Книга Театр Черепаховой Кошки - Наталья Лебедева

— Спасибо, но это лишнее.

Мужчина явно не расслышал, но, поняв, что обращаются к нему, взял свой бокал с коньяком и подсел поближе. Эля почувствовала раздражение: он ей не понравился.

— Простите, что?

— Я не ем пирожные. Спасибо. И вина мне достаточно.

Мужчина наклонил голову так, чтобы лучше слышать сквозь громкую музыку, и его затылок почти касался Элиной щеки: короткостриженые темные волосы. От них приятно пахло, и она едва не начала сдаваться, но потом подумала, что есть в его фигуре, в манере держать голову и в скованном движении плеч что-то настораживающее, а себе Эля привыкла верить.

Он покивал, не поднимая глаз, потом сказал:

— Может быть, потанцуем?

— Я не хочу.

— Вы пришли в ночной клуб не танцевать?

— Нет. Я просто отдыхаю.

— Отдыхаете? В таком шуме?

— Да. Почему нет?

— Отдыхаете от тишины?

— Возможно.

— Чем же вы занимаетесь, чтобы уставать от тишины?

— Может быть, я патронажная сестра и ухаживаю за парализованной глухонемой старушкой?

Эля натянуто улыбнулась. Мужчина вовлекал ее в разговор, которого она не хотела, и за коротким отрывистым пинг-понгом реплик уже начинал выстраиваться флирт.

— Значит, вы ангел. Ангел в белом халате, — сказал мужчина и искоса взглянул на Элю: не поднимая головы, словно бы украдкой проверяя, как она реагирует.

— А если я работаю в морге? — Эля начала нервно вертеть в пальцах бокал.

— Значит, вы ангел смерти. В этом есть что-то печальное и прекрасное.

— А мне кажется — морг довольно приземленное и неприятное место, — она постаралась, чтобы голос звучал резко, но мужчина не понял намека и остался сидеть рядом.

— Так кто же вы? — спросил он.

— Слушайте, — Эля развернулась на стуле резко и решительно, будто готова была ринуться в бой. — Мне не хочется продолжать разговор, разве не понятно?

— А почему? — спросил мужчина, и Эля занервничала, потому что по его тону было ясно: он совершенно не понимает, что от него хотят отделаться. Казалось, он принимает ее резкость за игру, за начало флирта и с удовольствием играет в нее.

— Вы мне не нравитесь.

— А если нам познакомиться поближе? Может быть, я совсем не такой, каким кажусь с первого взгляда?

— Отойдите от меня, пожалуйста. Не вынуждайте обращаться за помощью к охране.

Настроение у Эли совершенно испортилось. Ей хотелось уйти, но мужчина поднялся со стула и встал так, что теперь ей пришлось бы оттолкнуть его.

— Хочешь сказать, — он наклонился и зашептал Эле в самое лицо, так что крохотные капельки слюны попали ей на щеку, — что ты сидишь здесь, накрашенная, как шлюха, в проститутских тряпках, что ты водишь вверх и вниз по бокалу пальчиком и зазывно улыбаешься вовсе не для того, чтобы склеить себе на ночь мужика?

— Я просто отдыхаю. — Эле хотелось, чтобы он ушел, и больше ничего. В ее голосе звенели слезы. Она испуганно оглянулась, чтобы заручиться хотя бы поддержкой бармена, но его не было рядом: он обслуживал клиентов у другого конца длинной стойки. На этот раз мужчина, кажется, понял, что она не шутит. Он сделал резкое движение корпусом: как рыба, которая уходит от погони, чтобы не было ясно, куда именно она метнулась, и в тот же миг, случайно или нарочно, один из бокалов с красным вином, все еще стоящих на стойке, с силой ударился о другой, стекло звякнуло, осколок, отлетев, вонзился Эле в руку, и потекла кровь.

Пугающий мужчина исчез.

Михаил возвращался домой пешком: он не стал вызывать такси, потому что только быстрая ходьба помогала ему справиться со злостью.

Такое с ним случилось в первый раз. Ему впервые отказала женщина, которая выглядела так, словно никому не отказывает. Размышлять о причинах не хотелось. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы улеглась раздражающая злость, которая делала ему больно. От злости болела голова, глаза болезненно реагировали на свет, а по спине бежала жаркая, зудящая дрожь.

В какой-то момент Михаил хотел даже вернуться к клубу, подкараулить тварь и убить ее, но делать этого не стал. Не потому, что пожалел, а потому, что рассудил: это может обернуться серьезными неприятностями. Иначе он убил бы и ее, и ту шлюху, которая хотела остаться у него в квартире.

Хотя… Михаил остановился и замер в тени длинного офисного козырька, глядя, как в дрожащих лужах отражаются фары проезжающих мимо машин. Хотя это могло быть знаком, подумал он. Знаком, говорящим о том, что пора заканчивать холостяцкие походы по барам, жениться на Рите и завести двух-трех постоянных любовниц. Они, конечно, будут дорого обходиться, но ведь это и есть респектабельная жизнь женатого человека: стабильность, которая дорого стоит.

И тогда он понял, куда ему на самом деле хочется пойти. Он похлопал себя по карману, проверяя, при нем ли ключи от съемной квартиры.

До места Михаил добрался в первом часу ночи. Он открыл ноутбук и выглянул в окно: у Риты горел свет. Взглянув в телескоп, Михаил убедился, что она висит в форумном чате.

— Привет, красавица, — написал он. — Не спится?

— Привет, Вестник, — ответила Рита. — Я всегда тут в это время. А ты что так поздно?

— Я соскучился. По тебе. Чем похвастаешься?

— Видел мою новую фотку?

— Нет. Сейчас схожу, посмотрю.

— Сходи. Я ее скоро удалю. Она неприличная.

Фотография была черно-белой, и Рита на ней была обнажена. Она стояла спиной к фотографу и прижимала к груди простыню, которая спускалась по спине мягкими полукруглыми складками. Ее голова была слегка повернута, так что был виден подбородок, глаз и часть щеки, и линия затылка была очень красива.

— Потрясающе, — написал Вестник.

— Это старая фотка, — ответила Рита. — Ей уже лет десять…

— Думаю, ты сегодня так же прекрасна.

Рита промолчала.

— Сфотографируйся так еще раз, — предложил Вестник. — Только было бы лучше, если бы волосы были длинными. Надеюсь, сейчас у тебя уже не короткая стрижка?

Рита промолчала снова. А на следующий день сходила в салон и нарастила волосы.

5

— Пойдешь со мной в книжный? — спросила Полина, когда они вышли из школы. Саша, как обычно, кивнула.

Они не стали сворачивать в тихие дворы, а пошли вдоль проспекта, по растрескавшемуся, полному луж асфальту. Обе смотрели под ноги, словно искали что-то оброненное, слегка сутулились и держали руки без перчаток в карманах. Мимо проплывали вывески мелких магазинчиков на первых этажах жилых домов. Все они когда-то были яркими, а теперь поблекли, и некоторые висели над запертыми дверями.