Книга Афинский яд - Маргарет Дуди

Об осложнении такого рода я не подозревал. Я-то думал, Смиркен просто поворчит и скорчит кислую мину. Но мне и в голову не приходило, что суд может помешать свадьбе. Однажды обговорив со Смиркеном нашу с Филомелой помолвку, я воспринял как нечто само собой разумеющееся, что мы поженимся в следующем гамелионе. Это самый холодный зимний месяц, и перерыв в сельскохозяйственных работах позволяет без помех сыграть свадьбу. Гамелион не за горами: до него оставалось меньше трех месяцев. Не мог же я силой вырвать у Смиркена разрешение на брак с его дочерью!

Смиркен безошибочно определил срок. Самому суду предшествовали три слушанья, с месячным перерывом после каждого. На этих слушаньях излагались факты, появлялись свидетели, обе стороны получали представление друг о друге, а суд решал, достойно ли все это внимания. Первая продикасия еще не состоялась. Осень успеет смениться зимой, а зима — подойти к концу, прежде чем закончится этот судебный процесс. Да, свадьбу не получалось сыграть даже в антестерионе — месяце, когда весна робко возвещает о своем приближении.

— Тут я не могу с тобой согласиться, — сказал я, изо всех сил сдерживая гнев. — Если мы отложим бракосочетание, сплетен будет еще больше. Ведь энгие уже состоялось. Все знают, что мы с Филомелой скрепили наш договор клятвами. Я серьезно настроен жениться. Давай вернемся к этому позже, когда ситуация прояснится. Поговорим о другом. Я правильно полагаю, что Филомела поселится в моем доме вместе с Гетой, своей старой кормилицей?

— Что? Что такое? — Смиркен уставился на меня в полном непонимании. Он приложил к уху свою огромную, потемневшую от земли ручищу, словно подозревал, что мог неправильно расслышать мои слова. — Гета? Ты рассчитывал получить Гету вместе с Филомелой?

— Вообще-то да, — признался я. — Обычно, если женщина очень молода и впервые выходит замуж, она берет в новый дом свою старую прислугу, кормилицу или…

— И не мечтай, — решительно отрезал Смиркен. — Клянусь олимпийцами, это потрясающе! Он думает, что может воровать у меня слуг! Нет, мне Гета нужна гораздо больше, чем Филомеле. У тебя, в конце концов, есть мать и одна служанка! С кухней вполне справится и Филомела. Нечего ее баловать. Нет, я без Геты никуда. Кто же будет стирать мои вещи, готовить, работать в саду и делать мелкие покупки?

— Понятно… — Некоторое время я обдумывал его слова. — Думаю… даже уверен, что мне очень не хватает рабочих рук. В данный момент мы сдаем поместье, но пришлось оставить там двух рабов, которые присматривают за домом и делают черную работу. Мне нужен слуга в городской дом. Все равно какого пола.

— Покупай мужчину. От него будет больше пользы, — посоветовал Смиркен. — Он и в поместье сможет работать, и по дому, и сходит с поручением, если надо. Только молодого не бери: у этих только девки на уме. И потом, недаром говорится: каков господин, таков и слуга, — шутливо заметил он, искоса взглянув на меня. — Еще станет таскаться по борделям.

Эта насмешка явно была попыткой к примирению. Выдавив из себя приветливый ответ, я предложил Смиркену прогуляться. Мы пошли в рощу, где находился алтарь Пану и нимфам. Смиркен не находил в этом повода для гордости и страшно негодовал, что на его земле вечно приносят жертвы и устраивают пирушки. Трудно было представить, что нимфы (не говоря уже о грациях) могли иметь что-то общее со Смиркеном.

