Книга Кровавая луна - Джеймс Эллрой

Через два часа, получив ордер на обыск и арест, четыре вооруженных детектива ворвались в дом Морриса Дрейфуса и арестовали его за обладание героином, хранение с целью распространения, продажу опасных для жизни наркотиков и криминальный заговор. Оказавшись в камере, Моррис Дрейфус вопреки совету своего адвоката сделал признание, окончательно убедившее Датча Пелтца в гениальности Ллойда Хопкинса. Понизив голос, Дрейфус рассказал, что за убийством пятерых хиппи стоял «эскадрон смерти» из нелегальных эмигрантов. И еще он признался, что эти нелегалы требуют с него двести пятьдесят тысяч долларов отступного за массовое увольнение. Убийство хиппи было актом устрашения. Выбирали их по случайному принципу, чтобы отвлечь внимание от сети закусочных «Гадостные пончики».

На следующий день дюжина черно-белых полицейских машин отрезала с обеих сторон квартала дом номер 1100 по Уобуш-стрит в Восточном Лос-Анджелесе. Офицеры в бронежилетах, вооруженные модернизированными АК-47, окружили дом, в котором базировался «эскадрон смерти», взломали парадную дверь и произвели предупредительные выстрелы поверх голов четырех мужчин и трех женщин, мирно поедавших завтрак. Эти семеро стоически дали заковать себя в наручники, затем поисковая группа осмотрела весь дом. Всего было арестовано одиннадцать человек. После изматывающих многочасовых допросов трое мужчин признались в голливудских убийствах. Их осудили по пяти эпизодам и приговорили к пожизненным срокам.

Получив признания, Датч Пелтц отправился на поиски Ллойда Хопкинса. Тот как раз сменялся с дежурства на парковке центрального участка. Почувствовав хлопок по плечу, Ллойд обернулся и увидел нервно переминающегося с ноги на ногу Пелтца. В его взгляде он Прочел то, что можно было назвать только чистой любовью.

– Спасибо, малыш, – произнес Пелтц. – Ты меня урыл. Я хотел сказать…

– Никто бы вам не поверил, – перебил его Ллойд. – Пусть все остается как есть.

– Ты не хочешь…

– Вы сделали всю работу, сержант. Я лишь выдвинул версию.

Пелтц так хохотал, что Ллойд испугался, как бы его не хватил удар. Отсмеявшись, Датч перевел дух и спросил:

– Кто ты такой?

Ллойд поправил антенну на своей машине и тихо сказал:

– Я не знаю. Разрази меня гром, не знаю.

– Я мог бы тебя научить кой-чему, – продолжал Датч Пелтц. – Я одиннадцать лет пашу в убойном отделе. Могу дать тебе кучу верных практических советов, поделиться опытом. Чего-чего, а опыта мне не занимать.

– А чего вы хотите от меня?

Пелтц ненадолго задумался.

– Думаю, мне просто хочется узнать тебя поближе.

Мужчины долго смотрели друг на друга в молчании.

Потом Ллойд медленно протянул руку. Их судьбы были решены.

В этой паре именно Ллойд почти с самого начала стал учителем. Датч делился с ним знаниями и опытом. Он рассказывал истории, а Ллойд находил в них скрытую правду человеческих страстей, выводил ее на свет и рассматривал под лупой. Сотни часов они провели в разговорах, перебирая старые преступления и обсуждая самые разные темы: от женской одежды, отражающей характер владелицы, до грабителей с собаками, которые используют своих питомцев, чтобы отвлечь внимание. Каждый из них нашел в другом тихую гавань. Ллойд знал, что перед ним единственный в мире коп, который не покосится на него с подозрением, когда он попятится от звуков радио, не заупрямится, если Ллойд захочет сделать все по-своему. Датч знал, что наконец-то нашел полицейского с высочайшим интеллектом. Когда Ллойд сдал экзамен на звание сержанта, именно Датч потянул за нужные ниточки, чтобы его перевели в следственный отдел. В свое время ему многие задолжали, и он выбрал именно этот случай, дабы попросить об ответной услуге.

