Книга Главное доказательство - Павел Орлов

Елена Борисовна Мошинская, домработница. В доме Глебова уже несколько лет, и кто знает, какие за эти годы у нее с хозяином квартиры могли сложиться отношения. К тому же, когда речь идет о представительницах прекрасного пола, понятие мотива преступления, как правило, не укладывается в обычные рамки. Физически убийство могла совершить и женщина: удар ножом, как вы помните, был нанесен жертве со спины. Весьма интересным является и тот факт, что у Мошинской были свои ключи от квартиры хозяина. Правда, я не совсем представляю, как она могла бы подбросить ключи в машину господина Шохмана, но, тем не менее, Елену Борисовну мы тоже пока не вычеркиваем. Даже если сама она к убийству и непричастна, то принадлежащими ей ключами от квартиры Глебова мог воспользоваться кто-то другой, а этот «кто-то» уже мог иметь доступ и к «лексусу». Словом, предстоит повнимательнее присмотреться и к самой Мошинской, и к ее окружению.

Лечащий врач – Илья Борисович Лейкин. Возможный мотив преступления не ясен, но.

Вот только не надо делать из меня жупел! Никто не собирается раздувать очередной процесс «врачей-убийц». Илья Борисович попадает в мой список не потому, что врач, а потому, что вхож был в дом покойного. Он-то на роль убийцы как раз менее других подходит, но давайте, все же, не отступать от принятого правила: из списка подозреваемых исключается только тот, чье алиби стопроцентно доказано и сомнению не подлежит. Знакомство с Власовым?… Будем проверять.

Медсестра по имени Галина. Она бывала у Глебова гораздо чаще Лейкина, ее приход не мог вызвать подозрения, и ей Алексей Викторович открыл бы без тени колебания. Возможный мотив убийства тоже пока не ясен, но это отнюдь не означает, что его не может быть. Про медсестру эту мы ничего не знаем – придется уточнить у доктора Лейкина.

А еще где-то вдалеке маячит сын Глебова, про которого никто толком ничего не знает, но который от этого не перестал быть формальным наследником своего умершего отца. А тут одна лишь только квартирка стоит таких денег, что цель будет если не оправдывать, то хотя бы объяснять выбор средств ее достижения.

Словом, работы предстоит непочатый край, и один я с ней никак не справлюсь. Так что придется подключать охранную фирму, о которой я говорил Нечайкиной, причем подключать основательно.

Пока же давайте вернемся к злосчастному отпечатку пальца, про который я временно решил забыть. Но это только на словах легко делается. Как у Ходжи На-среддина: «Не думайте об обезьяне…»

Я пытаюсь сформулировать версию происшедшего, которая, пусть и с некоторыми натяжечками, но все же достаточно разумно объясняла бы все известные нам факты, в том числе и упомянутый кровавый след. И базироваться эта версия будет на «варианте Удальцова», то есть на предположении, что Сергей Власов побывал в квартире убитого уже после совершения преступления – поздно вечером или даже ночью. Иного объяснения я действительно не вижу. Пока, по крайней мере.

Итак, некто убивает Алексея Глебова. Личность убийцы и мотивы, которыми он руководствовался, пока оставляем в стороне. Главная цель на данном этапе – понять, как на двери комнаты покойного оказался этот чертов отпечаток. Упомянутый некто уходит, оставив дверь в квартиру незапертой. Чуть (или не чуть?) позже туда приезжает Сергей – по всей вероятности, выполняя поручение Людмилиного мужа. Правда, для делового визита время очень уж позднее, но кто их – барыг этих – разберет? Возможно, Власов в очередной раз привез деньги или какие-либо документы. Он несколько удивлен, что дверь открыта.