Вышеописанная беседа меня не порадовала. Мало того, что мой будущий родственник хотел отложить свадьбу, этот старый брюзга даже не собирался помочь мне с рабами! Я заночевал в доме Смиркена, нуждаясь в отдыхе перед долгой дорогой: многие стадии разделяли Элевсин и Афины. Но это был безрадостный ночлег. Не стоило и мечтать о том, чтобы повидать Филомелу, мою девочку с серо-зелеными глазами. (Вопреки всем правилам приличия, однажды мы встретились и даже поговорили, хотя вообще-то мужчине не полагается видеть будущую жену до свадьбы. Я увидел ее глаза и волосы, блестящие, словно спелый желудь). Сегодня Филомела пряталась в доме. Гета, мрачнее тучи, подала нам ужин, и я отправился в постель, дабы избежать очередных шуточек Смиркена.

Возвращаясь в Афины, я решил, что сейчас как никогда важно наведаться в Гиметт и уладить наши с Филомелой финансовые дела. Как знать, может, увидев, что я преуспеваю, Смиркен позволит нам пожениться, пусть даже и во время судебного процесса?

Я отправился в Гиметт, как только смог. На этот раз я не пошел пешком, а запряг в повозку осла и большую часть пути проехал; лишь крутой спуск на подходе к Гиметту пришлось преодолеть на ногах. Не без горечи я вспоминал, как еще прошлым летом я, молодой и полный сил, уверенно шагал по раскаленной летним солнцем дороге. А сейчас, хотя день стоял прохладный, я трясся в повозке, будто старик или больной, каким был еще недавно.

Войдя в загородный дом, прилепившийся к горному склону, я столкнулся с Дропидом, вторым мужем Филоклеи, матери Филоники: этот человек, с тех пор как я его помнил, непрерывно болел. Филоклея, необыкновенно бодрая для своих лет, управляла домом и поместьем в отсутствие сына Филокла. Филокл отправился на далекие, недавно освобожденные острова, предполагая обосноваться на Родосе, но я нашел его на Косе, развлекающимся с прелестной подругой по имени Нанна. В недавнем прошлом — возлюбленная полководца, она владела собственным домом и получала доход от промысла губок в Калимносе, так что Филокл не спешил возвращаться. Преданная Филоклея, без устали трудясь на благо осиротевшей семьи, свила новому зятю уютное гнездышко. Этот Дропид был потрясающий человек — казалось, его душа и тело пребывают в вечной спячке. Как и в прошлый раз, в самый разгар лета, он сидел в огромном кресле среди своей ненаглядной рухляди (которую перевез в новый дом). С приходом осени Дропид завернулся еще в два одеяла, а сверху набросил две овечьи шкуры вместо обычной одной.

— Я жив, спасибо, — угрюмо ответил он, когда я вежливо осведомился о его самочувствии. — Но этот холод просто не дает житья. Ветрено здесь, очень ветрено. Ясное дело, горы, — и он тяжко вздохнул.

— На солнце все еще тепло, — заметил я. — После праздника семян какое-то время обычно держится хорошая погода.

— Да, хорошие ветры и ливни, — довольно проговорил Дропид.

— Мне нужно поговорить с тобой о делах, — сказал я, махнув рукой на учтивость.

Дропид ответил именно так, как я и рассчитывал:

— А, тогда тебе нужна моя жена, Филоклея. Приведи ее, Мика.

Низенькая рабыня отправилась в поле и вскоре уже семенила обратно в сопровождении госпожи. Как того требовали приличия, Мика занавесила входную дверь покрывалом, и Филоклея говорила через него, якобы обращаясь к супругу.

— Я помню, — начал я, — что во время нашей последней беседы мы обсудили предложение Филокла. Вы позволяете мне продавать мед и получать часть прибыли.

— Хорошо, что ты с повозкой, — ответила Филоклея. — Я как раз хотела послать за тобой и сказать, что мы можем дать тебе меда.

— Я уверен, что смогу продать его, — сказал я. — Скоро зима, и спрос будет неплохой. Конечно, вести морскую торговлю мы не сможем, но в Аттике продадим немало, и по хорошей цене. Возможно, я выручил бы еще больше — это же настоящий мед из Гиметта, — если бы смог привезти его в Коринф, Мегару или еще куда-нибудь. Но для этого понадобится больше рабов: доставка товара на рынок — дело непростое.