Книга Сад нерастраченной нежности - Мелисса Джеймс

— Что руководило нами, помимо желания встретиться с сыном, разумеется… — поправила мужа Анна.

— Ну… Было бы неплохо это узнать, — продемонстрировал весь свой скептицизм Джим Хаскелл. — Я готов, можете приступать. Не сочтите за оскорбление, но, вероятно, вас на этот поступок подвигло нечто более важное, чем простое желание видеть сына.

— Ты этаким словам в школах выучился, сынок? — гаркнул Майк.

— Вздумали попрекать меня образованием? — гордо парировал приосанившийся Джим.

— Майк, прошу тебя, — подлетев, обеспокоенно закудахтала Анна. — Мальчик ведь прав. Мы перед ним в долгу. И не он нуждается в нашей помощи, а мы в его. Не кипятись, дорогой, ради Джеки…

Джим совершенно не удивился такому обороту. Даниэль была совершенно права: люди заведомо рассчитывают на него, даже не потрудившись сделать вид, что им неловко пользоваться его услужливостью.

— Мы знаем, что у тебя есть деньги. Ведь у тебя собственная ветеринарная практика, — резанул по ушам своей прямотой Майкл Брант. — Если ты сделаешь нам одолжение, мы будем премного тебе благодарны, парень… В отличие от наших Шона и Джеки, ты вырос в хороших условиях. У тебя преимущества перед ними. Ты должен быть признателен Анне, что она отдала тебя Хаскеллам, а не в приют…

— Сынок… — перебила мужа Анна. — Твоя сестра, Джеки, живет с мужем и нашим внуком в городе. Нам бы очень хотелось перебраться поближе к нашей девочке. Мы уже присмотрели небольшой домик с хозяйством недалеко от города. Земля хоть и дешевая, но…

— Правильно ли я вас понимаю? Поскольку я родился не вовремя и был отдан в хорошие руки, я теперь обязан вам и вашим детям? — с трудом удерживаясь от истеричного смеха, выговорил Джим.

Глаза Майкла Бранта налились кровью.

— Ты что же, парень, вздумал на жизнь жаловаться? Тебе что, плохо было у твоих приемных родителей? — вопросил он, гневно раздувая ноздри. — Может быть, они били тебя, издевались? Нет, ты скажи, приятель! — наступал на него новоявленный отец.

— А если бы мне не посчастливилось оказаться у Хаскеллов, вы бы меня били, издевались? Так вы воспитывали Шона и Джеки? — хладнокровно осведомился Джим.

— Как я воспитывал своих детей, тебя, молокосос, не касается! — взревел Майкл.

— Совершенно верно! Ни ваши дети, ни ваши проблемы меня нисколько не волнуют. Я ничего о вас не знаю и знать не желаю. Но, чтобы вы больше не беспокоились, у меня нет свободных денег, поскольку все свои средства я целенаправленно вкладываю в развитие своего дела и свободных сумм для оказания финансовой помощи нуждающимся не имею.

— Так возьми ссуду, приятель. Банковские служащие расшаркиваются перед такими хлыщами, как ты! — подкинул идею находчивый папаша. — Тебе без проблем дадут деньги под залог… твоей дорогой машины.

— Мысль, безусловно, прекрасная и весьма оригинальная. И все же я ей не воспользуюсь.

— Это почему еще? — возмутился Майкл.

— Потому что мой бизнес, мое жилье, моя машина — это результат моего кропотливого труда и лет, проведенных в университете, когда я совмещал работу и учебу. В то время как вы три десятилетия не вспоминали о моем существовании и единственное, что сделали для меня ценного, так это избавились от меня. За что я вам искренне благодарен. И запомните главное: мой отец — Боб Хаскелл, моя мать — Клер Хаскелл. Других родителей не имею. И если им потребуется моя помощь, сделаю все безоговорочно. А вас я не знаю. Вы — случайные люди на моем пути!

