Книга Повесившийся на вратах Сен-Фольена - Жорж Сименон

— Что вы сказали? — спросил Мегрэ, подходя к груде измятых эскизов. Нагнувшись, он поднял один из них, на нем была изображена обнаженная девушка, красиво сложенная, с вульгарными чертами лица и растрепанными волосами.

— Я предлагаю вам пятьдесят тысяч франков?.. Сто?..

Мегрэ посмотрел на него с любопытством. Вам Дамм с плохо скрываемой дрожью в голосе продолжал выкрикивать:

— Полтораста тысяч… Двести…

Мегрэ молча продолжал разбирать валяющиеся на полу бумаги, раскладывая их по кучкам и откладывая в сторону листки с изображением обнаженной девушки. На одном этюде художник изобразил ее задрапированной в кусок той самой ткани, которая сейчас покрывала диван, на другом она была лишь в черных чулках. На заднем плане был нарисован череп. Мегрэ вспомнил, что видел уже этот череп на портрете Жефа Ломбара. Чуть заметная нить робко протянулась между событиями прошлого и сегодняшним днем. Продолжая лихорадочно рыться в груде эскизов, комиссар наткнулся на портрет молодого человека с длинными волосами, как две капли воды похожего на Жана Лекока Д'Арневиля, самоубийцу из гостиницы в Бремене, так и не успевшего съесть свои жалкие булочки с сосисками.

— Двести тысяч франков!.. — и он деловито прибавил тоном человека, который даже в такой момент не забывает о разнице биржевого курса. — Французских франков, французских! Слышите, комиссар?

В его молящем голосе появились раздраженные нотки.

— Еще есть время… мы находимся в Бельгии, вам не придется улаживать никаких формальностей… официальное дело еще не заведено. Никто ничего не узнает… Наконец я прошу у вас отсрочки только на один месяц.

— Значит, это произошло в декабре?

— Что вы хотите этим сказать…

— Сейчас ноябрь, в феврале исполнится десять лет, как Клейн повесился, и вы просите месяц отсрочки.

— Не понимаю…

— Неужели!

Можно было сойти с ума при виде того, как Мегрэ спокойно перебирает старые бумаги.

— Вы прекрасно все понимаете, Ван Дамм. Бели считать, что Клейн был убит, то срок давности по этому делу истечет в феврале. Это не значит, что я высказываю такое предположение, просто на этом примере видно, что то, что вы всячески пытаетесь скрыть, случилось в декабре.

— Вам все равно ничего не удастся раскрыть, комиссар, — устало произнес Ван Дамм.

— Тогда чего вы боитесь? — спросил Мегрэ, отодвигая диван, под которым не оказалось ничего, кроме густого слоя пыли.

— Двести тысяч французских франков. Я могу сейчас же написать вам чек на эту сумму.

— Вы что, хотите, чтобы я вам дал пощечину?

Это было сказано таким грубым голосом, что Ван Дамм невольно поднял руки, пытаясь заслонить лицо. При этом у него из кармана показалась рукоятка револьвера. Поняв, что Мегрэ это заметил, он выхватил его и направил на комиссара с явным намерением разрядить всю обойму..

— Бросьте это, — грозно сказал комиссар. Пальцы Ван Дамма разлезлись, пистолет упал на пол. Мегрэ, повернувшись к нему спиной, продолжал рыться в груде разношерстных вещей.

— Скажите, Ван Дамм…

Почувствовав что-то необычное в его молчании, Мегрэ обернулся. Ван Дамм пальцами вытирал влажные от слез щеки.

— Вы плачете?

— Я?! — это было сказано очень насмешливо и воинственно.

— В каком роде войск вы служили?

Тот ничего не понял, но, готовый ухватиться за любой луч надежды, ответил:

— В школе унтер-офицеров запаса.

— Пехотинец?

— Кавалерист…

— Иначе говоря, ваш рост колеблется между 165 и 170 сантиметрами. Весили вы в то время килограммов 70. Вы сильно потолстели с тех пор.

