Книга Под конвоем лжи - Дэниел Сильва

ЖДУ УКАЗАНИЙ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ.

Фогель заметил под дверью полоску света и услышал стук и поскрипывание деревянной ноги Ульбрихта. Во время бомбежек Ульбрихт приходил в сильнейшее беспокойство, которое даже не мог выразить словами. Фогель так и не смог понять этого его чувства. Фогель взял из ящика стола связку ключей и подошел к одному из стальных шкафов. Досье лежало в черной папке без надписи. Вернувшись к столу, он налил себе хорошую порцию коньяка и раскрыл папку. Там было все: фотографии, подготовительные материалы, донесения о ходе работы. Ему совершенно не нужно было читать все это. Все это он писал собственной рукой и к тому же, подобно объекту этого досье, был рабом такого проклятия, как безупречная память.

Он перевернул еще несколько страниц и нашел собственные заметки, сделанные после их первой встречи в Париже. Первым документом в папке была телеграмма, присланная ему человеком, который обнаружил эту женщину — Эмилио Ромеро, богатым испанским землевладельцем, фашистом, талантливым агентом и вербовщиком абвера.

ОНА ИМЕННО ТО, ЧТО ВЫ ИЩЕТЕ. Я ХОТЕЛ ОСТАВИТЬ ЕЕ ДЛЯ СЕБЯ, НО КАК ДРУГ УСТУПЛЮ ЕЕ ВАМ. ПО РАЗУМНОЙ ЦЕНЕ, КОНЕЧНО.

Комната внезапно показалась ему ужасно холодной. Он снова лег на свою армейскую кровать и укрылся одеялом.

«Гитлер требует результата, Курт. Возможно, наступило время ввести в игру ваших самых драгоценных агентов».

Иногда он подумывал о том, чтобы оставить ее вне игры до тех пор, пока все это дело не закончится, а потом найти какой-нибудь способ вывезти ее оттуда. Но вообще-то она идеально подходила для этого дела. Она была красива, она была умна, и ее английский язык и знание британского общества были безупречны. Он повернулся и посмотрел на фотографию Гертруды и детей. Ничего себе, он даже подумывал о том, чтобы бросить их ради нее. Каким же он был дураком. Он выключил свет. Воздушный налет закончился. В ночи звучала симфония сирен. Он попробовал заснуть, но, увы, безуспешно. Она снова забралась ему под кожу.

Бедняжка Фогель. Я разбила тебе сердце, правда?

Глаза, смотревшие с семейной фотографии, подействовали на него угнетающе. Это просто никуда не годилось: вспоминать о ней, глядя на них. Он встал, подошел к столу, убрал фотографию в ящик и запер его на ключ.

— Курт, ради бога! — воскликнул Мюллер, когда Фогель на следующее утро вошел к нему в кабинет. — Признайтесь, мой друг, кто в последнее время подстригает вам волосы? Позвольте мне порекомендовать вам женщину, которая стрижет меня. Может быть, ей удастся привести вас в человеческий вид.

Фогель, совершенно не отдохнувший за минувшую бессонную ночь, сел и молча уставился на хозяина кабинета. Пауль Мюллер координировал работу разведывательной сети абвера в Соединенных Штатах. Он был невысок ростом, упитан и одет в прекрасно сшитый во Франции, но уже порядком залоснившийся костюм. Его редкие волосы были смазаны бриллиантином и зачесаны назад, открывая все его ангельское личико, на котором выделялся маленький ротик с пухлыми губами, красными, словно у ребенка, который только что съел вишневый леденец.

— Подумать только, великий Курт Фогель, здесь, в моем кабинете, — с той же делано приветливой улыбкой продолжал сыпать словами Мюллер. — Чему я должен быть обязан такой радостью?

Фогель служил объектом профессиональной ревности прочих офицеров абвера. Благодаря тому, что его система V обладала особым статусом, он получал больше денег и различного снаряжения, чем другие руководители направлений. Ему также разрешали совать нос в их дела, что сделало его чрезвычайно непопулярным в агентстве.

Фогель вынул из нагрудного кармана пиджака копию записки Мюллера и помахал у того перед носом.

— Расскажите мне о Скорпионе, — потребовал он.

— Так значит, Старик все же решил обратить внимание на мою записку. Взгляните-ка на дату этого проклятого документа. Я отдал ему эту бумагу два месяца назад. Она валялась у него на столе, собирая пыль. А ведь информация — чистое золото. Но она попала в зубы Лиса и осталась валяться в его норе. — Мюллер сделал паузу, закурил сигарету и выпустил облачко дыма к потолку. — Вы знаете, Курт, мне иногда становится интересно, на чьей же стороне на самом деле Канарис.

Последнее замечание в эти дни совершенно не казалось чем-то необычным. После ареста нескольких высоких чинов абвера по обвинению в измене моральный дух на Тирпиц-уфер упал до предельно низкого уровня. Фогель чувствовал, что служба военной разведки Германии теряет управляемость. До него доходили слухи о том, что Канарис утратил расположение Гитлера. В управлении даже поговаривали, что Гиммлер вел интригу, целью которой было устранить Канариса и взять абвер под контроль СС.

— Расскажите мне о Скорпионе, — повторил Фогель.

— Я познакомился с ним на обеде в доме американского дипломата. — Мюллер откинул назад круглую голову и уставился в потолок. — Перед войной, если я не ошибаюсь, в 1937 году. Если нужны точные данные, я посмотрю в его досье. По-немецки этот парень говорит лучше меня. Убежден, что нацисты — это замечательные люди, делающие великие дела для Германии. Больше чем евреев он ненавидит только большевиков. Он говорил так, будто стремился убедить меня в своей преданности рейху. Я лично завербовал его на следующий же день. Самая легкая работа за всю мою карьеру.

— А что у него в прошлом?

Мюллер улыбнулся.

— Банковские инвестиции. Лига Плюща[10], хорошие контакты в промышленности, ходит в друзьях с половиной Вашингтона. Поставлял нам просто превосходную информацию о военной промышленности.

Фогель сложил записку вчетверо и убрал ее в карман.

— Его имя?

— Помилуйте, он один из моих лучших агентов.

— Я хочу знать его имя.

— Наша контора течет, как решето. Вы и сами это отлично знаете. Да что я вам говорю: все об этом знают.

— Мне нужно, чтобы копия его досье лежала через час на моем столе, — сказал Фогель, понизив голос почти до шепота. — И еще, мне нужно все, что у вас имеется на инженера.

— Информацию о Джордане вы можете получить.

— Мне необходимо все это. Если для этого мне придется обратиться к Канарису... Что ж, я готов.

— О, Курт, ради Христа! Вы же не можете всерьез собираться пойти ябедничать дяде Вилли, ведь правда?

Фогель поднялся и застегнул пиджак.

— Мне нужно знать его имя и получить его досье. — Он повернулся и вышел из кабинета.

— Курт, вернитесь! — крикнул ему вслед Мюллер. — Давайте разберемся. Господи боже...

— Если вы захотите поговорить, я буду в кабинете Старика, — сказал Фогель, неторопливо проходя по узкой приемной.