Книга Хитники - Михаил Бабкин

– Нормальный мужик этот Дорофей, – провожая взглядом пару в скафандрах, с уважением сказал Федул. – Сообразительный, наглый, продажный, но и осторожный – то, что надо для его профессии! Без сомнений, наш человек. Ну, что, двинули в «Весёлого пьянычара»? Забавное название… Между прочим, Глеб, а с какого такого бодуна ты в себя возле ямы с крокозяброй пришёл-то?

– Хитник меня спас, – уверенно ответил парень. – Разбудил вовремя. Правда, сейчас он молчит, но, надеюсь, скоро вновь выйдет на связь. Я так думаю!

– Прям советская радистка Кэт какая-то, – с сомнением хмыкнул гном. – Хочет – радирует, не хочет – не радирует… Ну-ка, поделись с другом, а чего интересного ты видел в колдовском сне, а? – Глеб, ни с того, ни с сего покраснев, с запинками, то и дело бекая и мекая, но рассказал о своём видении.

– Вишь чего молодому поколению снится, – хихикнул Федул, хлопнув по плечу всё ещё сидящего на камнях бабая, – не то что нам, старым перцам. Жениться тебе, Глебушко, надо, тогда и сны будешь видеть правильные, а не про блудных девок с золотыми коронами!

– Правильные – это когда пивные планеты и крутые выигрыши в казино? – обиделся Глеб. – Или когда личный хутор, «яйки-курки-млеко» и самогон в бидонах?

– А то, – самодовольно кивнул гном. – Надо свои силушки к великому и недостижимому прикладывать, к невозможному! А не к вполне вероятному и реальному.

– Ты хочешь сказать, что я могу жениться на принцессе? – опешил парень.

– Отчего бы и нет, – пожал плечами Федул. – Ты что, забыл где находишься? Да здесь, поди, этих принцесс как собак нерезаных, плюнуть из-за них некуда! Доберёмся до стольного града и подыщем тебе какую-нибудь, не из самых завалящих.

– Обалдеть, – восхитился Глеб. – Глупо, конечно, но звучит заманчиво.

– Пива желаю, – простуженным голосом сказал Модест, – в глотке до невозможности пересохло. Хватит языками-то молоть, – он встал и, на ходу отряхивая штаны от каменного крошева, направился к указанной Дорофеем улице.

– Пиво! – просветлел лицом Федул, – конечно! – гном припустил следом за бабаем.

– Принцесса, надо же, – Глеб задумчиво почесал в затылке, не нашёл никаких причин, чтобы отказываться от подобного варианта, и пошёл прочь от баррикады.

Глава 5

Глеб надеялся, что улица с линией-маркером выведет их прямиком к торгово-гостиничному комплексу. Ну, может быть, придётся разок-другой сделать крюк по какой обходной улочке, куда линия укажет, но основное-то направление вряд ли изменится! Однако надеялся он зря: путеводная белая полоса, казалось, плутала по городу как ей вздумается – то сворачивала налево, то направо; то ныряла в загаженные до невозможности частные дворики через проломы в ветхих заборах, то вела по широким проспектам с высокими многоэтажными домами. Короче говоря, вскоре Глеб окончательно потерял надежду быстро выбраться из заколдованного города и вволю попить холодного пивка, как того предложил бабай.

Летнее солнце пекло нестерпимо: потеющий Модест упорно не желал расставаться с любимой фуфайкой и войлочной шапкой, хотя прогрессивный гном давно уже выбросил ненужный ему свитер, оставшись в линялой майке, джинсах и галошах. Глеб, по здравому разумению, тоже выкинул куртку, переложив личный паспорт (который он последнее время постоянно носил с собой) и найденную телефонную брошюрку в задний карман брюк. После чего расстегнул до пупа рубашку и закатил до колен брючины, став похожим на трудолюбивого дачника-огородника. Только лопаты в руках не хватало.

Нулевая Зона, она же бывший военный центр по прикладному изучению боевой магии, была тиха и спокойна. То ли обещанные Дорофеем чудища удалились на сиесту, обязательный полуденный отдых, то ли путеводная линия действительно проходила по абсолютно безопасным местам. Это и расслабило путешественников.

