Книга Авантюристка - Рекс Стаут

Я соорудил ему постель из своей одежды на твердой скале, искупал его и заставил попить, в это время с его сухих, горячих губ несся бред.

Так продолжалось много часов, потом он провалился в глубокий, спокойный сон. Но в его теле не ощущалось жизни, и я был уверен, что он никогда не проснется. Я боялся дотрагиваться до него. Это были утомительные часы, я прилег сбоку от него, держа его руку в своей. Меня все больше и больше одолевал голод и усталость, а все тело сплошь болело.

Вдруг его рука зашевелилась, потом он произнес слабо, но очень четко:

— Что ж, Пол, это и есть конец.

— Еще нет, Гарри, мальчик, еще нет.

Я пытался придать своему голосу бодрость, но мне плохо это удалось.

— Я… так… думаю. Я просто говорю, Пол… Я только что видел Дезире.

— Хорошо, парень.

— Не надо так говорить, я уже не в бреду. Это, наверное, был сон. Ты помнишь утро в горах — в Колорадо, — когда ты вдруг появился на восходе солнца? Я видел ее там… только вместе с ней был ты, а не я. Так что, конечно, она мертва.

Его логика была за гранью моего понимания, но я пожал его руку в знак того, что понял.

— И теперь, старик, ты можешь меня оставить. Это конец. Ты был молодцом. Мы хорошо подрались, не так ли? Если бы Дезире…

— Нет… не сдавайся просто так. Ты еще жив. А когда у человека есть силы преодолеть приступ лихорадки, он очень даже жив.

Но он так не думал. Я дал ему поговорить. И он говорил, плохо понимая о чем. Прошлое занимало его ум, и, по правде говоря, я сам стал сентиментален. Я себе сказал: «Это смерть».

А потом, подняв голову, чтобы посмотреть на проход, в котором мы находились, я вскочил на ноги с криком и остался стоять, совершенно пораженный. В следующее мгновение от удивления уже кричал Гарри:

— Свет! Боже всемогущий, свет!

Так оно и было. Проход был длиною метров триста, потом он резко поворачивал, а на углу отражался мерцающий свет, который исходил из невидимого коридора.

Он появлялся и пропадал, играл на гранитных стенах, и он был там. Это было сверхъестественно, так нам казалось после того, как мы провели много дней в кромешной тьме.

Я повернулся к Гарри, и он, который только что умирал, вставал на ноги.

— Подожди, не так быстро! — почти зло сказал я, вскакивая, чтобы помочь ему. — И, ради бога, не шуми!

Сейчас, возможно, будет драка, ты же знаешь, что означает этот свет.

— Но что это такое? — возбужденно спросил парень. — Пошли, пошли!

Честно говоря, я также стремился туда, как и он.

Первый раз в жизни я понял, почему в Библии и в древней мифологии было так много сказано о добыче огня. Современная цивилизация очень далека от природной пользы, чтобы понимать его значимость.

А тут был любопытный пример силы привычки — или, скорее, инстинкта — в человеке. Пока мы были в темном проходе, мы шли не остерегаясь.

Но вид света сделал нас осторожными, и мы замолчали. Мы прекрасно знали, что обитатели этого подземного мира могли нас видеть в темноте так же хорошо, как и при свете. Может быть, так даже лучше.

Очень тяжело идти по пути простого разума.

Гарри был настолько слаб, что еле стоял даже в том возбуждении и радости. Мы шли очень медленно. Я, как мог, поддерживал его, сам как бы будучи мотором.

Поворот был не очень далеко, и мы дошли до него за пятнадцать минут.

Перед поворотом мы остановились. Гарри тяжело дышал после ходьбы, а я еле сдержал крик, когда впервые за эти дни увидел его лицо.

Оно было искаженным, белым, щеки впали, глаза сидели глубоко и мигали от боли. А волосы на подбородке и губе были длинными, выросли очень быстро за такое короткое время. Я понял, что выглядел не лучше, поскольку он уставился на меня, как на чудовище.

— Боже мой, старик, ты выглядишь как привидение! — прошептал он.

Я кивнул, крепко сжимая его плечо.

— Теперь посмотрим, что значит этот свет. Будь готов ко всему, Гарри, но мы уже прошли через самое плохое. Положи руку мне на плечо.

Мы пошли к углу и повернули направо, прямо к источнику света.

Невозможно передать хоть как-то ту картину, которая предстала нашим глазам. Наш мозг был пронзен вспышкой. Вот подробности.

Перед нами была огромная пещера, круглая по форме, с километр в радиусе. Тогда она казалась намного больше. Оттуда, где мы стояли, до противоположной стены было километра три. Потолка не было видно, все кончалось темнотой, хотя свет горел достаточно высоко.

Везде, на сиденьях, на корточках, ряд за рядом, сидели самые ужасные на свете существа.

Это были мужчины, у них должно быть какое-то имя. Рост они имели метр двадцать сантиметров, с волосатыми руками и ногами, странными, обрюзгшими телами, а глаза — остальная часть лица была закрыта волосами — тупые и пустые, огромного размера. У них была внешность вурдалаков, обезьян, чудовищ — кого угодно, но только не людей.

Они сидели, тысячи их, тихо согнувшись на своих каменных сиденьях, смотря вперед, без единого движения, как деревянные идолы.

В центре пещеры находилось озеро, занимавшее где-то половину ее. Вода была черной как ночь, почему-то гладкой и тихой. На краю был выступ, перпендикулярный воде, пять метров высотой.

В середине озера, на равном расстоянии от центра и друг от друга, стояли три скалы — как их назвать — или колонны. Они были шириной два метра наверху.

И высоко поднимались над водой.

На верху каждой колонны стояла урна, и из каждой поднимался гигантский огонь. Вот это и давало свет.

Пламя поднималось на метров десять, неудивительно, что мы восхищались этим светом.

Но нас поразили не эти ряды сидящих в тишине гномов, не черное бездонное озеро и не танцующее пламя.

Я никогда не забуду ту картину, которую я увидел, когда последовал за взглядом этих животных. Даже сейчас, закрыв глаза, я вижу это.

В самом центре озера, посреди трех колонн с огнем, была четвертая колонна, построенная из какого-то блестящего камня. Ее стены сверкали, как тысячи белых алмазов, слепя глаза.

Эффект был неописуемый. Огромная пещера была полна лучей, исходящих от нее. Колонна была в два раза выше остальных. Она поднималась метров на тридцать.

Она имела цилиндрическую форму, не больше трех метров в диаметре. А на ее вершине, высоко над озером, освещенная пламенем, качалась и кружилась фигура женщины.

Ее тело, покрытое только волной золотых волос, сверкало в этом странном, мрачном свете. И из всех отражений, достигавших нас от колонны, самым ярким и потрясающим было отражение блеска ее глаз.

Ее руки были подняты над головой и двигали всем ее белым, гибким телом. Она скользила вперед и назад, во все стороны, то туда, то сюда, по краям высокой колонны, с размеренной, медленной грацией, как пантера.