Книга Война зомби - Александр Шакилов

— Слышь, Петрушевич, не нравятся наши дороги — сиди за Стеной, детишек рожай. — Ашоту испортили настроение. В ответ на требование сдать оружие он показал кукиш, и ему тут же заодно испортили прикус — прикладом. Парочку зубов он точно выплюнул, а может, и больше. Теперь правая часть его и так не худого лица превратилась в одну сплошную припухлость фиолетового цвета.

Подпрыгнув на очередном ухабе и больно стукнувшись копчиком, Данила обернулся. Двухцветный самолет заходил на посадку. Пылающий аэровокзал — отличный ориентир для пилота. Группа поддержки, состоящая из обаятельных лысых мужчин, никак не хотела оставить «варягов» в покое. Чтобы не тревожить Маришу, Дан промолчал об увиденном. Просто надо иметь в виду, что «доброжелатели» рядом.

— Эй, велосипедисты, куда едем? — Неужто Петрову не дают покоя лавры Ашота? Тоже захотел прикладом по морде?

Парнишка-байкер, злой оттого, что его пересадили из коляски в кузов «ЗИЛа», лениво поднялся, чтобы утихомирить шибко разговорчивого пленника. В итоге у Петрова из носа потекло и пропало всяческое желание задавать вопросы.

Вскоре впереди показалась местная Стена.

От аэропорта до острога по прикидкам Данилы ехали километров десять.

Жизнь в Архангельске, как известно, теплилась лишь на одном берегу Северной Двины, да и то в секторе, отсеченном защитным периметром от остального города, брошенного на произвол зомби. А ведь в Архангельске некогда обитало триста пятьдесят тысяч человек. Уйма народу. Сейчас и трех тысяч не наберется, если Данила правильно помнит. Но сведения преподавателей Училища, где Дан обучался на доставщика, могли устареть — причем не в большую сторону. Такова реальность: население во всех острогах неумолимо сокращается…

Тормознули у стальных ворот, по обе стороны от которых с вышек взирали на колонну и пленных мрачные бородатые мужчины.

На вышке справа Дан заметил автоматический гранатомет АГС-17 «Пламя», ту еще дуру, установленную на колесо заднего моста от «газона», сам же мост служил столбом для вышки, точнее — половиной столба. В кого вообще из «Пламени» палить собираются? В слонов?

Из амбразур на вышке слева торчали ствол РПК и труба, через которую небось подавалась под давлением горючая смесь из баллонов. Похоже, зомбоптичек здесь не привечают. А где их любят?

— Куда? — Короткий ствол гранатомета сместился так, чтобы в случае чего всадить хоть один заряд из двадцати девяти в ленте под капот желтого, сильно обгоревшего «ЗИЛа».

— Воскресенская восемь.

— Проезжай.

Створки ворот со скрипом расползлись. Прорехи в местной Стене заполняла ржавая колючка, на которой не первый день чернели заветренные куски плоти…

В самом остроге, жутко грязном — сквозь груды мусора пробивалась жалкая травка, — процессия разделилась. Лишь пяток мотоциклов сопроводили грузовик до четырехэтажного здания с колоннами над входом, над которыми белел барельеф — советский герб на фоне знамен. С крыши и из окон второго этажа за прибывшими наблюдали в оптические прицелы. У входа стояли вооруженные мужчины. Чуть в стороне от них держался некий господин в престранной одежке, которую Мариша назвала «ливреей», а самого господина — «лакеем».

Как выяснилось позже, она не ошиблась.

— А ну пошли! — Молодой байкер прикладом ускорил высадку из кузова «ЗИЛа».

Последним прыгал на асфальт Данила. Байкер размахнулся, чтобы хорошенько ему врезать на прощание, но Дан уклонился, и парнишка рухнул с грузовика. Приземлившись рядом, доставщик от души врезал местному ногой по роже — хрустнул сломанный нос.

Тотчас щелкнули предохранители автоматов, но «варягов» все же не казнили без суда и следствия — из-за господина в ливрее.

— Отставить! — рявкнул тот, как заправский сержант. — Пошли вон!

Зарычали движки мотоциклов. Грохоча деревянными бортами, умчался «ЗИЛ». За считаные секунды «группа поддержки» распрощалась с Гурбаном и его командой.

По улице пробежала стайка оборванных чумазых ребятишек. Самый высокий, заводила, держал за хвост дохлую крысу.

Поправив сползшие с плеча аксельбанты, лакей подошел к пленным и молча осмотрел каждого, чуть ли не в рот заглянул.

— Главный кто? — Он остановился возле Гурбана. — Ты?

Гурбан кивнул.

В окне третьего этажа шевельнулась занавеска. Лакей, видимо, только того и ждал.

— За мной. — Он поднялся по каменным ступенькам к двери, которую перед ним услужливо распахнули бойцы охраны.

Невысокого роста, широкий в плечах, волос он имел густой, но седой. Лицо брил до сизой красноты. И вообще чувствовались в нем какая-то основательность и надежность — как у топора, проламывающего череп зомбаку.

«Варяги» двинули следом. Поддерживая раненого командира, пилоты тоже соизволили примкнуть, но Ашот их осадил:

— А вы куда?

На вопросительный взгляд лакея толстяк ответил просто и по существу:

— Они не с нами больше. Ордынцам, суки, сдаваться надумали.

— А-а. Ну-ну. — Лакей махнул своим, чтоб отделили парней в фуражках от пленников без фуражек. — Меня зовут Иван Терентьевич. Была бы моя воля, я б вас!.. — И на ходу руками показал, в полый рог какого именно парнокопытного он свернул бы диверсантов. — Но государь пожелал лично…

Государь? Дан не ослышался?

Вооруженного люду в здании хватало. Но здесь бойцы не афишировали стволы, держали их под расстегнутыми куртками — если что, в любой момент готовы выхватить и долбить на поражение. В компании этих спокойных, уверенных в себе мужчин Данила чувствовал себя неуютно — из-за того что руки связаны и оружие отобрали.

На третьем этаже «варягов» ожидал сюрприз. Стоило только их провожатому ступить на красную ковровую дорожку, бородатые мужик, стоящие в одну шеренгу по росту, дружно затянули:

Мы любим тебя, Архангельск,

мы крови с тобой одной.

Мы любим тебя, Архангельск,

старинный и молодой.

Мы любим тебя, Архангельск,

гордость России и честь,

Мы любим тебя, Архангельск, —

просто за то, что ты есть![11]

Рядовой Петров затравленно кинул взглядом по сторонам. Да что там Петров, Даниле стало не по себе от такой помпезной встречи. Мариша спряталась у него за спиной. За Маришей встал Ашот. И лишь Гурбан смело шагнул вперед — точно грудью на амбразуру. Ну, на то он и командир, чтобы в трудный момент рисковать собой ради подчиненных.

— Смелее, господа, смелее! Или вас лучше называть товарищами? — Лакей приметил звезду на бронежилете Бахира и сделал соответствующие выводы.

— Да, лучше товарищами. — Гурбан вмиг смекнул, что на этом можно сыграть.