Книга Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев

– Не заметил, – соврал Дронго, понимая, как это приятноуслышать его собеседнице.

– Ничего особенного, – воодушевилась Вероника Андреевна, –красивое лицо, будто нарисованная картинка. И пустые глаза.

– Вы видели пропавшую коллекцию монет? – Дронго решилсменить опасную тему.

– У него было несколько специальных альбомов. Такие большиеальбомы с углублениями в бархатной подложке, куда закладывались монеты.Альбомов было много, по-моему, восемь или девять. Он хранил их дома. Но дваальбома всегда в сейфе или в ящике его стола. Именно эти два альбома ФедорГригорьевич взял с собой на дачу. Кажется, два дня назад. Я видела, как он ихбрал. Там были самые ценные экземпляры. Он сам говорил, что некоторые из этихмонет абсолютно уникальны. Я не знаю, сколько они стоят, но, думаю, несколькосотен тысяч долларов. И именно эти два альбома пропали. Мы обыскали с Олегомвсе – в кабинете, в столе. Потом, вернувшись домой, я проверила сейф. Двухсамых ценных альбомов нигде не было. Я, конечно, сообщила об этом следователямпрокуратуры, рассказала им про альбомы. Они решили, что уточнят в клубенумизматов, какие монеты там были. Или у Романовского, если, конечно, онвспомнит, какие экземпляры хранились у Федора Григорьевича. Я вспомнила, чтобыл еще каталог, в котором содержались сведения о всех монетах, которыехранились у мужа, но мы его тоже не можем найти. Иначе мы бы вспомнили, какиемонеты пропали. Но я точно знаю: пропали два самых ценных альбома, лучшиемонеты из его коллекции.

– Романовский у вас часто бывал?

– Иногда бывал. Он тоже известный нумизмат. Но я и мысли недопускаю, что он мог решиться на такое. Из-за монет убить соседа… Он же небомж, а заместитель министра иностранных дел страны, его часто по телевизорупоказывают…

– Вы думаете, люди, которых показывают по телевизору, немогут быть банальными ворами? – усмехнулся Дронго. – Еще как могут! Помнитескандал с книгой, когда авторы, не написав ее, получили по сто тысяч долларов?Нас ведь уверяли, что они самые порядочные и честные люди на свете. Вся страназнала, что это не так, но чиновники были убеждены в своей безнаказанности.

– Я не думаю, что он мог убить, – испугалась ВероникаАндреевна. – Из-за каких-то монет решиться на преступление? Нет, я не думаю.

– Вы его хорошо знаете?

– Как и остальных. Не очень близко. Они обычно запирались вкабинете и рассматривали монеты, обсуждая какие-то детали.

– Он знал, где Федор Григорьевич хранил монеты?

– Знал, – кивнула она, чуть прикусив губу.

– В день убийства вы все время были дома?

– Зачем вы меня об этом спрашиваете? – обиделась она. –Думаете, что я могла решиться на такое ужасное преступление?

– Абсолютно уверен, что нет. Но за вами могли следить…

– Не знаю. Обычно я не обращаю внимание на взгляды мужчин. Як ним привыкла. И мне трудно отличить обычный интерес мужчины от взглядавозможного наблюдателя.

В свои годы она еще умела флиртовать и нравиться мужчинам.Дронго оценил ее замечание и улыбнулся:

– Вы можете рассказать, где были в тот день?

– Конечно, могу. Следователи тоже меня об этом спрашивали.Утром Федор Григорьевич уехал на работу. Примерно в двенадцать я вызвала своюмашину и поехала к маникюрше. Потом заехала в фитнес-центр и где-то к четыремвернулась домой. Вечером ко мне должны были приехать мои подруги.

– Приехали?

– Одна из них, да. Мы с ней пили чай. Если хотите, вы можетепозвонить ей и все проверить, – с некоторым вызовом сказала она.

– Уважаемая Вероника Андреевна, – мягко сказал Дронго, – ненужно обижаться на мои вопросы. Моя задача – установить истину. Я прекраснопонимаю, что вы не могли, приехав на дачу, перелезть незаметно через высокийзабор, застрелить своего мужа, а потом так же незаметно уйти, забрав оружие. Яэксперт-аналитик, а не фантаст. Поэтому прошу вас не нервничать. Хотя в вашемположении я, наверное, тоже бы нервничал. А Федор Григорьевич заезжал домой вобеденный перерыв?

– Да. Он часто обедал дома, не любил, когда его кормятказенными разносолами. И в институте редко обедал. Да, он заезжал домойперекусить. Кухарка у нас работает каждый день, она и накормила его. Можетеспросить у нее. Она сейчас на кухне.

– Не нужно. Спасибо вам за все, и прошу меня извинить.

Дронго поднялся, она встала следом.

– Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы, – улыбнулась она.

– На все, – подтвердил Дронго.

Он поцеловал протянутую руку, после чего спросил:

– А с вашей падчерицей можно побеседовать?

Улыбка сползла с лица Вероники Андреевны. Она, чутьнахмурясь, испытующе взглянула на своего гостя. «Нельзя доверять ни одномумужчине», – подумала она.

– О чем с ней говорить? – несколько раздраженно спросилаона. – Аллы не было в Москве, когда произошло убийство. Что она может вам рассказать?

– Я хотел бы уточнить некоторые детали взаимоотношений ееотца с соседями.

– Она о них тем более ничего не знает. Лопатины иРомановские переехали уже после того, как Алла уехала с мужем в Швецию.

– Но вы сами сказали, что она училась с дочерью АбрамаМоисеевича Перельмана. Или нет?

– Делайте, как знаете, – пожала она плечами, – толькоразговаривайте в другом месте. Надеюсь, ей не понадобится моя спальня.

Вероника Андреевна, резко повернувшись, вышла из комнаты.«Этот хитрый тип вытянул из меня всю информацию, используя свое обаяние, и этотприятный запах, который остался в спальне», – подумала она. Дронго, понимаясостояние вдовы, не посмел ее удерживать, поэтому перешел в кабинет. Там, вкресле отца, сидела Алла. Портрет отца стоял на столике рядом с двумяфотографиями лауреатов Нобелевской премии, коллег по Академии наук. Дронго ещераз подумал, что дочь удивительно похожа на отца.

– Извините, – обратился он к Алле, протиснувшись к столу. Вкабинете было гораздо больше людей, чем в гостиной. – Примите моисоболезнования. Но я хотел бы с вами поговорить.

– Спасибо. Кто вы такой?

– Эксперт-аналитик. Я приехал вместе с генералом Потаповым.Меня обычно называют Дронго. Я здесь по поводу смерти вашего отца.

– Следователь уже со мной беседовал, – холодно ответила она.У Аллы был тяжелый внимательный взгляд. Чувствовалось, что она – властнаяженщина, которая привыкла все решения принимать самостоятельно.

– Нам нужно поговорить. Это касается вашего отца, –настаивал Дронго.

– Прямо сейчас и здесь? – удивилась Алла. – Может, это можносделать через несколько дней?