Книга Кремлевский туз - Алексей Макеев

Тип даже не улыбнулся. Он с глубочайшим презрением посмотрел на Гурова и отвернулся. Матрос в белой форме решительно шагнул вперед и, если можно так выразиться, деликатно выдавил Гурова на палубу.

– Вы простите, – извиняющимся тоном сказал он, когда они остались вдвоем. – У меня приказ. Да и, честно вам скажу, ничего хорошего там нет. Народ там капризный и слишком, как бы сказать, выпендрежный… Большие шишки. Я лично от таких за километр бы держался!

– Сильно большие? – с интересом спросил Гуров. – В смысле шишки? Я вот видел – в Новороссийске какой-то шеф садился, в компании мужиков… Это кто?

Матрос индифферентно пожал плечами.

– Не могу знать, – дипломатично сказал он, но все-таки, не утерпев, добавил: – Слышал только, вроде Горюнов его фамилия. Тут все вокруг него стелются. По-моему, он оттуда. С самого верху… Но вы, пожалуйста, идите, а то мне помощник капитана вставит!

– Еще вопрос, – быстро сказал Гуров. – Этот верзила, который на меня так грозно наехал, – не знаешь случайно, как его зовут? Не люблю, понимаешь, когда так лихо наезжают.

– Это я понимаю, – серьезно отозвался матрос. – Только зачем вам? До этого вам не добраться – верно говорю! Он как раз из команды Горюнова, а тот, похоже, птица высокого полета! А этого цербера Шильцов фамилия, если вам так уж интересно. Они тут все друг друга по фамилиям кличут. Как на службе. Да, если разобраться, они и есть на службе, верно?

– Хорошая у них служба, – заметил Гуров. – Всегда о такой мечтал. Ну, спасибо тебе, друг, за информацию. Пойду я, наверное.

– Да уж, вы идите, – кивнул матрос. – А то мне за вас точно вставят. А там, будьте уверены, ни хрена интересного нет! У вас-то куда веселее!

Гуров не стал спорить, хотя в душе был с матросом не согласен. В классе «люкс» была масса интересного, просто не всякий мог это оценить. Например, Гуров считал большой удачей, что ему удалось хотя бы узнать парочку фамилий участников загадочной «компании». Сами по себе они ему ничего пока не говорили, но, возможно, уже в них заключался ключ к разгадке. Любопытно выглядела, по мнению Гурова, и сама система безопасности – охрана из корабельной обслуги, усиленная явными профессионалами, вышколенными до предела. Он склонялся к мысли, что человек по фамилии Горюнов занимает в обычной жизни довольно влиятельный пост, и люди, которые сейчас окружают его, исполняют большей частью именно функцию защитного щита.

И еще одно обстоятельство заинтриговало Гурова. В тот момент, когда самоуверенный Шильцов изгонял его с подведомственной территории, Гуров успел заметить, как в глубине сверкающего коридора откуда-то появилась женщина, которой он никогда прежде не видел.

Эта женщина произвела на Гурова большое впечатление. Она показалась ему и очень эффектной, и в то же время чересчур официальной, совершенно не гармонирующей с общей легкомысленной атмосферой на корабле. Высокая, гибкая как змея, с гладко зачесанными назад черными волосами и с холодно-красивым лицом, на котором, казалось, не отражаются никакие чувства. Она была вся в черном – костюм деловой женщины, казавшийся в то же время удивительно изящным и броским – несомненно, плод работы элитного портного.

Впрочем, Гуров допускал, что мог в чем-то и ошибаться – он видел эту женщину совсем недолго. Однако обратил внимание, что она, в свою очередь, наблюдает за сценой у входа с неподдельным интересом.

Кто она – жена пиарщика Стоковского или любовница нефтяника Выхина? Гурову почему-то казалось, что эта женщина не должна иметь отношения ни к тому, ни к другому. Он не знал, откуда у него такая уверенность – ведь он своими глазами видел, что в компании господина Горюнова женщин не было. Но по каким-то неуловимым признакам, по тому тревожному ожиданию, которое ощущалось во всей фигуре незнакомки, Гуров сделал для себя заключение, что женщина должна иметь отношение именно к горюновской команде. Но откуда эта тревога? Гуров подумал, что пора разыскать подполковника Баранова и поделиться с ним полученной информацией – может быть, ему давно известно, что представляет собой господин Горюнов.

Гуров отправился на поиски сто пятнадцатой каюты, в которой обосновался Баранов. Он не боялся попасться кому-то на глаза – основная масса пассажиров находилась на палубах, а в узких коридорах судна вести слежку было практически невозможно. Да и не замечал он пока к своей особе пристального интереса – разве что со стороны одиноких женщин.

Поговорив с попавшимся ему навстречу матросом, Гуров неожиданно для себя выяснил, что сто пятнадцатая каюта находится внизу – там, где размещены пассажиры, не имеющие отношения к круизу, – грубо говоря, черная кость. Такая скромность интерполовцев удивила его. То ли их тоже прижимали с командировочными, то ли они просто не успели заполучить себе хорошие места – ведь упоминал же Стас Крячко, что на теплоходе их четверо.

В тот момент, когда Гуров уже собирался нырнуть в чрево корабля, произошло еще одно небольшое происшествие, которое можно было отнести к разряду удивительных, – неожиданно совсем рядом с Гуровым раздался грохот, и с ближайшего трапа почти скатился до предела взволнованный Великанов. Он ничего не видел вокруг, был необычно бледен и почему-то бос. На нем по-прежнему был надет один купальный халат, который в мокром виде выглядел совершенно неприлично.

Великанову, однако, не было до этого никакого дела. Чем-то необычайно озабоченный, он вихрем пронесся мимо Гурова и исчез в одной из дверей. Это явление чрезвычайно поразило Гурова. Судя по всему, Стас провел с бизнесменом обещанную беседу, но она, похоже, произвела на того неизгладимое впечатление. «Как бы он теперь не наделал еще больших глупостей, – с досадой подумал Гуров. – Нет, все-таки, когда ловят щуку, не бросают в заводь камни. Тем более целой толпой. А у нас сейчас получается именно такая картина».

Он вздохнул, подумал немного и, махнув рукой, повернул совсем в другую сторону. «Пока не узнаю, чего наговорил Великанову Стас, ничего предпринимать не буду, – решил он. – Даже пальцем не шевельну. Пусть идет, как идет, а жизнь покажет…»

Глава 8

А в это же самое время Стас Крячко сам пребывал в несколько сконфуженном состоянии и предавался нелегким раздумьям. Пообещав Гурову объясниться с Великановым, он ни секунды не сомневался, что результат беседы будет самым обнадеживающим. Стас хорошо помнил этого человека – тот не был, конечно, образцом законопослушного гражданина, но зато был совсем не глуп и очень далеко не храбр. Эти три качества, соединенные в одном человеке, считал Крячко, должны были с успехом заменить порядочность и интеллигентность.

Крячко рассуждал просто – за Великановым наверняка и сегодня числятся какие-то грешки, и он до смерти боится, как бы о них не пронюхала милиция. Если милиция появится в его поле зрения и намекнет, что ей что-то известно, Великанов просто умрет со страху. А если ему в этот момент намекнуть, что от него требуется только пореже раскрывать рот, его острый ум тут же оценит всю выгоду этого предложения. Так рисовал себе это Стас.