Книга Вчера-позавчера - Шмуэль Агнон

Человек этот — звали его Йонатан Ляйхтпус — владел многими ремеслами. И хотя обычно мы не очень-то доверяем «мастеру на все руки», к этому мастеру мы отнесемся иначе, ведь Создатель благословил его золотыми руками — что бы он ни делал, он делает прекрасно, будь то из железа, из дерева, из камня. Он был высокого роста, худой, и лицо его было полно морщин. И когда он говорил, все его морщины смеялись, и из его маленьких глаз сыпались искры смеха и презрения. Называли его Сладкая Нога. Почему? Однажды ночевал он в винограднике в долине Шароны, и приползла змея, и ужалила его в ногу. Пошел он к врачу. Сказал ему врач: «Нужно ампутировать ногу, иначе яд разойдется по всему телу и ты умрешь». Пошел он в синагогу помолиться о себе. На обратном пути бросился на землю, раскинув руки и ноги, и зарыдал навзрыд. Проходил мимо старый араб и спросил его: «О чем ты так плачешь?» Сказал он ему. Осмотрел араб его ногу и сказал: «Подожди, пока я вернусь». Пошел и привел с собой осла, груженного халвой. Обложил ему вздувшуюся ногу халвой. Высосала халва яд, и он вылечился. Стали называть его — Сладкая Нога, пока не забылось его имя.

Он жил в песках у моря, далеко от людей, в бараке, выстроенном им для себя; и там он насыпал себе хорошей земли и посадил немного зелени и немного цветов, и не шел на работу, пока не кончались у него запасы еды. И любую работу — для себя ли, для других — делал он с удовольствием. Но иногда он оставлял работу незаконченной, и все уговоры заказчика не приводили ни к чему. И хотя вся Яффа знала его характер, он пользовался большим спросом, клиенты вставали к нему в очередь, потому что он был большой мастер и любое изделие его рук было совершенно. Он жил один, без жены, но, бывает, приходит к нему женщина и сидит с ним, пока он не говорит ей: «Довольно, сестра моя! Отныне и впредь желает человек этот чесать свою ногу». Среди тех женщин, что обычно навещали его, была дама, вдова американского раввина, которая вышла за него, за Сладкую Ногу, замуж, но через семь дней они разошлись. Иногда приходит она к нему, чтобы посоветоваться с ним, за кого ей выйти замуж, и заодно убедиться, жив ли он — ведь он не питается, как все остальные люди, а довольствуется свежей зеленью со своего огорода или окунает свою питу в отвар инжира, и тем довольствуется. И когда она приходит, то приносит с собой две корзины, одну с едой и одну с питьем, и сидит у него, пока он не говорит ей: «Довольно, сестра моя! Отныне и впредь желает человек этот чесать свою ногу». И остается он один, и сидит перед своим бараком, и раскладывает по местам остатки продуктов или обучает свою собаку всяким хитрым прыжкам.

