Книга Война без особых причин - Александр Багой

Я сразу прошел к стойке. Бармен Гена, бывший мой одноклассник, приветливо кивнул.

– Здорово, Вадик. Я уселся на высокий табурет и положил локти на стойку.

– Здорово Гена.

– Тебе пива?

– Да.

Гена поставил передо мной тяжелую запотевшую кружку. Я отхлебнул и спросил:

– Ген, Осины еще не было?

– Нет, не было. Гена наклонился ко мне:

– Слышал новость, Вадик? Я пожал плечами.

– Смотря какую. Гена навалился на стойку и понизив голос сказал

– Магазин грабанули в центре. «Парадиз» называется.

Я обмер. Рука, державшая кружку задрожала. По всему телу разлилась противная слабость. Метнул на Гену короткий взгляд. Почему он спросил? Что-то знает? Намекает?

– Нет, не слышал – как мог равнодушно сказал я. Гена наклонился ко мне еще ближе и зашептал.

– Четыре дня назад, понял? Шесть человек с автоматами вошли, всех повязали. Пытали директриссу, но она им код сейфа все равно не сказала. Тогда они сейф взорвали, понял? Взяли чуть не полмиллиона баксов. Мне вдруг стало смешно.

– Что и вправду с автоматами, вошли и полмиллиона баксов взяли?

– Да я тебе говорю! – горячо зашептал Гена – У меня кент в милиции работает, он рассказывал. Говорит, они в масках все были. Чисто сработали – с завистью добавил Гена – повезло, раз и в дамках. Я опустил голову, чтобы скрыть улыбку.

… Денег на самом деле было гораздо меньше. Всего около пятидесяти тысяч баксов. К тому же половину сразу скинули на общак. Так дядя Коля сказал.

– Общак должен быть, – сказал он, – от тюрьмы никто не застрахован. Значит надо отложить на адвокатов и грев.

Мы и не спорили. Надо так надо… Остальное поделили, кому сколько… Меньше всех получил Чиба. Первые три дня сильно пили. Не знаю кто как, а я заливал страх. Трезвым не мог спать. И один не мог оставаться. Вскакивал к окну, когда возле подъезда останавливалась машина. Все время казалось – за мной. Только после нескольких рюмок туман обвалакивал мозг. Страх отступал. Когда сердце стало выписывать немыслимые синусоиды, то замирая, то торопясь куда-то, я понял – пора тормозиться. Это было на третий день. В какой-то общаге.

Я встал с кровати. Оделся. Тело было липким и противным. На душе было тяжело. На кровати, лицом к стене спала какая-то девка. Жирные, грязные волосы рассыпались по подушке. Я хотел разбудить ее, но оказалось, я не знаю, как ее зовут. Махнул рукой и прошел к двери. Задел ногой пустую бутылку, она звеня покатилась по полу. Докатилась до стены и остановилась. Я вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

Дома залез в ванну. Минут сорок отмокал. Потом лег спать. Проснулся и не знал, куда себя деть. Оделся и вышел на улицу. В конце концов пришел туда, откуда запой и начался – в «Ласточку»… … Я допил пиво и отодвинул от себя курицу. Закурил.

– Кофе пожалуйста, – произнес рядом женский голос. Голос был очень знакомым. Я скосил глаза. Рядом со мной, на таком же высоком табурете сидела Юля и ждала свой кофе. В горле вдруг пересохло. Я откашлялся и спросил:

– Юля? Она повернулась ко мне

– Извините я вас… Вадик? Ты?!

– Я, – ответил я. Показал Гене на пустую кружку. Он кивнул и поставил передо мной полную. Я поспешно отпил. Потом опять посмотреть на Юлю.

– Давно не виделись – сказал я. Она улыбнулась.

– Полтора года.

«Она ведь ездила лечиться», – подумал я. Полтора года в Москве. Что-то с сердцем…

– Как здоровье? – снова спросил я.

– Сейчас хорошо – ответила она по-прежнему улыбаясь.

– Живешь здесь?

– В центре – сказала она – у бабушки.

– Учишься?

– Да, в университете, на экономическом. Мы замолчали. Я опять закурил.

– А ты как? – спросила она.

– Тоже не плохо – ответил я и подумал – «Сейчас спросит, где учусь». Но она спросила:

– Женился? Я покачал головой.

– Нет.

– А что так? Я взглянул на нее в упор и вдруг ответил:

– Тебя ждал.

Юля покраснела, опустила голову. Взяла ложечку и стала помешивать кофе. Я ждал. Юля молчала. Ложечка позвякивала о чашку. Возле Юли появилось круглое, совершенно пьяное лицо. Потом появилась рука. Рука вытерла мокрые губы и обняла Юлю за плечи. Губы зашевелились и брызгая слюной произнесли:

– Девушка, как вас зовут?

Юля скинула руку и презрительно отвернулась. Обладатель лица и руки со второй попытки угнездился на табурете. Одной рукой подпер голову, другой снова обнял Юлю.

– Девушка, вы такая красивая – блаженно улыбаясь сказал он – Кстати, меня зовут Витя. А вас?

Юля опять скинула его руку. Он опять обнял ее. Юля беспомощно посмотрела на меня. Я слез с табурета. Обошел Юлю и встал между ей и им.

– Старина – сказал я – ты нам мешаешь. Эта девушка со мной. Пьяный с трудом сфокусировал на мне взгляд:

– Ты кто? – спросил он. Я не хотел драки и терпеливо повторил:

– Эта девушка со мной. Ты нам мешаешь. Пьяный расслабленным движением попытался оттолкнуть меня.

– Иди на хуй! – сказал он – Девушка!.. И тут я ударил его. Он упал вместе с табуретом.

Разговоры моментально стихли. Все смотрели на нас. Пьяный ухватился за стойку. С трудом встал, оглянулся назад – от дальнего столика к стойке шли трое.

– Пацаны! – визгливо закричал пьяный – Наезжают!

Трое шли прямо на меня. Передний, коренастый парень в спортивном костюме, на ходу разминал пальцы

Юля ухватила меня за локоть. Я оттолкнул ее. Не глядя нашарил кружку. Крепко взялся за ручку. С размаху ударил кружкой об стойку. Под ноги посыпалось стекло. Кто-то громко ахнул. Я поднял правый кулак. В нем была зажата ручка от кружки. С обеих концов ее угрожающе торчали осколки. Я был спокоен. Страха не было. Наоборот, появился кураж.

– Ну, подходите, суки – сказал я и улыбнулся, весело и зло. Думаю эта улыбка и остановила. Коренастый нерешительно затоптался на месте. Двое других держались за его спиной, не высовываясь..

– Мы тебя еще достанем – сказал один из тех двух, что держались сзади. Я оскалился.

– В любое время, старина. В любое время…

Я шагнул к двери и резко махнул перед собой правой рукой очерчивая полукруг. Толпа раздалась. Внезапно стихла музыка. В полной тишине я отступал к выходу, не сводя с коренастого глаз. Юля держалась у меня за спиной. Они даже не попытались задержать меня.

На улице я подхватил Юлю под руку и быстро повел прочь. Я часто оглядывался. За нами никто не шел. Метров через двести я выбросил ручку в снег.

– А ты изменился – сказала вдруг Юля.