Книга Ночь над водой - Кен Фоллетт

— Видите ли, за последние два-три года у нас накопилась куча странных случаев: в богатых респектабельных домах стали часто пропадать драгоценности. Нет, о кражах речь не идет, драгоценности просто каким-то невероятным образом исчезают: браслеты, кольца, кулоны, заколки и так далее. Владельцы абсолютно уверены, что их вещи не могли быть украдены: ведь в таком случае вором был кто-то из гостей. Естественно, каждый знает своих гостей и далек от мысли в чем-то их обвинять. Короче, они поставили в известность полицию лишь на тот случай, если вещи где-либо всплывут.

Гарри сидел перед следователем с самым невозмутимым видом, но ощущение близкого конца все глубже заползало в душу. «Все, — думал он, — погулял мальчик, теперь хана. По следу уже идут ищейки».

Детектив открыл толстую папку:

— Вот, полюбуйтесь. Граф Дорсет — серебряная георгианская бонбоньерка, лакированная табакерка — восемнадцатый век, между прочим. Далее, миссис Гарри Джаспере — жемчужный браслет, застежка с рубином от Тиффани. Графиня ди Мальволи — кулон с бриллиантом от Арт Деко на серебряной цепочке. У этого человека определенно хороший вкус. — При этом инспектор подозрительно взглянул на алмазные запонки, сверкающие в манжетах своего собеседника.

Гарри понял, что дальше можно не продолжать. В папке находятся десятки улик, описание вещей, ко многим из которых прикасалась его рука. Без сомнения, добром дело не кончится. Проницательный детектив собрал множество фактов, теперь можно легко отыскать свидетелей, которые покажут, что в каждом отдельном случае Гарри находился поблизости накануне пропажи. Рано или поздно обыщут и его квартиру и дом матери. Конечно, большинство вещичек уже давно «ушли», но несколько безделушек он оставил. Например, запонки, на которые обратил внимание полицейский, Гарри умыкнул у одного подвыпившего аристократа, который умудрился заснуть прямо на балу в Гросвенор-сквер. А у матери лежала брошь, которую он ловко отколол с груди графини на приеме по случаю одного бракосочетания в Саррет-Гарден. Помимо всего прочего, ему будет сложно ответить и на самый простой вопрос: на какие средства он, собственно, живет.

Дело пахнет тюрьмой. Дадут приличный срок. А потом призовут в армию, а это та же тюрьма. При одной мысли об этом кровь стыла в жилах.

Пока он упорно молчал. Гарри не произнес ни звука даже тогда, когда инспектор в порядке устрашения резко схватил его за лацканы смокинга и легонько придавил к двери, пообещав в следующий раз «проучить молчуна» посерьезнее. Однако играть «в молчанку» так или иначе долго не удастся. Если станут раскручивать дело по-настоящему, ему несдобровать.

* * *

У Гарри имелся лишь один шанс снова оказаться на свободе. Ему придется убедить присяжных отпустить его под залог. Затем он незаметно исчезнет. Внезапно на него напала тоска, появилось огромное желание оказаться на воле, вздохнуть полной грудью, как будто он здесь не часы, а долгие годы.

Исчезнуть далеко не просто, но другого выхода нет.

Привычка красть у богатых привела к тому, что он постоянно вращался в высшем обществе, а это, в свою очередь, наложило отпечаток на весь образ жизни. Так, он поздно вставал, пил кофе из миниатюрных фарфоровых чашечек, носил изящную дорогую одежду, обедал в известных ресторанах. Нет, не то чтобы он совсем оторвался от своих корней. Иногда он по-прежнему захаживал в пивнушки, болтал со старыми надежными приятелями, брал билеты себе и матери в кинотеатр «Одеон». Но после блеска и роскоши, с которыми он невольно соприкоснулся, мысль о тюрьме казалась просто невыносимой. Вся эта грязная, пропахшая потом одежда, ужасная пища, никакой личной жизни и, самое жуткое, абсолютно бесцельное существование в обстановке однообразия, зловония и скуки.

