Книга Дело совести - Андрей Балабуха

— Нет никаких отделений, — произнес Руис-Санчес — Все едино.

— То же самое ты говорил и раньше. Это не ответ; на самом деле, это-то меня окончательно и убедило, что запланированное совершенно необходимо. Я не хотел рисковать — вдруг там между этими твоими отделениями еще перезамкнет чего-нибудь. Я совершенно серьезно намеревался устроить все так, чтобы голос святого отца при обсуждении не имел никакого веса. Вот для чего я… как ты там говорил, Майк? — косил под рыцаря плаща и кинжала. Может, смотрелось оно и глупо, не знаю; тяжело все-таки выступать агентом-провокатором без специального образования, мог бы и сам догадаться.

Руис-Санчес попытался представить, какой будет реакция Кливера через несколько минут, когда тот узнает, что мог бы добиться своего и пальцем не шевельнув. Разумеется, преданный труженик науки, корпящий единственно ради вящей славы человека, не мог морально готовиться ни к чему, кроме поражения; в том-то и заключалась погрешимость человеческая. Но будет ли Кливер после всего в состоянии понять, что испытал Руис-Санчес, когда открылась ему погрешимость Господа? Вряд ли.

— Но я не стыжусь ничего, что делал, — говорил Кливер. — Стыдно только, что не выгорело.

VII

Запись зафиксировала краткий, болезненный пробел.

— Вот, значит, как оно, — проговорил наконец Микелис.

— Да, Майк, именно так. А, вот еще. Что до голосования, то, если кто еще сомневается, я за то, чтоб объявить планету закрытой. Очередь ваша.

— Ну что, Рамон, — сказал Микелис, — выступишь? Твое законное право; я бы даже сказал, личная привилегия. Боюсь, правда, атмосфера в данный момент несколько накалена.

— Нет, Майк. Давай лучше ты.

— Я пока не готов, если большинство не настаивает. Агронски, ты как?

— Пожалуйста, — сказал Агронски. — Как геолог, а также как простой смертный, слабо разбирающийся в тонких материях, я склонен поддержать Кливера. С любой другой точки зрения, кроме кливеровской, Лития не представляет собой абсолютно ничего выдающегося. Нет, планета вполне приличная, тихая, ничем таким особенным не богатая… ну, то есть, гштъит — вещь, конечно, потрясающая, но это все-таки скорее роскошь, чем предмет первой необходимости… да и каких-то неприятностей отсюда, по-моему, вряд ли можно ожидать. Поставить тут пересадочную станцию было бы очень даже ничего — но в какой-нибудь соседней системе ничуть не хуже… А вот устроить тут арсенал — ну, в том смысле, как говорил Кливер — почему бы, собственно, и нет? В любом другом отношении это, по-моему, не планета, а тоска зеленая — и не просто зеленая, а очень зеленая. Единственное, что тут еще есть, это титан — но титана сейчас и на Земле вовсе не так мало, как Майку кажется; а всякие самоцветы, камешки там полудрагоценные и прочее опять же можно и на Земле добывать, вовсе не обязательно за полсотни световых лет переться. Так что, я сказал бы: или ставим тут пересадочную станцию, и фиг с ним со всем остальным, или делаем, как предложил Кливер.

— Все-таки, что именно? — спросил Руис-Санчес.

— А что важнее, святой отец? Планеты, годящиеся под пересадочные станции, по-моему, и так пятачок пучок. А вот чтобы можно было термоядерную лабораторию устроить — явно несколько меньше; на моей памяти, Лития вообще первая. Так зачем использовать планету как любую другую, если она уникальна? Почему бы не применить закон логического скупердяйства — бритву Оккама? До сих пор она как-то неплохо справлялась — с научными, по крайней мере, проблемами. Готов биться об заклад, и в данной ситуации лучшего инструмента не сыщешь.

— Бритва Оккама — не закон природы, — отозвался Руис-Санчес, — а так, удобство от эвристики; короче, наука имеет много гитик. Кроме того, Агронски, работает она только когда надо найти простейшее решение проблемы, удовлетворяющее всем фактам. Что до фактов, ты их знаешь явно не все; далеко не все.

— Ну так просвети, — состроив благочестивую мину, произнес Агронски. — Я внимательно слушаю.

— Итак, ты голосуешь за то, чтобы планету закрыть? — уточнил Микелис.

— Да, конечно, я что, Майк, неясно выражался?

— Пускай на пленке четко зафиксируется, да или нет, — пояснил Микелис. — Ну что, Рамон, дело за нами. Давай, я начну. Пожалуй, теперь я готов.

— Конечно, Майк, конечно.

— В таком случае, — начал Микелис все тем же мрачновато-бесстрастным тоном, — мне хотелось бы сказать, что джентльмены эти глупцы, причем глупцы опасные, так как при всем при том считаются учеными. Пол, ухищрения твои яйца выеденного не стоят; речь не о них. Я даже не предлагаю подчистить запись, чтоб тебе не казалось, будто со мной надо как-то еще отношения налаживать. Как ты и просил, будем обсуждать только цель, которой ты хотел добиться.

Довольная усмешка на лице у Кливера стала несколько менее лучезарной.

— Не тяни, — сказал он и поплотнее укутал ноги одеялом.

— Ни о каком арсенале и речи идти не может, — продолжил Микелис — Все твои доводы — или полуправда, или откровенная чушь. Например, дешевая рабочая сила. Чем это, интересно, ты собираешься литианам платить? Что такое деньги, они не знают, а предложить взамен нам нечего. Практически все, что им нужно, у них есть, менять свой жизненный уклад они явно не собираются, и даже тому, что мы считаем величайшими достижениями земной цивилизации, они не завидуют ни капельки. Допустим даже, они действительно непрочь начать развивать космонавтику — так в самом скором времени и без нас управятся: ионные ракетные двигатели у них уже есть, а без принципа Хэртля ближайшие лет сто как-нибудь обойдутся.

Взгляд его скользнул вкруг плавно загибающихся стенок комнаты, неярко блестящих в газовом свете.

— К тому же, — произнес он, — по-моему, пылесос с сорока пятью патентованными насадками им тут явно ни к чему. Так чем ты собирался платить литианам на этом своем термоядерном производстве?

— Знаниями, — ворчливо отозвался Кливер. — Они много что были бы не прочь узнать.

— Какими знаниями, Пол? Ведь именно то, что они хотели бы узнать, ты как раз сказать им не сможешь, если собираешься использовать как рабочую силу. Что, будешь учить их квантовой механике? Нет; это было бы опасно. Преподавать им нуклеонику, гильбертов анализ, теорию Хэртля? Нет; тогда они смогут додуматься до чего-нибудь, по-твоему, опасного. Учить их, как извлекать титан из рутила, как добывать достаточно железа, чтобы начать развивать электродинамику; или как перейти из этого их, каменного — я бы сказал, глиняного — века в эру пластмасс? Разумеется, нет. Короче, предложить им в плане знаний нам нечего. Если твоя идея пройдет, все это будет засекречено, а работать на таких условиях литиане не согласятся.

— Предложи им другие условия, — отрезал Кливер. — Если понадобится, просто скажи им, что делать, нравится там это или нет. Да и ввести тут в обращение деньги — проще пареной репы. Даешь змее бумаженцию, на которой написано, что та стоит один доллар, а за эту бумаженцию целый день вламывать надо.