Даниэль Моррисон сияла. Ее переполняла гордость за этого мужчину. Ее воодушевило то, что он построил свой отказ не на собственных маленьких человеческих обидах. Джима, как и ее, возмутила извращенная логика этих людей, которые прожигали свою жизнь, совершили множество преступных, безответственных, оскорбительных для других поступков и при этом не стыдятся требовать, выставлять счет, попрекать успехами.

Майкл хотел запугать Джима, но у него ничего не получилось. Он хотел ошеломить его своей наглостью, но пользы это тоже не принесло. Поскольку этот человек другими средствами не владел, он резко повернулся и ушел, не говоря ни слова.

Приунывшая Анна осталась, виновато глядя на сына.

— Наверное, тебе кажется, мы дурно с тобой обошлись, мальчик. Так ты не знаешь, каково бы тебе пришлось в приюте! Пойди спроси Шона и Джеки, как им жилось в нужде. А ведь нам с твоим отцом тоже было не сладко. И что мы имеем на старости лет? Это гнилое хозяйство, этот покосившийся дом на пустоши. А ведь мы так хотели вырваться… — выдавив слезу, Анна повернулась и ушла вслед за мужем.

Джим остался стоять против Даниэль, изумленно глядя на нее.

— Считаешь, я должен теперь смотреть на мир их глазами? Отблагодарить их за то, что они не отдали меня в приют и не оставили у себя, как несчастных Шона и Джеки? Стыдиться того, что у меня есть диплом, собственная практика, деньги на безбедную жизнь и дорогая машина? Может, мне пойти попросить у этих двоих прощения? Что молчишь?

— Это ненормально, Джим… Что еще я могу сказать?.. Меня не волнует, что о тебе думают эти люди. Меня больше беспокоит, что ты сам будешь думать о себе после встречи с ними.

И эта ее тревога была вполне обоснованной, поскольку Джим не выглядел раздраженным, разъяренным или возмущенным. Он казался растерянным.

— Я ожидал нечто подобное, когда ехал сюда. Ведь маловероятно, чтобы люди, которые избавились от своего ребенка и даже не интересовались его жизнью, тридцать лет спустя пожелали бы встретиться с ним, исходя из сентиментальных побуждений. Конечно, согласно их логике, я — успешный сын босяков. А это значит, что я им все должен. Но так ли это? Вот вопрос…

— Не так! И ты сам это знаешь. Им ты не должен ничегошеньки, Джим. И не позволяй им себя смущать. Если ты кому-то и обязан своим успехом, то только Бобу и Клер, как ты сам это правильно сказал. Твоя жизнь удалась вовсе не потому, что они отдали тебя, как кутенка, в добрые руки. Никто не смеет разбрасываться детьми. Об этом они почему-то забыли! — грозно возмутилась Дэнни, растроганная собственной речью, и кинулась обниматься с Джимом.

Он принял девушку в свои объятья и, гладя по голове, произнес:

— И все-таки во мне многое от этих двоих. Не может быть такого, чтобы я ничего не взял от собственных родителей. Как думаешь, Дэнни? Их извиняет то, что им не было и двадцати, когда появился я?

Даниэль отстранилась от Джима и строго посмотрела в его глаза.

— Зачем ты спрашиваешь у меня, если сам уже все решил? Я вижу, что ты собираешься им помочь… Хочешь получить мое одобрение?

— Возможно. У меня ведь есть такая возможность… помочь.

— Но как ты намерен объяснить это самому себе, Джимми, милый? Ты хочешь дать им положительный ответ уже сейчас? — испугалась Даниэль. — Поостерегись. Можешь ли ты мыслить разумно после такой атаки? Я же видела, как Майкл с тобой разговаривал. Это недопустимо! И все эти доводы… да они гроша ломаного не стоят! Я, конечно, понимаю, что такому широкому человеку, как ты, проще помочь, чем отказать. Но какую услугу этим ты окажешь самому себе, милый? И куда это заведет тебя в дальнейшем? Что в следующий раз они потребуют заложить? Ты не можешь не думать об этом, — вразумляла любимого Даниэль.