится к тысяча девятьсот девяносто девятому году. Это будет год войны, если в то время еще сохранятся войны.

Симеони пожал плечами.

— Три четверти ваших пророчеств касаются войн.

— Да, но этот катрен особенный. Мой демон-помощник, мерзкое создание по имени Парпалус, продиктовал его вместе с предсказанием, которое предшествует тому, что вы сейчас прочли.

Мишель сжал переносицу большим и указательным пальцами, закрыл глаза и прочел:

Là ou la foy estoit sera rompue:

Les ennemis les ennemis paistront,

Feu ciel pleura, ardra, interrompue

Nuit enterprise. Chefs querelles mettront.

Там, где сокрушена вера,

Враги пожирают друг друга,

Небо плачет огнем, пылает, мешает

И вредит бою. Командиры затевают ссору[11].

Открыв глаза, он сказал:

— Вот что вижу я в году тысяча девятьсот девяносто девятом, когда на землю спустится Владыка Ужаса. Противоречия с народами иной веры, с которыми ранее жили вместе, вражда порождает вражду. Потоки огня с небес, горящие брошенные предприятия. И все это — в угоду агрессивности нескольких важных персон. Хотите, прочту пророчество на этот год? Надо его найти среди бумаг…

— Нет, мне скоро надо идти. Да и тысяча девятьсот девяносто девятый год еще, слава богу, очень далеко.

Симеони положил руки на колени и подался вперед.

— Вот что еще хотелось бы узнать: каким типом магии вы пользуетесь? Амулетами и воскурениями? Магией зеркал? Гидромантией? Геомантией?

Мишель противился такого рода разъяснениям, но Симеони внушал ему безотчетное доверие.

— Всем понемногу, но прежде всего — магией кольца, — признался он. — Я знаю, что и вы в ней сведущи. Я читал вашу книгу под названием «Предсказание», где вы предсказываете победу нашего короля в Пьемонте благодаря магическому кольцу, обнаруженному в Лионе.

Симеони опечалился.

— Моя магия слаба. Мы победили в Пьемонте, но Италия в руках испанцев. Когда я поступал на воинскую службу, я предсказывал все наоборот.