Книга Похождения бравого солдата Швейка - Ярослав Гашек

— Даже самые простые свиные шкварки можно есть, покудаони тёплые, — заявил тот, которого лечили здесь от застарелого катаражелудка. — Когда сало начнёт трещать и брызгать, отожми их, посоли,поперчи, и тогда скажу я вам, никакие гусиные шкварки с ними не сравнятся.

— Полегче насчёт гусиных шкварок, — сказал больной«раком желудка», — нет ничего лучше гусиных шкварок! Ну, куда вы лезетепротив них со шкварками из свиного сала! Гусиные шкварки, понятное дело, должныжариться до тех пор, пока они не станут золотыми, как это делается у евреев.Они берут жирного гуся, снимают с кожи сало и поджаривают.

— По-моему, вы ошибаетесь по части свиныхшкварок, — заметил сосед Швейка. — Я, конечно, говорю о шкварках издомашнего свиного сала. Так они и называются, — домашние шкварки. Они никоричневые, ни жёлтые, цвет у них какой-то средний между этими двумя оттенками.Домашние шкварки не должны быть ни слишком мягкими, ни слишком твёрдыми. Они недолжны хрустеть. Хрустят — значит, пережарены. Они должны таять на языке… нопри этом вам не должно казаться, что сало течёт по подбородку.

— А кто из вас ел шкварки из конского сала? —раздался чей-то голос, но никто не ответил, так как вбежал фельдшер.

— По койкам! Сюда идёт великая княгиня. Грязных ногиз-под одеяла не высовывать!

Сама великая княгиня не могла бы войти более торжественно,чем баронесса фон Боценгейм. За ней следовала целая процессия, тут был ибухгалтер госпиталя, видевший в этом визите тайные происки ревизии, котораяможет оторвать его от сытого корыта в тылу и бросить на съедение шрапнелям, кпроволочным заграждениям передовых позиций. Он был бледен. Но ещё бледнее былдоктор Грюнштейн. Перед глазами у него прыгала маленькая визитная карточкастарой баронессы с титулом «вдова генерала» и всё, что связывалось с этимтитулом: знакомства, протекции, жалобы, перевод на фронт и прочие ужасные вещи.

— Вот Швейк, — произнёс доктор с деланнымспокойствием, подводя баронессу фон Боценгейм к койке Швейка. — Переноситвсё очень терпеливо.

Баронесса фон Боценгейм села на приставленный к постелиШвейка стул и сказала:

— Ческий зольдат, кароший зольдат, калека зольдат,храбрый зольдат. Я очень любиль ческий австриец. — При этом она гладилаШвейка по его небритому лицу. — Я читаль всё в газете, я вам принеслякушать: «ам-ам»; курить, сосать… Ческий зольдат, бравый зольдат!.. Johann,kommen sie her![15]

Камердинер, своими взъерошенными бакенбардами напоминавшийБабинского, притащил к постели громадную корзину. Компаньонка баронессы,высокая дама с заплаканным лицом, уселась к Швейку на постель и сталапоправлять ему за спиной подушку, набитую соломой, с твёрдой уверенностью, чтотак полагается делать у постели раненых героев.

Баронесса между тем вынимала из корзины подарки. Целуюдюжину жареных цыплят, завёрнутых в розовую папиросную бумагу и перевязанныхчёрно-жёлтой шёлковой ленточкой, две бутылки какого-то ликёра военногопроизводства с этикеткой: «Gott strafe England»;[16] наэтикетке с другой стороны бутылки были изображены Франц-Иосиф и Вильгельм,державшие друг друга за руки, словно в детской игре «Агу — не могу, засмейся —не хочу»; потом баронесса вынула три бутылки вина для выздоравливающих и двекоробки сигарет. Всё это она с изяществом разложила на свободной постели возлеШвейка. Потом рядом появилась книга в прекрасном переплёте — «Картинки из жизнинашего монарха», которую написал заслуженный главный редактор нашей нынешнейофициальной газеты «Чехословацкая республика»; редактор тонко разбирался в жизнистарого Франца-Иосифа.

Очутились на постели и плитки шоколада с той же надписью«Gott strafe England» и опять с изображением австрийского и германскогоимператоров. Но на шоколаде императоры уже не держались за руки, а стоялиотдельно, повернувшись спиной друг к другу. Рядом баронесса положила красивуюдвойную зубную щётку с надписью «Viribus unitis»,[17] сделаннойдля того, чтобы каждый, кто будет чистить ею зубы, не забывал об Австрии.Элегантным подарком, совершенно необходимым для фронта и окопов, оказалсяполный маникюрный набор. На футляре была картинка, на которой разрываласьшрапнель и герой в стальной каске с винтовкой наперевес бросался в атаку. Подкартинкой стояло: «Fur Gott, Kaiser und Vaterland!»[18]

Пачка сухарей была без картинки, но зато на ней написалистихотворение:

Osterreich, du edies Haus,

steck deine Fahne aus,

lass sie im Winde weh,

Osterreich muss ewig stehen!

На другой стороне был помещён чешский перевод:

О Австро-Венгрия! Могучая держава!

Пусть развевается твой благородный флаг!

Пусть развевается он величаво,

Неколебима Австрия в веках!

Последним подарком был горшок с белым гиацинтом. Когдабаронесса фон Боценгейм увидела всё это на постели Швейка, она не могласдержать слёз умиления. У нескольких изголодавшихся симулянтов также потекли…слюнки. Компаньонка, продолжая поддерживать сидящего на койке Швейка, тоже прослезилась.Было тихо, словно в церкви. Тишину внезапно нарушил Швейк, он сложил руки, какна молитве, и заговорил:

— «Отче наш. Иже еси на небеси, да святится имя твоё,да приидет царствие твоё…» Пардон, мадам, наврал! Я хотел сказать: «Господибоже, отец небесный, благослови эти дары, иже щедрости ради твоей вкусим.Аминь».

После этих слов он взял с постели курицу и набросился нанеё, провожаемый испуганным взглядом доктора Грюнштейна.

— Ах, как ему вкусно, зольдатику! — восторженнозашептала доктору Грюнштейну старая баронесса. — Он уже здоров и можетпоехать на поле битвы. Отшень, отшень рада, что всё это ей на пользу.

Она обошла все постели, раздавая всем сигареты и шоколадныеконфеты, затем опять подошла к Швейку, погладила его по голове со словами«Behut euch Gott»[19] и покинула палату, сопровождаемая всейсвитой.

Пока доктор Грюнштейн провожал баронессу, Швейк роздалцыплят, которые были проглочены с молниеносной быстротой. Возвратясь, докторнашёл только кучу костей, обглоданных так здорово, будто цыплята живьём попалив гнездо коршунов и их кости несколько месяцев палило солнце.

Исчезли и военный ликёр и три бутылки вина. Исчезли вжелудках пациентов плитки шоколада и пачка сухарей. Кто-то даже выпил флаконлака для ногтей из маникюрного набора, другой надкусил приложенную к зубнойщётке зубную пасту.