Книга Убийство в Вене - Дэниел Сильва

Габриель прошел через столовую в большую гостиную. Он провел лучом света по комнате и застыл, увидев старинный письменный стол. В нем был всего один ящик. Деформировавшийся от холода, он был плотно пригнан. Габриель сильно дернул и чуть не выдрал ящик. Он посветил внутрь фонариком: карандаши и ручки, ржавые скрепки, пачка канцелярской бумаги с эмблемой Торговой и Инвестиционной корпорации Дунайской долины и личным адресом: «Со стола Людвига Фогеля…»

Габриель закрыл ящик и провел лучом по крышке стола. На деревянном подносе лежала корреспонденция. Он пролистал странички: два-три личных письма, документы, похоже, связанные с деловой деятельностью Фогеля. К некоторым документам были прикреплены бумажки с записями, сделанными все теми же каракулями. Габриель схватил бумаги, сложил пополам и сунул за пазуху.

Телефон был снабжен встроенным автоответчиком и цифровым дисплеем. Часы показывали неверное время. Габриель приподнял крышку и увидел там пару мини-кассет. Он по опыту знал, что пленки на телефонах никогда полностью не стираются и что много ценной информации часто остается, так что технику с соответствующим оборудованием легко ее добыть. Габриель взял кассеты и опустил в карман. Затем он закрыл крышку и нажал на кнопку воспроизведения. Раздались гудок и диссонансное чириканье автоматического набора. На дисплее мелькнул номер: 5124124. Венский номер. Габриель запомнил его.

Следующим звуком был однотонный звонок австрийского телефона, затем раздался второй. Не дожидаясь третьего звонка, какой-то мужчина снял трубку:

– Алло… Алло… Кто это? Людвиг, это вы? Кто там?

Габриель протянул руку и отключил связь.

Он поднялся по главной лестнице. Сколько в его распоряжении времени, пока человек на том конце провода поймет свою ошибку? Как быстро может он мобилизовать свои силы и осуществить контрнаступление? Габриель чуть ли не слышал тиканье часов.

На верху лестницы была своеобразная ниша, оборудованная в качестве места для отдыха. Рядом с креслом лежала стопка книг и на них – пустая коньячная рюмка. По обе стороны ниши были двери, ведущие в спальни. Габриель вошел в правую дверь.

Потолок тут был скошенный, повторявший форму крыши. Стены – голые, если не считать большого креста, висевшего над незастланной кроватью. На стоявшем на ночном столике будильнике вспыхивали цифры: 12.00… 12.00… Перед будильником, свернувшись змеей, лежали черные четки. В изножье кровати на столике на колесиках стоял телевизор. Габриель провел по экрану пальцем в перчатке и оставил в пыли черный след.

Вместо стенного шкафа был большой гардероб в эдвардианском стиле. Габриель открыл дверцу и посветил фонариком: горки аккуратно сложенных свитеров, пиджаки, рубашки для выхода и брюки, свисающие с перекладины.

Габриель открыл ящик. Внутри находился выложенный фетром футляр для драгоценностей: потускневшие запонки, кольца с печаткой, старинные часы на треснувшем черном кожаном ремне. Он перевернул часы и обследовал их заднюю часть, вытертую до полировки за множество лет носки. Там была выгравирована надпись: «Эриху с обожанием от Моники». Габриель взял одно из колец – тяжелое золотое кольцо с орлом. На внутренней его стороне тоже была выгравирована тоненькая надпись: «1005 – отлично сработано. Генрих». Габриель сунул часы и кольцо в карман.

Выйдя из спальни, он задержался в нише. Бросив взгляд в окно, он увидел движение на подъездной дороге. Он зашел во вторую спальню. В воздухе сильно пахло розовым маслом и лавандой. Светлый мягкий ковер покрывал пол; на кровати лежало цветастое стеганое покрывало. Здесь стоял такой же гардероб эдвардианского стиля, что и в первой спальне, только с зеркальными дверцами. Внутри Габриель обнаружил женскую одежду. Ренате Хофманн говорила ему, что Фогель был всю жизнь холостяком. Кому же принадлежали эти вещи?

