Книга Искусство обмана - Нора Робертс

– Хорошо. – Фэйрчайлд надул щеки и резко выдохнул. – Помимо всего прочего Стюарт еще и жаден. Ему срочно нужна большая сумма денег, но он никак не мог взять в толк, почему должен заработать ее трудом. Он решил сам себе помочь, взяв из галереи Харриет автопортрет Рембрандта.

– Он украл его?! – Кирби вытаращила глаза. – Огромные ведра с клопами! Да уж, его нельзя заподозрить в смелости.

– Он считал себя самым умным. – Поднявшись, Фэйрчайлд направился к маленькой раковине в углу, чтобы отмыть руки. – Харриет умчалась на свое сафари, и нет никого, кто мог бы поднять шум из-за исчезновения. Стюарт довольно деспотичен с персоналом галереи.

– Это ведь такое удовольствие – пороть подчиненных.

– Как бы то ни было… – Фэйрчайлд заботливо прикрыл на ночь своего ястреба тканью. – Он приехал ко мне с просьбой – довольно пустяковой, кстати – написать подделку, которой можно будет заменить подлинник.

Кирби не подозревала, что он может чем-то удивить ее.

– Папа, этот Рембрандт принадлежит Харриет, – сказала она в шоке.

– Ты знаешь, я очень люблю Харриет. Очень. – Он утешительно похлопал ее по плечу. – У нашего Стюарта не хватает мозгов. Я сказал ему, что мне нужен оригинал, чтобы сделать копию, и он отдал мне его. – Фэйрчайлд покачал головой. – Это не было вызовом. Всего лишь невинная забава.

– Жаль, – сухо произнесла Кирби и упала на стул.

– Затем я сказал, что настоящий Рембрандт мне больше не нужен, и вернул ему копию. Он ничего не заподозрил. – Фэйрчайлд сцепил руки за спиной и уставился в потолок. – Жаль, ты ее не видела. Она превосходна. Это ведь одна из поздних работ Рембрандта, ты знаешь. Резкая текстура, такая чистая глубина…

– Папа! – Кирби прервала готовую сорваться с уст отца лекцию.

– А, да-да. – Фэйрчайлд с трудом вернулся в реальность. – Я навешал ему лапши о том, что нужно еще немного времени, чтобы закончить копию и «застарить» ее. Он проглотил это. Ротозей, – добавил Фэйрчайлд и прищелкнул языком. – Прошло три недели, прежде чем он догадался проверить подлинность. Я, конечно, позаботился о том, чтобы копия прошла основные тесты.

– Конечно, – пробормотала Кирби.

– Теперь он вынужден повесить в галерею копию, а оригинал у меня.

Кирби несколько мгновений обдумывала услышанное. Ее чувства не изменились, она по-прежнему пребывала в ярости.

– Зачем, папа? Зачем ты это сделал? Это же не чужие люди. Это Харриет.

– Кирби, успокойся. У тебя такой противный характер. – Фэйрчайлд изо всех сил старался выглядеть маленьким и беззащитным. – Я слишком стар, чтобы с ним справиться. Подумай о моем давлении.

– Не приплетай сюда еще и давление. – Она смотрела на отца глазами, полными гнева. – Неужели ты думаешь, я на это куплюсь? Стар? – Она откинулась на стуле. – Да ты просто маленький эгоистичный ребенок!

– Я чувствую, срок уже подходит… – простонал он, вдохновленный предупреждением Кирби, сделанным два дня назад. Он приложил дрожащую руку к сердцу и пошатнулся. – Я закончу, как бесполезная куча холодных спагетти. Ах, картины, которые я еще мог бы написать! Мир теряет гения!

Сжав руки в кулаки, Кирби ударила ими по столу. Инструменты, звякнув, подпрыгнули, а она протяжно завыла. Фэйрчайлд покровительственно обнял своего ястреба, ожидая, пока минует кризис. Наконец дочь резко откинулась на спинку, задыхаясь.

– Раньше у тебя лучше получалось, – заметил Фэйрчайлд. – Думаю, ты подобрела.

– Папа! – Кирби едва удержалась, чтобы не оскалиться. – Я знаю, если отлуплю тебя по голове и ушам, меня арестуют за отцеубийство. А у меня боязнь закрытых помещений. В тюрьме я сойду с ума. Ты хочешь, чтобы это осталось на твоей совести?

– Кирби, разве я когда-нибудь давал тебе повод для беспокойства?

– Не вынуждай меня перечислять все, папа, уже далеко за полночь. Что ты сделал с Рембрандтом?

– Сделал? – Фэйрчайлд нахмурился, поигрывая ястребом. – Что ты имеешь в виду?

– Где он? – спросила Кирби, тщательно выговорив слова. – Ты не мог оставить картину валяться где-нибудь в доме, тем более после того, как решил пригласить компанию.

– Компанию? А, ты про Адама? Хороший мальчик. Я уже люблю его. – Брови Фэйрчайлда приподнялись. – Ты, кажется, находишь его милым.

Глаза Кирби сузились.

– Не вмешивай в это Адама.

– Боже мой, боже мой! – Фэйрчайлд явно перестарался с улыбкой. – А я думал, ты наоборот, захочешь, чтобы он поучаствовал.

– Где Рембрандт?! – Терпение лопнуло. Кирби было впору биться головой об стол, но она избавилась от этой привычки в десять лет.

– В безопасности и под охраной, моя дорогая, – довольно и спокойно произнес Фэйрчайлд. – В полной безопасности.

– Здесь? Дома?

– Конечно. – Он пораженно посмотрел на дочь. – Где бы еще я стал его держать?

– Где именно?

– Тебе не нужно знать всего. – Он энергично скинул с себя рабочий халат и повесил его на стул. – Просто радуйся, что он в безопасности, спрятан с надлежащим уважением и любовью.

– Папа…

– Кирби. – Он улыбнулся понимающей отцовской улыбкой. – Дети должны доверять родителям, учитывать их мудрость. Ты ведь доверяешь мне?

– Да, конечно, но…

Фэйрчайлд прервал ее, пропев фальцетом первую строчку «Папенькиной дочки».

Кирби простонала и опустила голову на стол. Когда она уже научится? И что ей делать с отцом на этот раз? Он продолжал петь до тех пор, пока на нее не накатил приступ хохота.

– Ты неисправим. – Она подняла голову и глубоко вздохнула. – Меня мучает ужасное чувство, что ты упускаешь массу деталей, а я так или иначе в результате с тобой соглашусь.

– Детали, Кирби. – Он отмел их взмахом руки. – В мире слишком много деталей, они заслоняют главное. Помни, искусство отражает жизнь, а жизнь – это иллюзия. Ну ладно, я устал.

Он подошел к дочери и протянул руку:

– Проводи своего старика в кровать.

Побежденная, она приняла его руку и встала.

Она никогда, никогда не научится. И всегда, всегда будет преклоняться перед ним. Они вместе вышли из студии.

Адам наблюдал, как они спускаются по лестнице, держась за руки.

– Папа… – Ноги Кирби остановились недалеко от укрытия Адама. – Есть же какая-то причина для всего этого…

– Послушай, дочь, – Адам заметил, как подвижное лицо Фэйрчайлда приняло спокойное, умиротворенное выражение, – я когда-нибудь делал что-нибудь без веской причины?

Сначала она беззвучно захихикала, затем ее смех стал громче, глубокий и мелодичный. Он отразился слабым, призрачным эхом. Кирби положила голову отцу на плечо. В полутьме ее глаза сияли – Адам подумал, что никогда она не выглядела более очаровательно.