Книга Изменник - Андрей Константинов

— Да. Но только на день или два… Мои еще не успели прийти в себя от шока, как к Милану Спасичу… Милан — мой заместитель, после того, как меня увезли, он возглавил взвод, так вот, к Милану приехали какие-то двое в штатском и увезли с собой. Вернулся он к вечеру, пьяный, и рассказал, что они перезахоронили останки. А вместо них в машину бросили чужие кости, сгоревшую радиостанцию и патроны. Тела ваших закопали на берегу речки. Там была наша предыдущая позиция. Даже яму рыть не пришлось — прямо в окопах и засыпали.

— Вы, Стеван, можете показать это место?

— Конечно, я сам эти окопы рыл.

— А что за люди приезжали к Милану Спасичу?

— Не знаю. Двое в штатском.

— Милан Спасич согласится дать показания?

— Пожалуй, да… Если вы сумеете его оживить.

— Он погиб?

— Все погибли. Все. Больше половины под своими же снарядами. Случайно? Можете не отвечать… Остальных зачищали потом: по одному, по двое. Троих ребят расстреляли в бильярдной в Баня Лука.

— Кто их расстрелял? Хорваты?

— Какие хорваты в Баня Лука?

— Понятно. А Драган Титович, с которым вы встретились в тюрьме? Он жив?

— Я не знаю. С тех пор я его не видел. Но я не думаю, что они оставят кого-нибудь в живых. Все, кто знает правду о Костайнице, должны исчезнуть. Я тоже хочу уехать. Поэтому мне и нужны деньги. Как только я получу деньги, мы с Миленкой уедем.

— Вы должны будете показать нам место захоронения наших журналистов, Стеван. И дать официальные показания в прокуратуре. Вы готовы?

— Да, как только я получу деньги.

* * *

После просмотра кассеты Сергей Сергеевич сказал:

— Предлагаю взять тайм-аут. Не знаю, как вы, а я устал безмерно. Котелок совсем не варит.

Стояла глубокая ночь. В комнатушке, несмотря на работающий кондиционер, стало душно. Но более всего угнетало то, что они увидели на кассете… Взяли тайм-аут.

В номере гостевого домика Мукусеев долго ворочался, курил, пил минералку… сомнений в гибели ребят больше не осталось. Он понимал, что обязан позвонить Галине и сказать правду. Но сил на это не было.

* * *

В десять утра снова встретились в комнатке с глушилками. Сергей Сергеевич поинтересовался, как им спалось. Широков и Зимин ответили: «Спасибо, хорошо». Мукусеев буркнул: «Нормально».

— Ну что ж, господа, — сказал Сергей Сергеевич. — Вот я рассказал и показал вам все материалы, которыми мы располагаем. Если есть вопросы, я готов на них ответить.

— Как убили Стевана Бороевича? — спросил Мукусеев.

— Выстрелом в голову двадцать седьмого августа. Милена уехала к нам за деньгами… Когда вернулась, нашла Стевана в доме с простреленной головой. Дверь была закрыта изнутри. В оконном стекле — пулевое отверстие. Следствие еще только началось и о каких-либо результатах говорить пока рано…

— Почему вы так долго тянули с выплатой денег? — спросил Мукусеев.

— Извините, Владимир Викторович, но пять тысяч дойчмарок — не та сумма, которую так легко найти.

— Однако ж вы их нашли.

Секретарь посольства прищурился:

— А вы знаете, где мы нашли эти деньги?

— Нет, не знаю.

— А я вам объясню. Эти деньги мы взяли в сейфе.

— Я думал: в тумбочке.

— Вы ошиблись — в сейфе. Деньги, если можно так выразиться, бесхозные. — Зимин сказал:

— Любопытно. Что же за бесхозные деньги хранятся в сейфе посольства?

— Это, Илья Дмитриевич, партвзносы сотрудников посольства, собранные еще в августе девяносто первого… Собрать-то мы их собрали, а вот отправить в Союз не успели — КПСС почила в бозе. Так они и лежали.

«Вот оно как, — подумал Мукусеев, — премию потпоручнику Бороевичу выплатили из денег КПСС. Очередной парадокс». Вслух он сказал:

— Если бы вы не затянули с выплатой, то сейчас мы бы имели координаты захоронения. И даже смерть Бороевича, как ни цинично это звучит, не имела бы принципиального значения.

— Это упрек, Владимир Викторович?

— Констатация факта, Сергей Сергеевич.

— Я доведу до посла вашу точку зрения, — серьезно произнес секретарь посольства. — А теперь давайте обсудим сложившееся положение. В двух словах оно таково: у нас есть видеозапись свидетельских показаний, но сам свидетель убит… Что мы предпримем, господа? Предлагаю высказаться.

Какое— то время все молчали, потом Зимин сказал:

— Видеокассета, строго говоря, не обладает никакой юридической силой.

— Почему? — спросил Мукусеев.

— Во-первых, потому, что товарищ Медведев не является процессуальным лицом. Для того, чтобы показания Бороевича стали юридическим фактом, его допрос следовало провести представителю югославской прокуратуры. Во-вторых, свидетель обязательно должен быть предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний. Но даже если закрыть глаза на эти «мелочи», то следует отметить, что товарищ Медведев совершил одну грубейшую ошибку.

— Какую? — хором спросили Мукусеев и Широков.

— Свидетель Бороевич был нетрезв. Закон запрещает допрашивать свидетеля в состоянии опьянения.

— Но по-другому было никак, Илья Дмитрич. Вы же видели, в каком состоянии находился Бороевич. — Зимин пожал плечами:

— Факт остается фактом: показания Бороевича получены «партизанским» путем… Кстати, эмоциональное состояние Стевана Бороевича тоже вызывает опасения. Стоило бы провести психиатрическую экспертизу этого господина.

— Как прикажете проводить экспертизу трупа? — спросил Мукусеев.

— Заочно. Эксперты могут дать заключение по кассете.

— Вы что — не верите Бороевичу?

— На первый взгляд все выглядит в высшей степени натурально. Хотя замечу, что шизофреники нередко излагают абсолютно правдоподобные, детализированные истории.

Мукусеев чувствовал, что в нем закипает гнев. Сдерживаясь, он сказал:

— Послушайте, Илья Дмитриевич! Но ведь все в рассказе Бороевича совпадает с фактами. Пулевые отверстия соответствуют калибру 7, 62. Автомобиль сожжен, крыша продавлена. В салоне, в конце концов, лежат кости и радиостанция. Каждый факт — в десятку. Разве не так?

— Не так, — спокойно ответил Зимин. — Не так, Владимир Викторович. По крайней мере два факта вызывают у меня сомнения. Во-первых, очень странно, что Бороевич не запомнил точной даты произошедшего. Событие-то неординарное даже для военного времени. Да и в судьбе самого Бороевича оно сыграло роковую роль. А он не может назвать точную дату… Согласитесь, это довольно странно. Во-вторых, что это за странный автомат с самодельным прикладом да еще и с оптическим прицелом? Я, признаться, никогда о таких «Калашниковых» не слышал. А вы?