Книга Убийство девушку не красит - Лидия Ульянова

– Обижаешь, гражданин начальник, посижу чуть-чуть и побегу. Сумку твою понесу, а тебя, прости, не смогу.

– Ничего, Кузьмич, не печалься, у нас с тобой все впереди.

Он посмотрел на нее внимательно и протяжно, так, что Катя смутилась и по привычке залилась краской:

– То есть я хотела сказать, что нам еще лететь и вообще… Да, как ты считаешь, ты – форс-мажор?

– Что???

– Ну можно ли тебя причислить к форс-мажорным обстоятельствам? Как землетрясение или цунами?

– Катя, ну прости! Я буду вести себя примерно. Что-то я и вправду перебрал… Со мной такого почти никогда не бывает… Хочешь, буду скромен и целомудрен. Целомудренен. Давай, я тебе за форс-мажор убытки возмещу. Пойдем с тобой сейчас в магазин, выберешь все, что захочешь…

– Доярков, ты что, вправду больной? Не нужно мне ничего. Я не корысти ради, мне за державу обидно. Да, я на всякий случай у тебя документы и ценности изъяла, так что ты пока неплатежеспособный. Имей это, пожалуйста, в виду. Так сказать, полковник Кудасов нищий, господа.

Поярков двумя руками охлопал грудь, проверяя карманы.

– Как это ты вытащила?

– Я известная клептоманка, сам знаешь, но по чужим карманам не лазаю. Оно само выпало, а я подобрала. Будешь себя хорошо вести – куплю мороженое. Остальное верну в Питере, по прилету на родную землю. А то ты опять начнешь шалить и куролесить. Вот домой вернешься, там хоть упейся, но без меня. И, пожалуйста, не спорь.

От напряжения мысли и резких движений голове его, вероятно, снова стало хуже. Он досадливо поморщился, держась руками за виски.

– Хочешь, кофе тебе принесу? Или водички холодной?

– Что, готова выступить сестрой милосердия? Погоди, Катя, я схожу умоюсь, а потом кофе.

Он встал, стал поправлять на себе одежду и вытащил из бокового кармана небольшой сверток в белом полиэтиленовом пакете. Протянул его Кате и попросил:

– Спрячь, пожалуйста. Это очень ценная вещь. Ценней денег и документов. Я никак не должен его потерять. Не имею права.

– Не контрабанда. случайно? Меня уже один раз из-за тебя чуть не арестовали. Ладно, давай сюда свой пакет и ступай мыться. Я тебя здесь ждать буду. Как Пенелопа.

Вернулся Поярков посвежевший, со влажными от воды волосами, но все равно угрюмый. Кряхтя, водрузил на плечо сумку и повел Катю в ближайшее кафе. Или она его повела.

Катя взяла себе к кофе еще кусок штруделя. Поярков же только пил кофе, на пирог смотрел с отвращением. Зато тоскливо косил взглядом на стойку с алкоголем. Но мужественно молчал. И правильно делал.

– Катя, а что ты делала в Йоханнесбурге? – вдруг задумчиво поинтересовался он.

– Ничего не делала, проездом оказалась. Вернее, пролетом. В Иоханессбурге я пролетала, как фанера над Парижем. Я в Кейптаун работать летала.

– Катя, кем ты работаешь?

– Врачом, – просто ответила Катя.

– Что, симпозиум какой-нибудь?

– Да нет, просто работала, – долго было объяснять и настроения не было.

– В Кейптауне своих врачей не хватает? – не отставал Доярков.

– Я, Кузьмич, не простой врач. Я, скорее, даже вообще не врач. Я – специалист по судовым системам. В Кейптауне пароход стоял, который мне нужно было посмотреть.

– Что-то я не понял… По пароходам и судовым системам обычно бывает механик, я так понимаю. Ты какой врач?

– Санитарный.

– Это СЭС, что ли?

– В некотором роде. Раньше работала в СЭС, только это давно по-другому называется. Теперь работаю сама по себе. У меня большой опыт.

– И пользуется спросом опыт?

– Пользуется. Смотри, допустим, ты решил купить себе автомобиль. Подержанный. Покупал?

– И не раз. Каких только не было.

– Сам покупал? Или просил кого-нибудь прежде посмотреть?

Поярков рассмеялся:

– Знаешь, первый раз покупал сам. Так потом намучался, что с тех пор больше самодеятельностью не занимался. Нанимал людей, которые подбирали. Я же не специалист.

– А я как раз специалист. Только я помогаю покупать не автомобили, а пароходы. Я смотрю, даю заключение, а ты уже потом торгуешься.

– А что, на такое дело мужиков уже не осталось?

– Я, Кузьмич, лучше мужика. Я водку не пью, похмельем утром не мучаюсь, за бабами не волочусь и не продаюсь другой стороне. Приезжаю, быстро работаю и быстро уезжаю, потому что не в моих правилах по два дня успехи обмывать. А правила, Кузьмич, они единые. Выучить их может любой, независимо от пола. Я, между прочим, эту нишу первая заняла, а, как ты справедливо выражаешься, кто первым встал, того и тапки. Я не говорю, что я лучшая, но и не хуже других.

– Но при этом ты врач? Дела… А почему именно в Кейптауне?

– Где продают, там и смотрю. Хоть в Кейптауне, хоть в Мурманске, хоть в Костроме.

– Разве Кострома тоже порт?

– Порт, только речной. На Волге. А в Кейптауне я впервые была…

Их разговор перешел на ЮАР. Тут можно было вволю обмениваться впечатлениями:

– А видела…

– А ездил…

– А помнишь…

За этим увлекательным занятием добрались до своего терминала и обнаружили, что по метеоусловиям Питера их рейс откладывается предположительно на два часа. Теперь уже Катя почувствовала усталость, безумно потянуло в сон и разболелась голова.

Поярков засуетился, бесцеремонно занял целый диван в уголке зала и разместил на нем Катю, несмотря на ее вялые протесты. Катю он затолкал на диван с ногами, прижал к своей теплой груди, а сверху накрыл снятой курткой. В зале было холодно, и Кате нравилось чувствовать сквозь свитер тепло его тела, слушать ухом четкий ритм сердца, ощущать тяжелое и крепкое кольцо его рук.

Подремала немного, а, проснувшись, еще некоторое время с удовольствием полежала в его объятиях. Время оставалось, и они все же решили зайти в «Duty Free», где Катя разыскала нечто, напоминающее собой то ли большую пепельницу, то ли маленькую мисочку с голубой росписью на охотничьи темы.

– Зачем она тебе? – удивился Поярков.

– Это моему любимому. Он охоту очень уважает, – пояснила Катя, не вдаваясь в подробности.

Подробности были абсолютно ни к чему.

– Ты бы лучше ему водки купила, – грубовато подсказал Поярков, – приедет с охоты, хлобыснет за твое здоровье!

– Он не любит водку.

– Случается… Бедолага… – Катя не была точно уверена, но, похоже, он издевался.

– Вот это уж точно не твоего ума дело!

Поярков все-таки подтащил ее к ювелирной витрине и, пытаясь загладить вину, настоятельно предлагал купить огромный безвкусный перстень.