Книга Большая зачистка - Фридрих Незнанский

Представляться работниками правоохранительных органов или, еще хуже, корреспондентами телевидения братве Абушахмина никак не личило. Был избран самый простой и самый скорый способ получения информации — криминальный. За хорошие «бабки» и помощь в решении некоторых неафишируемых проблем Борису Михайловичу прямо домой были доставлены копии некоторых материалов следственного дела о краже в НИИ, из которых стало ясно, кому задавать вопросы.

Римма Шатковская, которую сам Абу в сопровождении парочки «быков» посетил на ее же квартире, увидев лица, не предвещавшие ничего хорошего, немедленно выложила всю правду. Не забыв при этом упомянуть, что ее уже допрашивали на этот счет сотрудники госбезопасности. Это неожиданное известие придало Абу еще больше решительности. И, посетив Химки, он к концу дня владел той же информацией, что и сыщики Плешакова.

В мастерской на Новой Басманной братва появилась в середине ночи. Вскрыв дверь офиса, бандиты обнаружили спящего на диванчике Корнева — была его очередь дежурить в мастерской.

Не потребовалось и пяти минут мягкой «беседы» Абушахмина с владельцем мастерской, чтобы тот полностью раскололся.

Доставленный сюда же час спустя Махов поначалу вообще ничего не мог говорить, а только мычал: немного перестарались «быки», объясняя вору свою нужду.

Не верящий никому в обыденной жизни, Абушахмин и тут не хотел верить ни единому слову привязанных к стульям и жестоко избитых подельников. Сомнительным казались ему их уверения, что в мастерской уже побывали следователь с целой бригадой омоновцев и забрали искомую технику, а у них самих отобрали подписки о невыезде.

Ну кто ж в такое поверит! Чтобы ментовка, а тем более госбезопасность, как утверждают эти засранцы, размотав дело о крупной краже, оставила бы жуликов на свободе? Да их бы сразу упекли!

И Абу, с настырностью упертого «быка», продолжал допрашивать свои жертвы, требуя сознаться: кому продали технику? Где деньги? Если обнаружится приличная сумма — а техника, по уверениям Виталия, стоила не менее пол-лимона баксов, — значит, эти врут и никакой ментовки тут не было.

А потом они «вспомнили» еще и американца, который приезжал, чтобы посмотреть на тот компьютер. Новая деталь! Она придала мыслям Абу иной ход. Он заставил Махова с Корневым подробно описать внешность этого иностранца, причем несколько раз уточняя при этом, какой был на нем костюм, да какой кейс у охранника, да какие очки… В общем, к утру у него имелся довольно подробный словесный портрет американца. Которого, кстати, вместе с охранником увезли с собой омоновцы. А вот Махова с Корневым почему-то отпустили. Подписка — это так, для дураков. Знающий человек ее в голову не берет.

Порядком уставший за прошедшие сутки, Абушахмин вышел в соседнюю комнату и телефонным звонком поднял из кровати Западинского.

— Ты вот чего, — сказал хрипло и без всяких предисловий, — я тут зачту, а ты подумай, никого этот тип тебе не напоминает?..

И он стал читать написанный на листе бумаги, выдранном из какой-то приходной книги, валяющейся на столе, словесный портрет странного американца, советника непонятной медицинской фирмы. Абу не прочитал и половины написанного, как Западинский, сон с которого слетел мигом, перебил его:

— Абу, давай поподробней об американце. Чего он там хотел? Сколько хотел заплатить? И чего с ним случилось дальше?

Абушахмин рассказал все, что сумел выбить из своих жертв. Западинский его внимательно выслушал, больше не перебивая, и, когда тот замолчал, подвел итог:

— Знаю я этого американца! Обскакали, блин! Ну су-уки!..

— Кто?! — вызверился Абушахмин.

— Глеб Бирюк, падла! — Западинский от души, вразнос, выматерился. — Это он! Но откуда узнали?! Ну, Плешка, это тебе даром не пройдет… Ладно, Абу, с теми кончайте, они нам больше не нужны. Но сильно не шумите. Народ уже, поди, на улицах, скоро светать начнет. Кончайте и отваливайте. Последи, чтоб от вас ничего не осталось: пусть думают, что с «крышей» не договорились…

Анатолий Иванович Плешаков с джипом охраны ехал в «Русский дом».

Глеб получил весьма ответственное задание: одного из самых надежных своих людей отправить в «ТВ-Русь», чтобы тот там поболтался с деловым видом, попил чайку-кофейку в многочисленных буфетах, потолкался в курилках и в бесконечных коридорах среди телевизионщиков и постарался выяснить, кто нынче обретается в фаворитках у Западинского. И вообще побольше узнал об увлечениях шефа канала в последнее время. Задачка, рассчитанная на максимум обаяния и общительности, а также неутолимую страсть служащих ко всякого рода сплетням, особенно касающимся интимной жизни высшего эшелона телевизионного начальства.

И еще один шаг решился-таки предпринять Плешаков. Не давали ему покоя те двое, которых гуманисты дерьмовые — Глеб с Матюшкиным — пожалели. Кто скажет с уверенностью, о чем рассуждают эти мальчики, когда их допросили, а затем оставили в покое? Ставя себя на их место, Плешаков больше не хотел смеяться. Он позвонил директору своего агентства Лаврухину и велел срочно подослать парочку грамотных людей, которые могли бы тихо и быстро выполнить его конфиденциальное задание. Лаврухин понял, сказал, что подъедут без промедления и что им можно называть вещи своими именами.

Анатолий Иванович положил перед каждым по пачке долларов и, чтобы несколько разрядить тягостную атмосферу, а иной и не бывает, когда ты берешь на себя роль Господа Бога, рассказал мужикам старый анекдот о канторе, который всякий раз, перед тем как петь в синагоге, требовал гонорар вперед. Его спрашивали: «Зачем вы торопитесь? Кончится служба, и мы вам торжественно вручим ваши десять тысяч». На что кантор всегда отвечал: «Знаете, когда десять тысяч уже тут, — и он хлопал себя по карману возле сердца, — ка-ак поется!»

Мужики, давно уже не новички в своем деле, хмыкнули и взяли деньги…

Машины свернули с шоссе на дорогу, ведущую к «Русскому дому».

Часы показывали полдень. Посетителей в ресторане — приехавших на собственных машинах — не наблюдалось. Еще самый-самый рабочий день, все крутые делают деньги, «быки» их охраняют. Откуда ж взяться посетителям, хотя для простого люда время, может быть, и обеденное? Правильнее сказать, обеденное, но не здесь…

Машины развернулись на площадке и остановились рядом, перед входом.

Швейцар с пышными традиционными усами и золотыми галунами услужливо распахнул перед гостями двери. Первыми вошли двое охранников, за ними — Плешаков, следом — еще пара мордатых крепышей.

Прошли в пустой зал, разместились за двумя столами возле окон. Официант в белом атласном жилете, надетом поверх русской рубахи навыпуск, и в черных брюках, заправленных в сапоги гармошкой, тут же положил несколько кожаных переплетов с меню, отошел в сторону, остановился в ожидании.

Плешаков до меню не дотронулся. Он поманил официанта и, когда тот почтительно склонил к посетителю голову с четким набриолиненным пробором, негромко сказал:

— А что, Артурчик с Гегамом уже на месте? Пригласи сюда.