После этого Ллойд Хопкинс смог в полной мере раскрыть свои способности и получил ошеломляющие результаты: наибольшее число арестов с последующим осуждением по сравнению с любым другим офицером полиции Лос-Анджелеса за всю историю существования департамента. И это всего за пять лет. Репутация Ллойда выросла настолько, что он попросил и получил почти полную свободу действий. С ним считались и даже советовались самые закоренелые ретрограды среди полисменов. А Датч Пелтц смотрел на все это с радостью, готовый плыть в кильватере гения, тем более что дорогу ему прокладывал человек, которого он полюбил больше жизни.

Ллойд нашел Датча Пелтца в помещении для переклички полицейского участка района Ван-Нис. Тот бродил вдоль стены, перечитывая отчеты о преступлениях, прикрепленные к доскам для бюллетеней. Ллойд кашлянул. Его старший товарищ повернулся и вскинул руки, словно собираясь капитулировать.

– Господи, Ллойд, – воскликнул он, – когда же, во имя всего святого, ты научишься не подкрадываться к друзьям так тихо? Медведь гризли с повадками кота. Господи, помилуй!

Ллойд засмеялся. Он знал, что это проявление любви. Ему было приятно.

– Ты тоже хорошо выглядишь, Датч. Сидячая работа, а все худеешь. Чудеса, да и только!

Датч крепко тряхнул его руку, сжав ее обеими ладонями.

– Никаких чудес, малыш. Я и бросив курить, тоже похудел. Итак, что у нас есть?

– Вооруженный бандит. Работает в паре. Имеет хазу на Сатикой. Я подумал: не съездить ли нам вдвоем? Посмотрим, на месте ли его машина. Если он дома, вызовем подкрепление. Если нет, подождем и возьмем его сами. Как тебе такой план?

– Мне нравится. Я захватил помпу Итака.[10]Как звать этого красавца?

– Ричард Дуглас Уилсон, белый, тридцать четыре года. Две ходки в Сан-Квентин.

– Надо же, какой симпатяга!

– Просто титан среди подонков.

– Остальное доскажешь в машине, хорошо?

– Да, поехали.

Ричарда Дугласа Уилсона дома не оказалось. Проверив все доступное уличное пространство, переулки и автомобильную стоянку в квартале от дома номер 11879 по Сатикой-стрит в поисках «файерберда» семьдесят девятого года выпуска, Ллойд обошел кругом ветхий двухэтажный многоквартирный дом. Судя по почтовому ящику, Уилсон жил в квартире четырнадцать. Затянутое москитной сеткой окно со скользящей рамой было открыто. Он заглянул внутрь и вернулся к Датчу, который припарковался на другой стороне улицы в тени наклонного съезда на автомагистраль.

– Ни машины, ни Уилсона, Датч, – сказал Ллойд. – Я заглянул в окно: новенькое стерео, новый телевизор, новая одежда. Новые деньги.

Датч расхохотался.

– Ты доволен, Ллойд?

– Да, доволен. А ты?

– Главное, чтобы ты был доволен, малыш.

Полисмены приготовились ждать. Датч прихватил термос с кофе, и когда сгустились сумерки, а жара смягчилась, налил две чашки. Передав одну из них Ллойду, он нарушил долгое дружеское молчание:

– Я тут на днях повстречался с Дженис. Надо было свидетельствовать по делу одного моего старого осведомителя в Санта-Монике. Он попался на ограблении первой степени, и я поехал разжалобить окружного прокурора. Хотел объяснить ему, что парень сильно подсел на иглу, так, может, он замолвит словечко судье, чтобы его записали в программу реабилитации. Ну, словом, зашел я в кафе, а там Дженис. И ее знакомый педик показывает ей образцы тканей из такой штуки… вроде скоросшивателя. Прямо-таки наседает, чтобы она купила. Ну, в общем, педик уходит, виляя задницей, а Дженис приглашает меня присесть. Говорит, мол, в магазине у нее все хорошо, о нем идет добрая слава, девочки здоровы. А ты слишком много работаешь, но на это жаловаться бесполезно, тебя переделать невозможно. Но вид у нее недовольный, я бы даже сказал, очень недовольный, и я бросаюсь тебе на помощь. Говорю: «Гений живет по своим законам, милая. Ллойд тебя любит. Со временем он переменится». И тут вдруг Дженис как закричит на меня: «Ллойд на это не способен, а его гребаной любви мне мало!» Вот так, Ллойд. Так она и сказала. Я пытаюсь сменить тему, но Дженис продолжает тебя поносить. Потом вскакивает, целует меня в щеку и говорит: «Извини, Датч, я просто стерва». И убегает из кафе.