С трудом поборов отвращение, Гарри задумался, как сделать, чтобы его все-таки отпустили под залог.

Полиция, конечно, будет возражать, но, в конце концов, решать судьям. Он еще никогда в жизни не появлялся перед судом, хотя вырос в таких кварталах, где люди с пеленок знали звук полицейской сирены и голос своего участкового. Освобождать под залог запрещалось только лиц, подозреваемых в убийстве. В остальных случаях все оставляли на усмотрение присяжных. Обычно они следовали рекомендациям полиции, но не всегда. Иногда, особенно с помощью умного адвоката, их можно было уговорить, например, придумав какую-нибудь жалостливую историю о больном ребенке. Иногда сами полицейские вели себя неверно и слишком давили, тогда суд принимал противоположное решение, желая подчеркнуть свою самостоятельность. Придется выложить денежки — примерно двадцать пять — пятьдесят фунтов. Это не проблема. Деньги у него есть и немалые. Когда ему разрешили связаться по телефону с родными, он позвонил Берни, владельцу газетно-книжной лавки на углу улицы, где жила его мать, и попросил послать кого-нибудь из ребят позвать ее к телефону. Когда мать наконец взяла трубку, он сказал ей, где взять деньги.

— Они отпустят меня под залог, — сказал он с напускным задором.

— Я знаю, сын. Тебе же всегда везло.

— Да, что правда, то правда, но вдруг, все-таки…

Никаких вдруг. Ведь ему приходилось выпутываться из разных ситуаций. Впрочем, если признаться честно, то были цветочки, а ягодки — впереди.

— Маркс, на выход! — прогремел голос охранника. Гарри встал. Он уже знал, что будет сейчас говорить, фантазии ему вообще было не занимать, сочинял истории моментально. Но сейчас, пожалуй, впервые, ему хотелось иметь действительно стройную, хорошо продуманную легенду. Ладно, надо выкручиваться. Он застегнул смокинг, поправил галстук и кончик платка в нагрудном кармане, потом недовольно ощупал свои колючие от отросшей за ночь щетины щеки, пожалел, что не имел возможности побриться заранее. Гарри еще раз прокрутил в голове свое короткое произведение, вынул из манжет запонки и сунул их в карман.

Дверь открылась, он вышел в коридор.

Его повели наверх по бетонной лестнице, ввели в зал судебных заседаний, усадили на позорную скамейку для подсудимых.

Впереди места для судей, сегодня они пусты, какой-то клерк, очевидно секретарь, составляющий протоколы, склонился над столом, дальше скамья, на которой сидят трое присяжных.

«Господи, — подумал про себя Гарри, — сделай так, чтобы эти ублюдки меня отпустили».

На балконе для прессы он увидел молодого репортера с блокнотом. Гарри внимательно оглядел зал. В задних рядах он сразу приметил мать, одетую в лучший костюм, на голове — новая шляпа. Она недвусмысленно постукивала пальцами по карману — видимо, деньги на случай залога у нее уже приготовлены. Почти тут же в глаза ему бросилась яркая брошь у матери на груди. Именно эту штучку он украл тогда у графини Эйер.

Гарри перевел взгляд в другую сторону и тут же вцепился рукой в перила, чтобы унять внезапную дрожь. Прокурор, лысый полицейский инспектор — пожилой, с большим носом — зачитывал какую-то бумагу.

— Итак, господа, под номером три в нашем списке кража двадцати фунтов банкнотами и золотых запонок стоимостью пятнадцать гиней у сэра Симона Монкфорда, а также обман, связанный с денежными расчетами в ресторане «Св. Рафаэль» на Пикадилли. Полиция требует содержания обвиняемого под стражей для проведения дополнительного расследования, учитывая большое количество материала о пропаже ценностей.