3

Не прошло много времени, как оказался Ицхак в краях Сладкой Ноги. Увидел его Сладкая Нога и пригласил к себе. Сидят они, и он рассказывает ему немного о себе. Отец его, уроженец Кишинева, был иконописцем. Оставил он свой город и свои иконы и отправился в Одессу — писать там декорации для театров. Но через некоторое время вернулся в Кишинев и открыл свою иконописную мастерскую, где работали у него пятеро помощников. Был у него, у отца его, приятель, уехавший в Иерусалим после кишиневского погрома. Написал он отцу: «Приезжай в Иерусалим, и я обещаю тебе заработки в изобилии». Отец, глубоко религиозный, который не выпьет капли воды без благословения до и после, как только услышал, что можно жить в Иерусалиме, Святом городе, взял жену и детей и уехал. В Иерусалиме он получил массу заказов. Русские покупали его иконы и щедро платили за них, и остальные христиане, старосты иерусалимских церквей, ссорились из-за него, один просил отреставрировать его иконы, другой — отреставрировать его иконы. И нашелся там один армянин, который был посредником между ними, потому что отец не знал всех языков Иерусалима. Нет в Иерусалиме церкви, которая не пользовалась бы его услугами, и все были довольны им, его мастерством, его неподкупностью. Увидели это молодые греки и стали завидовать ему. Пришли к нему учиться и были уверены, что, когда они выучатся мастерству, уже не нужен будет здесь еврей. А отец, будучи добрым человеком, согласился и обучил их. И не боялся, что они станут соперничать с ним, более того — смеялся над конкурентами, ведь очень часто это ему шло на пользу, так как заказчики обращались к нему с просьбами поправить то, что те испортили, как это было в их храме на улице Виа Долороза, и в храме в Бейт-Лехеме, и в монастыре Св. Онуфрия. Сейчас отец его не работает, а только сидит и читает псалмы. А прежде чем оставить свое ремесло, он расписал синагогу рабби Иегуды ха-Хасида[14], и сделал это так хорошо, как не делал ни для одного христианина. И не просил платы, потому что все сделал ради Всевышнего.

Вначале хотел отец, чтобы и сын его стал иконописцем, но сын не захотел, он с раннего детства тянулся к ремеслам, связанным с повседневностью, и когда слышал удары молота, то, еще будучи трехлетним ребенком, бросал еду и бежал к кузнецу. Сейчас, в настоящий момент, привлекли внимание Сладкой Ноги примусы, шум которых невозможно вынести, но дрова и уголь подорожали, и все стали пользоваться примусами. И вот делает он что-то вроде венчика или ободка вокруг головки примуса, чтобы уменьшить шум. Также делает он некое подобие короны для свечи, чтобы оградить ее от ветра, ведь в летние ночи в открытые окна задувает ветер и гасит свечу, а если это — субботняя ночь, то беда двойная. Еще много вещей начал он делать, только не знает, что сделает в первую очередь, так как, только он приступает к одной вещи, как тут же являются другие, и начинают щекотать ему пальцы, и просят, чтобы он занялся ими.

Сидел Ицхак со Сладкой Ногой, впитывал каждое его слово и боялся только одного: чтобы не прервал он свой рассказ. Сладкая Нога не останавливался — наоборот, все говорил и говорил, так как уже несколько дней не забредал к нему ни единый человек, кроме бывшей жены, запутавшей его вариантами своего сватовства. И когда распрощался он с нею и появилась у него возможность поговорить с человеком, раскрылся его рот, как бьющий ключом родник. Эта беседа была для Ицхака почти откровением, он понял из нее то, в чем прежде было ему трудно разобраться, и познакомился с подходом к проблемам, о которых не имел понятия. И когда Ицхак попрощался с ним, то решил обязательно зайти к нему, если окажется в этих местах.

4

Через два дня завернул Ицхак сюда. В это время кормил Сладкая Нога свою собаку и не взглянул на гостя. Почувствовал Ицхак себя лишним и решил уйти. Сказал ему Сладкая Нога: «Завтра я работаю в одном месте (и объяснил, где именно). Если ты хочешь, приходи и поработай со мной, но я не ручаюсь тебе, что ты найдешь меня». Взял он собаку и поднял ее высоко к лицу, посмотрел ей в глаза и спросил: «Наелась?» Потом повернулся к Ицхаку и сказал: «Если найдешь меня — найдешь, а если не найдешь меня — не найдешь».

Назавтра пришел Ицхак и увидел его за работой. Сощурил тот свои маленькие глазки и засмеялся. Положил кисть и сказал: «Знал я, что ты придешь, и ты пришел, и даже кисти и краски ты принес с собой. Молодец, вижу я, что разбираешься ты в людях. Теперь возьми кисть и обмакни ее, и будем учиться друг у друга, что надо делать и чего не надо делать. Вообще-то я все люблю делать не так, как делают другие. Однако тебе я советую работать так, как работают все мастера».