Мегрэ отодвинул в сторону стул. Под ним валялось несколько черновиков письма, на которых была написана одна и та же фраза: «Мой дорогой, старый друг!» При этом он искоса следил за Ван Даммом, который вдруг, переменившись в лице, испуганно закричал:

— Это не я! Клянусь вам, что это не мой костюм! Клянусь…

Мегрэ отшвырнул ногой валявшийся на полу револьвер. На лестнице послышались шаги.

Глава 9

Члены Братства Апокалипсиса

В проеме отворившейся двери появился Морис Беллуар. Его взгляд, скользнув по дрожащему от страха Ван Дамму, опустился на валявшийся на полу револьвер и остановился на Мегрэ, который с безмятежным видом рылся в старых бумагах, не выпуская изо рта трубки.

— Ломбар сейчас придет, — ни к кому не обращаясь, уронил Беллуар. Все трое напряженно смотрели друг на друга. Ван Дамм первым нарушил молчание.

— В каком он состоянии?

— Похож на сумасшедшего… я пытался его успокоить… но он от меня удрал, разговаривая вслух и жестикулируя…

— Он вооружен? — спросил Мегрэ.

— Да, вооружен.

Морис Беллуар прислушался, не идет ли Ломбар.

— Вы что, оба дожидались на улице результата моей встречи с Ван Даммом? — спросил комиссар. Бельгиец утвердительно кивнул головой.

— Итак, вы сообща договорились предложить мне…

Не было нужды заканчивать фразу, все было понятно с полуслова. Понятно даже молчание, казалось, что каждый из них читал мысли другого.

На лестнице послышались поспешные шаги. Кто-то обо что-то ударился, яростно при этом выругавшись. Дверь с шумом отворилась, вбежал Жеф Ломбар, смотря на всех безумными глазами. Его била лихорадка. Достаточно было одной секунды, чтобы вся эта сцена закончилась трагедией. В его вытянутой руке дрожал заряженный револьвер. Мегрэ внешне спокойно наблюдал за ним, но из груди невольно вырвался вздох облегчения, когда Ломбар, бросив на пол оружие и схватившись руками за голову, громко разрыдался, восклицая:

— Я не могу… Я не могу, слышите вы, не могу больше… не могу, господи Боже мой! — и он уперся обеими руками в стену, раскачиваясь из стороны в сторону.

Комиссар подошел к двери и закрыл ее. Жеф Ломбар вытер платком лицо, откинул назад волосы и посмотрел вокруг себя пустыми глазами, какие обычно бывают у людей после нервного припадка. Пальцы его дрожали, он сделал усилие, пытаясь заговорить, но ему помешал новый взрыв рыданий, вырвавшийся из его груди.

— Что пришлось перенести, чтобы довести себя до такого состояния, — отчетливо произнес он и дико засмеялся. — Девять лет. Почти десять! Я остался без специальности, без копейки денег, — казалось, что он говорит все это для себя, не замечая присутствующих, при этом он не отрывал глаз от этюда обнаженной девушки. — Десять лет ежедневных усилий, огорчений, трудностей, страха… и, несмотря на это, я женился… мне захотелось иметь детей… я, как дурак, упорно трудился, стараясь создать им пристойную жизнь… приобрел дом, мастерскую, вы все это видели, но не видели одного — тех нечеловеческих усилий, которые я делал, чтобы этого добиться, чтобы победить отвращение к жизни, которое я испытал… Вчера у меня родилась дочь. Я едва осмелился на нее взглянуть. Моя жена, привыкшая к совсем другому обращению, меня не узнает, она с боязнью смотрит на меня, заметив, как я изменился за эти дни, приписывая это моему нездоровью. Мои рабочие заметили, как я изменился в эти дни; а я не знаю, что им ответить… Все кончено… все погибло! Внезапно, глупо, в течение нескольких дней. Все уничтожено, разбито на мелкие части, все! И лишь потому, что… — стиснув кулаки, он посмотрел на лежащее на полу оружие, потом на Мегрэ.