– Что-то становится скушновато, – зевая, пожаловался Федул. – Всё идём, идём… А что будет, если я сойду с полосы, э? – он тут же резво отпрыгнул в сторону, бабай едва успел поймать гнома за майку и вернуть беглеца на место.

– Ты того, – недовольно проворчал Модест, – шутки шути, но недозволительных дел не делай! Не по грибы, поди, собрались, не по ягоду-морошку… Не хватало нам ещё каких-нибудь опасных бед с твоей подачи заиметь. Понял?

– Ну дык, – уныло согласился Федул и, позёвывая в ладошку, продолжил скучный путь.

Солнце сияло настолько ослепительно, что Глеб в конце концов не выдержал, достал из нагрудного кармана рубашки завёрнутые в носовой платок упыриные очки. Он тщательно протёр их, особенно дужки, с отвращением выкинул запоганенную тряпицу; нацепив солнцезащитный трофей на нос, Глеб посмотрел по сторонам и удивлённо ахнул: мир вокруг него изменился до неузнаваемости.

Во-первых, резко потускнели солнце и небо, но это было нормально, это было ожидаемо. Во-вторых, белая линия-маркер вдруг налилась огненно-лавовым светом, став шире раз в десять – троица маршировала аккурат по центру той вулканической тропинки. А в третьих, слепые от грязи стёкла в окнах многоэтажек внезапно стали прозрачными, будто исчезли: по обе стороны улицы, в оконных проёмах этажей, на фоне тускло освещённых дальних стен бездвижно стояли тёмные человеческие фигуры. Стояли, прижавшись лицами и ладонями к тем пропавшим стёклам, распластавшись по ним – словно пытались вырваться на волю, да так и застыли, замёрзли навечно у своих окон. Но самое неприятное состояло в том, что в тех помещениях было ещё что-то странное… нечто такое, чему Глеб не сразу смог дать определение. И лишь через несколько секунд, оправившись от шока, он понял: внутри сумеречных комнат, залов, офисов, за немытыми стёклами и витринами, за истлевшими от старости шторами шла своя, потаённая жизнь. Или не жизнь, но некое существование невесть чего – то там, то тут за мёртвыми фигурами мелькали разновеликие бесформенные тени, оставляя впечатление чего-то хаотичного, но быстрого и хищного.

– А! Оно… они! – только и просипел Глеб, тыча рукой в сторону ближней к ним магазинной витрины с полудюжиной замерших за стеклом силуэтов; к сожалению, верные, точные слова в подобные мгновения всегда куда-то деваются, оставляя вместо себя лишь малозначимые вопли и междометия. Которые можно понимать как угодно. Заскучавший гном, разумеется, истолковал задушенный крик парня по-своему:

– Нападают? Ну наконец-то! Где, там?! – Федул, не вдаваясь в подробности, сорвался с линии-маркера и метнулся к витрине, с дикими воплями рассекая перед собой воздух дубинкой как впавший в безумную ярость викинг-берсеркер. И, конечно же, первым делом вдребезги разнёс витрину. Глеб с ужасом увидел, как человеческие фигуры рассыпаются вместе со стеклом, падают на булыжники мостовой крупными осколками; как в тусклом зале, на миг замерев под лохматым от грязи потолком, сворачивается в тугую пружину длинная, похожая на удава густая тень… Время замедлило для парня свой бег, реальность расслоилась на отдельные фрагменты: вот Федул, который очень неспешно и бестолково размахивает вокруг себя искристым оружием, а вот Модест, неестественно наклонясь вперёд, медленно шагает к гному, с вытянутыми вперёд руками и с войлочной шапкой в одной из них; а вот развернувшаяся пружина-тень лениво струится к гному, едва заметно извиваясь в полёте… выплыла из сумрака на солнечный свет и превратилась в плотную цепочку перламутровых, ничем с собой не связанных шаров – у первого из них, самого крупного, имелась присоска-раструб, похожая на обычную кухонную воронку; цепочка подлетала к гному всё ближе и ближе, изгибаясь в полёте серпом, чтобы надёжно захлестнуть жертве горло; внутренняя часть нацеленной в голову Федула воронки ходила мелкими волнами, покрываясь блестящей на солнце плёнкой слизи.