Книга Каин и Авель - Джеффри Арчер

– Я буду жить, ты не убьёшь меня, – сказал он по-польски. – Это мой дом, и ты – на моей земле.

Солдат плюнул Владеку в лицо и толкнул его назад к газону, на котором уже ждали слуги, одетые во что-то похожее на серые пижамы с номерами на спине. Владек при виде их пришёл в ужас, поняв, что теперь случится с ним. Солдат отвёл его к северному крылу замка и заставил встать на колени. Владек почувствовал, как лезвие царапает ему голову, и увидел, как на траву упал клок волос. Царапая его до крови, солдат десятью взмахами, будто он стриг овцу, закончил работу. Его голову обрили наголо и приказали надеть новую одежду – серую рубашку и брюки. Владеку удалось спрятать серебряный браслет, и он присоединился к слугам, построенным перед замком.

Они стояли на траве – без имён, одни номера, – и Владек услышал в отдалении странный звук, которого раньше никогда не слышал. Он повернул голову по направлению возможной угрозы. Сквозь огромные ворота проехала повозка на четырёх колёсах, но в неё не были запряжены лошади или волы. Пленники недоверчиво наблюдали за передвижением предмета. Когда безлошадная повозка остановилась, солдаты подогнали сопротивляющихся пленников к ней и заставили забраться в кузов. Затем повозка развернулась и поехала по дорожке к железным воротам. Никто не решился заговорить. Владек сидел у заднего борта и смотрел на свой замок до тех пор, пока мог видеть его готические башенки.

Безлошадная повозка направлялась в сторону Слонима. Владеку, конечно, хотелось узнать, как работает эта машина, но ещё больше ему хотелось узнать, куда она направляется. Он стал узнавать дорогу, по которой ходил в школу, но его память ослабела после трёх лет в подземелье, и он не мог вспомнить, где кончается дорога. Проехав несколько километров, грузовик остановился, и им приказали выходить. Это был местный железнодорожный вокзал. Владек только однажды бывал здесь, когда с Леоном встречал барона после его поездки в Варшаву. Он вспомнил, как начальник станции приветствовал его, когда он шёл по платформе, теперь им никто не салютовал. Пленников напоили козьим молоком, накормили пустыми щами и чёрным хлебом. Владеку опять пришлось взять на себя делёжку провизии на четырнадцать ртов. Он сидел на деревянной скамье, предполагая, что они ждут поезда. Но ту ночь они проспали на станции, что показалось им раем после подвала.

Наступило утро, а они всё ещё ждали. Владек попытался заставить слуг заняться физическими упражнениями, но большинство из них свалились после нескольких минут. Он начал в уме перебирать имена тех, кто до сих пор оставался в живых. Одиннадцать мужчин и две женщины выжили из первоначальных двадцати семи. «Выжили – для чего?» – подумалось ему. Весь день они провели на платформе в ожидании поезда, который всё не шёл. Наконец поезд пришёл, но из него высыпали солдаты, говорившие на ненавистном языке, и он пошёл дальше, никого не взяв с собой. Они ещё одну ночь провели на платформе.

Владек лежал под звёздами с открытыми глазами и думал о возможности побега, однако ночью один из его тринадцати попытался убежать через железнодорожное полотно и был застрелен ещё до того, как добежал до забора. Владек смотрел туда, где упал его соотечественник, боясь прийти к нему на помощь из страха разделить его судьбу. Охранники оставили тело лежать на дороге как предупреждение тем, кто думает о побеге.

На следующий день никто не говорил о случившемся, но Владек не сводил глаз с тела убитого человека. Это был дворецкий барона Людвиг, один из свидетелей последней воли барона; теперь он был мёртв.

Вечером третьего дня на станции запыхтел огромный паровоз, и к перрону подошёл ещё один поезд, состоявший из открытых грузовых вагонов с застланным соломой полом и надписью «скот» на бортах. Несколько вагонов были уже заполнены людьми, но определить по их ужасному внешнему виду, напоминавшему его собственный, откуда они были, Владек не мог. Его вместе с товарищами бросили в один из вагонов, и путешествие началось. Простояв ещё несколько часов на станции, поезд отправился в путь, – как догадался Владек по заходящему солнцу, он шёл на восток.

