Книга Внучка, Жук и Марианна - Татьяна Батенева

Катя решила уйти и осторожно, чтобы не загремела крыша, стала поворачиваться. Взгляд скользнул по соседскому двору и вдруг — показалось или нет — она встретилась глазами с соседом, который именно в этот момент поднял голову. Лицо вспыхнуло так, что горячо стало даже под веками. «Вот ужас-то, решит, что я подглядываю». Катя опрометью бросилась на чердак, грохоча железом. Захлопнула дверку, отдышалась. Было жутко стыдно и неприятно. «Что же я такая невезучая», — сокрушалась она, сходя по узким ступенькам.

Спустилась в дом, настроение упало совсем до нуля. «Ну и ладно, — уговаривала она сама себя, — еще пару дней — и уеду, нечего тут торчать, пора домой».

«Домой? — ехидно спросил тоненький голос внутри. — А где твой дом? Съемная квартира на Гражданском, в которую после ухода Алексея каждый вечер возвращаешься через силу, засиживаясь в конторе до последнего, пока не придет вечерняя уборщица, не зашуршит недовольно бумагой из урны? Офис, в котором твоего — один стол в хилой пластиковой выгородке? Любимые питерские проспекты и парки? Разве это дом? Дом здесь, где знакома каждая половичка, ее скрипучий голос, все выбоинки на ней, каждая занавеска, любая тарелка или чашка с голубыми наивными цветочками. Дом твой тут, а жить ты будешь там, скуля потихоньку, как брошенный щенок, и тоскуя по тому, что вернуть не представляется возможным».

Она села в бабушкино кресло, уронила руки. «Ну и что теперь делать?» — спросила неизвестно кого. Ответа не было.

Неотразимая Наталья

Николай заметил тонкую фигурку на крыше соседского дома. На фоне вечернего неба, в волнистом нагретом воздухе она выглядела полупрозрачной, какой-то нереальной. Катя задержалась на крыше не больше минуты, тут же юркнула на чердак. Но у него сразу же непонятно отчего испортилось настроение.

Наталья громко смеялась, встряхивала пышными волосами, запрокидывала голову, выгибая загорелую шею. Она приехала без предупреждения, он не ждал. Привезла сумку еды и напитков, ведерко маринованного мяса, капризно оттопырив полную губку, требовала шашлыков.

С Натальей он познакомился на вечеринке у старого друга Сереги Чубахина. Служили вместе давно, но контакты поддерживали, и, когда Серега узнал, что он теперь и живет поблизости, немедля приехал. Выпито было достаточно, чтобы дружба возобновилась. А тут такой случай — сороковник. Хоть и не отмечают, гудел Серега в телефон, приезжай, так просто посидим.

«Просто посидим» оказалось сборищем человек на тридцать, а рядом с Николаем посадили красивую статную женщину, которая немедленно стала за ним квалифицированно ухаживать — подливала, подкладывала закусок, горячего… Оказалось, директор самого приличного в городе ресторана «Русские узоры», и, видно, дама влиятельная — по повадке сразу понятно. Поддав на славу, Николай почти не сопротивлялся, когда она предложила переночевать у нее, ведь у Сереги негде, а домой в таком состоянии лучше не ездить…

С тех пор они встречались время от времени — чаще она приезжала к нему, иногда он заруливал, когда бывал в райцентре. Она ничего не требовала, даже не намекала на дальнейшее развитие отношений, была податлива, как воск, терпелива…

Николай понимал, что должен как-то управлять своей жизнью — не годится еще не старому мужику оставаться бобылем. Надо жениться, забыть прошлое, надо попытаться построить жизнь заново, с чистого листа.

Но душа сопротивлялась. Он еще не забыл, как страшно зависит мужчина от женщины, с которой связывает свою жизнь. Уезжая в очередную командировку, отрываясь от жены и сына, он старался запереть все свои чувства накрепко — иначе сознание просто не выдерживало бы этой постоянной тоски, этих воспоминаний о самых обыденных домашних делах и заботах, которые тут, в грязи и крови, казались какими-то нереальными, святыми в своей простоте. Он видел, как ломались некоторые его друзья из тех, кто был не уверен в своих женщинах, как страшно ждали любых весточек из дома — письма, телеграммы, телефонного звонка. И он, уверенный в Галине, как в самом себе, тут тоже порой начинал думать: а если… Но запрещал себе даже коротенькой мысли о возможной неверности. И как она его ударила, когда сама — сама! — сказала: «Коля, прости, не могу так больше, устала».

«Второго такого разговора я не выдержу», — сам себе объяснял Николай. А женщин, в которых можешь быть уверен, просто не существует на свете. Это их природа — желание нравиться, слушать красивые слова, желание покорять всех подряд — одного им мало, особенно если этот один не рядом. И в Наталье он чувствовал эту женскую изменчивую омутную природу…

Только вот эта девочка, Катя, какая-то другая, нет в ней второго дна, что ли? Не красуется, не пытается выглядеть лучше, чем есть, даже глазки не строит — то ли не умеет, то ли не считает тебя подходящим объектом? Да, наверное, второе — ни разу не ощутил он в ее поведении привычного женского кокетства. Не ты герой ее романа, Николай, вот и весь секрет… А Наталья хоть сейчас под венец, он это ощущал постоянно, да она особо и не скрывала.

Серега прямым текстом рубил: чего тебе еще надо, женись, баба классная, богатая, не век же тебе холостяковать… Но что-то мешало: под мягким воском, казалось Николаю, скрыта мощная металлическая конструкция, а возможно, и огромной поражающей силы заряд. Этот стальной неумолимый блеск лишь изредка проглядывал в интонации или взгляде, но он никак не мог себя убедить, что эта роскошная, веселая и щедрая женщина — то, что надо.

— Коль, ну скоро? — некапризно, легко спросила, подошла, потерлась щекой о плечо. — Я уже все порезала, налила, сил нет терпеть!

В небольшом мангале доходил, изнывал соком шашлык.

— Готово! — Николай ловко подставил овальное блюдо, уложил шампуры. — Кушать подано!

Наталья ела красиво, заразительно, что-то рассказывала, хохотала, но ее смех и даже выпитое вино не расслабили Николая. Он все еще видел нереальную фигурку на крыше соседского дома и представлял, что она там себе нафантазирует, увидев его с Натальей. Вдруг ясно понял, до чего Наталья похожа на его бывшую жену, хотя та была вовсе не такой статной и волосы цвета воронова крыла коротко стригла, а не распускала по плечам. Но и та и другая были одинаковы в том, что очень хорошо понимали свою женскую привлекательность и прекрасно знали, чего хотят от него.

Да уж, эта никогда бы не попала в смешную и нелепую ситуацию с запертой дверью, а если попала бы, то не стала бы лить слезы, а воспользовалась бы приходом спасителя прямо и недвусмысленно. Ведь что может быть удобнее для неожиданного свидания, чем полутемная старая банька, куда не заглянет никто посторонний… А та сидела на лавочке, зажав ладони в коленях, да еще стыдилась своих детских слез, глаз не поднимала…

Николай вспомнил, как тогда засуетился, как будто это он виноват был и в ее испуге, и в запертой двери. А потом неожиданно для себя рассердился — что за трагедия, отчего надо было так страдальчески смотреть — подумаешь, дверь захлопнулась. Ведь она знала прекрасно, что не сейчас, так через час, через два он придет — сама приглашала в баню.

— Коль, ты что, не слышишь меня? — Николай понял, что Наталья уже не в первый раз спрашивает о чем-то…