Габриель подошел к ночному столику. На кружевной салфетке лежала большая Библия в кожаном переплете. Он взял ее за корешок и пролистал страницы. На пол выпала фотография. Габриель вгляделся в нее при свете фонарика. На альпийском летнем лугу сидели на одеяле женщина, юноша и мужчина среднего возраста. Все трое улыбались, глядя в аппарат. Рука женщины лежала на плечах мужчины. И хотя фотография была снята тридцать или сорок лет назад, ясно было, что мужчина – это Людвиг Фогель. А женщина? «Эриху с обожанием от Моники». Юноша, красивый и аккуратно одетый, казался странно знакомым.

Габриель услышал на улице звук – глухое урчание – и поспешил к окну. Раздвинув занавески, он увидел свет фар, медленно поднимавшихся среди деревьев.

Габриель сунул фотографию в карман и побежал вниз по лестнице. Большая комната была уже освещена фарами машины. Он прошел своим путем – через кухню, через кладовку, вниз по задней лесенке – и очутился в прихожей. Он услышал шаги по полу над собой – кто-то был в доме, – осторожно открыл дверь и вышел, тихо прикрыв ее за собой.

Габриель пошел вокруг дома к фронтону, держась в тени деревьев. Машина, четырехколесная спортивная модель, стояла в нескольких метрах от входной двери. Передние фары горели, и боковая дверца водителя была распахнута. Габриель услышал, как звенит предупреждающий сигнал: ключи были в зажигании. Габриель подобрался к машине, вынул ключи и бросил их в темноту.

Он пересек поляну и пошел вниз с горы. Шагать в тяжелых сапогах по глубокому снегу было тяжело, как в кошмарном сне. Холодный воздух щипал горло. Габриель собирался перелезть через калитку, но, повернув последний раз, увидел, что калитка открыта. У его машины стоял мужчина и светил фонариком в окно.

Габриель не испугался встречи: вот если бы их было двое – это уже другое дело. И он решил пойти в наступление до того, как тот, что в доме, спустится с горы. Кинулся бежать и закричал по-немецки:

– Эй, вы! Что вы там делаете с моей машиной?

Мужчина обернулся и направил фонарик на Габриеля. Он не сделал никакого движения, которое можно было бы истолковать как намерение выхватить револьвер. Габриель продолжал бежать, изображая из себя возмущенного автомобилиста, к чьей машине кто-то подошел. Он вытащил из кармана пальто свой фонарик и направил луч на лицо мужчины.

В последнюю секунду незнакомец размахнулся, и удар пришелся в толстое пальто. Габриель чуть не выпустил фонарик и ногой сильно ударил мужчину под колено. Тот взвыл от боли, а Габриель шагнул назад, легко избежав ответного удара и стараясь не оступиться в снегу. Его противник был крупный мужчина, футов на шесть выше Габриеля и по крайней мере фунтов на пятьдесят тяжелее. Если бы столкновение перешло в борьбу, исход матча мог быть под вопросом.

Мужчина снова замахнулся – удар наотмашь пришелся по подбородку Габриеля. При этом мужчина потерял равновесие, а Габриель схватил его за руку и шагнул ближе. Он дважды ударил мужчину локтем в челюсть, и мужчина рухнул в снег. Габриель для верности ударил его фонариком по голове, и мужчина потерял сознание.

Габриель оглянулся и увидел, что на дороге никого нет. Он расстегнул молнию на куртке мужчины и стал искать бумажник. Наконец нашел его во внутреннем нагрудном кармане. В нем была бляха с фамилией. Фамилия не интересовала Габриеля, а вот организация – да. Мужчина, лежавший без сознания в снегу, был офицером полиции.