На каждые три вагона приходился охранник, сидевший на крыше крытого вагона, скрестив ноги. На всём протяжении бесконечного путешествия выстрелы, раздававшиеся сверху, каждый раз демонстрировали Владеку тщетность любых мыслей о побеге.

Когда состав остановился в Минске, их впервые покормили как следует: выдали чёрный хлеб, воду, орехи и пшено, а затем путешествие продолжилось. Иногда они в течение трёх дней не проезжали ни одной станции. Многие умирали, и их тела на ходу выбрасывали из вагонов. Поезда, которые они пропускали, были неизменно полны солдат, и Владек догадался, что военные поезда имеют приоритет над всеми остальными. Больше всего Владека занимала мысль о побеге, но три обстоятельства не давали ему осуществить своё намерение. Во-первых, ни один побег до сих пор не удался. Во-вторых, с обеих сторон дороги на десятки километров не было никакого жилья. В-третьих, те, кто выжил в подземелье, абсолютно во всём зависели от него, больше их никто бы не защитил. Ведь именно Владек обеспечивал им еду и питьё и пытался вдохнуть в них желание жить. Он был самым молодым из всех и единственным, кто не терял веру в жизнь.

По ночам стало ужасно холодно, и они прижимались друг к другу, лёжа на полу вагона, чтобы согреться от тепла соседа. Чтобы заснуть хотя бы ненадолго, Владек читал про себя «Энеиду». Было невозможно повернуться на другой бок иначе, как всем одновременно, и каждый час или около того – мальчик судил о времени по смене караула, – Владек, лежавший на краю, стучал ладонью по стене вагона, и все дружно переворачивались лицом в другую сторону. Иногда одно из тел оставалось недвижным, потому что уже не могло перевернуться, и об этом нужно было говорить Владеку. Он, в свою очередь, сообщал об этом охранникам, и четверо из них сбрасывали тело с движущегося поезда, перед этим всадив в голову пулю, чтобы быть уверенными, что это не попытка к бегству.

Проехав триста километров от Минска, они прибыли в город Смоленск, где получили тарелку тёплых щей и чёрный хлеб. В вагон к Владеку подсадили новых арестантов, которые говорили на том же языке, что и охрана. Их предводитель, похоже, был ровесником Владека.

Владек и десять оставшихся его товарищей: девять мужчин и одна женщина, сразу же с подозрением отнеслись к новоприбывшим и разделили вагон пополам, оставаясь несколько дней в разных частях.

Однажды ночью, когда бодрствовавший Владек смотрел на звёзды, он увидел, как глава смоленских ползёт с небольшой верёвкой в руке к крайнему человеку в их ряду. Он заметил, как он обхватил верёвкой шею спящего Альфонса, старшего лакея барона. Владек понимал, что если он будет двигаться слишком быстро, то мальчик услышит его и сбежит на свою половину под защиту товарищей. Поэтому он тихонько пополз по телам польских спутников. Он встречался глазами со своими сокамерниками, но никто не сказал ни слова. Когда он добрался до конца, то набросился на агрессора, разбудив всех в вагоне. Обе группы вскочили на ноги в своих половинах, кроме Альфонса, который остался лежать.

Вождь смоленских был выше ростом и сильнее, чем Владек, но это не давало ему преимущества в драке на полу вагона. Бой продолжался несколько минут, а охрана смеялась и делала ставки на двух гладиаторов. Один охранник, которому наскучило отсутствие крови, бросил в вагон нож. Оба мальчика рванулись к сверкающему клинку, но первым успел русский. Смоленские стали приветствовать его как героя, а он воткнул нож в ногу Владека, вынул окровавленное лезвие и сделал новый выпад. Во время второго удара вагон тряхнуло, и лезвие прочно вошло в деревянный пол рядом с ухом Владека. Пока предводитель смоленских пытался высвободить застрявшее лезвие, Владек изо всех оставшихся сил пнул противника в промежность и, отбросив его в сторону, завладел ножом. Одним прыжком Владек добрался до рукояти, прыгнул на грудь русского и вогнал лезвие ему в рот. Владек, вытаскивая нож, повернул его в ране, как делал русский, и снова стал вонзать его в противника, не останавливаясь даже тогда, когда тот перестал шевелиться. Владек опустился перед ним на колени, тяжело дыша, затем поднял тело и выбросил его из вагона. Он услышал глухой стук тела о землю и крики часовых, стреляющих в пустоту.