Стоп – не катит! Дверь в квартиру Глебова не могла остаться незапертой – разве что оставить ее распахнутой. Французский замок, о котором говорила домработница. Он самозапирающийся, и если бы Сергей приехал туда ночью, то, как минимум, один замок ему надо было бы как-то отпереть. Хотя. почему не катит? Очень даже покатит, если замок зафиксировать на «собачку». Убийца вполне мог так поступить, чтобы, уходя, бесшумно закрыть дверь. Вернее говоря – прикрыть. Щелчок французского замка обычно достаточно громок и может привлечь внимание соседей, а у нашего «некто» могли быть причины этого внимания опасаться. Натянуто, но не невозможно, так что идем дальше.

А дальше Сергей обнаруживает Глебова, неподвижно сидящего в своем кресле, трогает его и обнаруживает, что тот мертв. И Власов покидает квартиру, не подняв тревоги. О причинах последнего я уже одну гипотезу высказывал, а сейчас мне пришла в голову иная мысль. А что, если в ту ночь Сергей и вправду по поручению Шохмана привез Алексею Викторовичу деньги, причем довольно крупную сумму? То, что он за несколько часов еще и днем приезжал – так и что? Вы что – никогда и ни к единому человеку дважды за сутки не наведывались? А тут нате – труп! Покойникам, как известно, деньги не нужны – так чего ж добру пропадать?… Правда, в этом случае Власов не стал бы говорить на допросах, что вообще не появлялся в квартире Глебова. Напротив – ему следовало бы признаться, что был там, отдал хозяину портфель и тут же уехал. А так Шохман сразу скумекает, куда девались его денежки.

Хорошо, а если.

Ну, да – тогда все получается! Если он портфель не присвоил, а вернул Людмилиному мужу, а?! Тот, в свою очередь, уже велел Власову молчать про визит к Глебову, а денежки оставил себе, опять-таки резонно – как и ваш покорный слуга минуту назад – рассудив, что убитый на него за это не обидится. В этом случае Сергей должен будет категорически отрицать факт своего появления в квартире Алексея Викторовича в тот день. Кровавый отпечаток на двери явился для них неприятной неожиданностью, но менять свою позицию Власов уже не может. Он, с одной стороны, не хочет подвести шефа, а с другой уверен, что ему ничего не угрожает, ибо он Глебова не убивал. И теперь стоит на своем, рассчитывая на поддержку Шохмана.

Что ж – вполне разумная версия, но сюда не вписывается один существенный факт. Даже два. Первый – как Власов мог запереть дверь? Второй – слова Нечайкиной. Людмила говорила, что в тот вечер с восемнадцати тридцати до двадцати трех они были вместе.

Тогда получается, что либо Власов приезжал к Глебову после полуночи, либо. она с ними в сговоре. Нет, не пойдет! Эдак можно такое наворотить… Чушь! И вообще: мы договорились, что Люде я верю. А раз уж Нечайкина говорит правду, то Власов каким-то образом оказался в квартире Глебова уже после полуночи или около того. Зачем?…

Этот вопрос я постараюсь выяснить послезавтра, причем у самого Сергея. Раньше, к сожалению, не получится. Еще находясь в кабинете у Крутикова, я попросил его дать мне допуск на работу с арестованным, который содержится в «Крестах». Сан Саныч посмотрел на меня несколько удивленно:

– Вы что – и после ознакомления с материалами убеждены в невиновности Власова?

– Ну, не убежден, разумеется, – неопределенно пожал я плечами. – Но та информация, о которой я вам рассказывал, получена мною из достаточно серьезного источника. Именно поэтому я и хотел бы кое-что проверить.

– Честно сказать, мне тоже не верится, что Власов, насколько я его смог узнать, пошел бы на убийство из мести, – вздохнул Крутиков после непродолжительного раздумья. – Но в жизни и не такое случается. И все же вы меня здорово озадачили! Не каждый день, согласитесь, на месте убийства остается такая улика, как здесь. Хорошо, Павел Николаевич, я выпишу вам допуск, но только два условия. Первое – каждый визит предварительно согласовывать со мной. И второе – сообщать мне о результатах каждой встречи незамедлительно.