Книга Всадники "Фортуны" - Ирина Измайлова

В начале первого он свалился в постель, но никак не засыпалось. В висках упрямо билось тревожное: «Что будет завтра? Что? Что? Что?»

Сон пришел лишь под утро и ненадолго. Сработал привычный внутренний «будильник»: Даниэль разомкнул глаза именно тогда, когда заранее велел себе проснуться.

Глава 10

«Скотленд-Ярд — это я!»

Как это часто бывает, шила в мешке утаить не удалось. О предстоящей встрече комиссара полиции с дирекцией команды «Ларосса» стало известно еще накануне, и, войдя в просторный кабинет Эдуара Мортеле, Айрин Тауэрс с великим неудовольствем увидела там два с лишним десятка человек, из которых к «Лароссе» имели отношение всего десять. То были Мортеле, Гастингс, старший механик команды, назначенный вместо погибшего Висконти, а также личный механик Лоринга, сам Лоринг, Ларс Веллингтон и какой-то головастый очкарик в темном костюме и полосатом галстуке (последнего комиссар сразу мысленно назвала адвокатом фирмы). Кроме того, мистер Кортес прислал вместо себя своего секретаря, крупного молодого человека по имени Нил Грин, и даму средних лет с портативной видеокамерой. Десятым оказался начальник охраны, вызванный Мортеле без согласования с комиссаром. Впрочем, этот помешать не мог. Но откуда взялись остальные?

— Что это за представление? — спросила Айрин у Гастингса, который встретил ее на пороге офиса и церемонно ввел в кабинет. — Какого дьявола вы или ваш мистер Мортеле позвали сюда посторонних?

Они стояли на пороге, достаточно далеко от усевшихся в удобных легких креслах людей, но и отсюда было видно, с каким любопытством все смотрят на комиссара. Все, кроме Даниэля Лоринга. Он сидел, демонстративно листая журнал, и когда остальные зашушукались, даже не поднял головы. Волнуется? Или злится после вчерашнего?

— Мы их не звали, — покачал головой технический директор. — Но то ли секретарь Кортеса, то ли сам Кортес обронили кому-то из журналистов, что вы собираетесь сегодня рассказать о ходе расследования. И вот — пожалуйста!

— Так вы что же, пустили сюда прессу?! — от возмущения комиссар даже возвысила голос, и собравшиеся, внимательно следившие за ее разговором с Гастингсом, разом вытянули шеи, чтобы хоть что-то расслышать.

— Ну уж нет! — «дирижер гонки» раздраженно поморщился. — Совещание закрытое, и всех, кто пытался просочиться с журналистскими удостоверениями, охрана спровадила. Но среди тех, кто сейчас тут торчит, человек пять журналюг есть, это точно. А книжонки у них страховых агентов либо представителей рекламодателей. Их, видите ли, откомандировали фирмы-конкуренты. Основание — не придерешься: раз несчастный случай произошел на трассе, то может же оказаться в опасности любой участник гонки. А раз так — все должны знать причину взрыва.

— Причин не знает пока никто! — резко возразила Тауэрс. — У полиции одни только предположения.

— Вот их-то эти господа и хотят услышать. От гоночных команд «Балтимор», «Ронда», «Скид» и «Синие львы» пришли их технические директора. Все мои добрые знакомые. И поверьте, комиссар: больше всего их обрадует огласка нашего эксперимента с новым смазочным маслом! Ведь вы расскажете о нем, не так ли?

При этих словах лицо Грэма Гастингса приняло насмешливое выражение, но сквозь эту гримасу было отлично видно, что на самом деле испытывает Гастингс, представляя последствия такой огласки. Ведь главные «шишки» достанутся, скорее всего, даже не Эдуару Мортеле, а именно ему.

Айрин пожала плечами:

— О вашем смазочном масле уже мелькнули сообщения в газетах. Пока в виде предположений, но это все равно ведь огласка, не так ли? И коль скоро мистер Кортес сам пожелал, чтобы предварительные результаты расследования были раскрыты, то прозвучит и одна из основных версий. Мне непонятно другое: если уж сюда явилось столько посторонних лиц, то зачем было прогонять журналистов? Ваши конкуренты им такого понарасскажут, чего самим газетчикам и не придумать, хотя бы из-за недостатка технических знаний.

— Думаю, да, — нахмурился технический директор «Лароссы». — Но не все так просто. Эдуар согласился на присутствие представителей других команд только при условии, что они подпишут обязательство соблюдать конфиденциальность. Или, как это там называется, когда надо держать язык за зубами относительно чужих неприятностей? Конечно, для них это — просто писулька, ничего они не соблюдут! Но хотя бы официально нам пока никто ничего не предъявит.

— Смелое утверждение! — заметила комиссар. — У меня на этот счет меньше оптимизма. И… Доброе утро, мистер Мортеле!

Бдительный француз, видя, что беседа комиссара с техническим директором затягивается и собравшиеся в его кабинете могут расценить это как намеренную невежливость, решил вмешаться. В ответ на приветствие Айрин Тауэрс он улыбнулся с самым радушным видом:

— Благодарю вас, комиссар! По правде сказать, мы боялись, что Скотленд-Ярд не сочтет возможным выполнить просьбу нашего руководства. Тайна следствия…

— Да никаких тайн, сэр! — воскликнула Айрин. — Нельзя сделать тайну из того, чего еще сам не знаешь. Только догадки и версии, которые вполне можно изложить. Так что, приступим? Учтите — у меня в распоряжении максимум час.

Стол, за которым ее поджидало удобное плетеное кресло, был уставлен бутылочками колы и минеральной воды, и лица сидящих напротив виднелись сквозь полупрозрачное мерцание разноцветных напитков.

По привычке Айрин скользнула глазами по кабинету. Да, у француза есть вкус и чутье: он сумел устроить и обставить комнату так, что в ней комфортно любому человеку. Никакого пластика, никаких дырок с лампочками в потолке. И ничего, что бы кричало о богатстве, донимало безвкусной роскошью. Стены отделаны светлым деревом, паркет чуть темнее, в тон узкому деревянному фризу[8]. Кессонированный[9]потолок теплого золотистого цвета. Вдоль одной из стен — сплошные витрины с тонированными стеклами, сквозь которые проступают очертания тускло блистающих ваз, чаш, замысловатых пластин: кубки — множество наград знаменитой «Лароссы». Лишь одно стекло прозрачное, и за ним — огромное фото: команда, сорок с лишним человек в своих огненных комбинезонах, рядом с пламенеющим на солнце болидом. Все смеются. В центре — Мортеле и Гастингс вдвоем обнимают хрустальный с серебром кубок. Рядом с директорами — тоже сияющий Даниэль Лоринг. Еще не Золотой всадник, но уже Рыжий Король, уже «великий Лорни», уже — кумир. Это было пять лет назад в Аризоне. Там завершился сезон, в котором команда впервые после двадцатилетней полосы неудач взяла Кубок конструкторов. А Даниэль вернул себе титул чемпиона мира.

Среди благородной строгости кабинета намеренным диссонансом выступали две кадки с живыми пальмами, современный полированный стол со столешницей в форме неправильной фасолины и кресла-плетенки, чьи сиденья ласково лохматились золотистым искусственным мехом.