Книга Печать на сердце твоем - Андрей Валентинов

— А ты откуда знаешь? — удивился Черемош, и Згур выругал себя за длинный язык.

— Я же собирался к румам, — он постарался улыбнуться как можно беззаботнее. — Вот и поговорил с одним купчишкой на торге.Черемош кивнул, а Згуру вновь, в который раз, стало не по себе. Поверил! Как легко всему верит этот чернявый парень! А если бы ему, Згуру, приказали просто прирезать Черемоша? Подружиться, заманить подальше — и спрятать труп так, чтобы даже Косматый не нашел? Сделал бы? Ответ был слишком очевиден, и Згур помянул Мать Болот, которая не допустила такого. Но разве то, что он задумал, многим лучше убийства? Ведь Улада…

— Ай! Помогите! Черемош! Черемош!

Длинноносая не кричала — она вопила, да так, что закладывало уши. Миг — и Згур уже вскочил, сжимая в руке меч. Что там? На жабу наступила? Или снова медведь?

Сначала он увидел Уладу. Девушка стояла по колено в воде, прижимая к голой груди смятую мокрую рубаху. Длинные волосы закрывали плечи.

— Помогите! Да где же вы? Згур! Вспомнила! Он быстро оглянулся — и все понял. Вот они! Четверо, оборванные, бородатые, в руках клевцы… Его заметили. Грянул дружный хохот:

— Эй, женишок, уступи невесту! На часок, не боле! Опосля возвернем, тока мягчее станет!

Згур поймал за руку Черемоша, который уже был готов броситься на незваных гостей. Горячиться ни к чему. Итак, четверо, в руках — клевцы, за поясом — ножи. Ни мечей, ни луков. Это хорошо…

— Так вас двое, хлопцы? — хохотнул один из бородачей. — Где двое, там шестеро! У нас эта краля не заскучает! Ишь, сисястая!

Чернявый зашипел, но Згур вновь поймал его за руку. Улада уже была рядом, наскоро надевая рубаху, что вызвало новый взрыв смеха:

— Чего засупониваешься, дуреха? Все одно сымать придется!

Все стало ясно — станичники! Удалые хлопцы из зеленого леса. Ну конечно, граница рядом! Згур уже приметил самого крепкого из бородачей, чтобы начать с него, как вдруг вспомнил, что рассказывал ему наставник Отжимай-ло. Тогда они крепко выпили…

— Меялуг, атябер?

Бородачи недоуменно переглянулись, затем один, вероятно старший, неохотно буркнул:

— Ун! А ыт?

Згур еле сдержал улыбку. Получилось!

— А ым то идяд илшу.

Бородач что-то тихо сказал своим хлопцам, и те опустили клевцы.

— На ту сторону? — теперь станичник говорил уже нормально, значит, можно больше не корежить язык, переворачивая привычные слова. Згур облегченно вздохнул:

— Как выйдет. А чего, батька с мамкой не велят?

— Мамка не мамка, — бородач оглянулся, — да только забудь, братан! Нагнали вояк, сотни две. Ищут каких-то…

Он не торопясь присел на песок, положив клевец перед собой. Згур последовал его примеру, но меч остался в руке. На миг оглянувшись, он заметил, что чернявый тоже вооружился, а Улада деловито заряжает гочтак. Згур хмыкнул — сообразила!

— Значит, ищут, — проговорил он. — А если не через мост?

— Забудь! — бородач искоса поглядел на гочтак в руках девушки и скривил улыбкой рот. — Стража всюду. А ищут-то двух парней да девку…

Переспрашивать Згур не стал — и так ясно.

— Девка, вижу, боевая! — продолжал станичник. — За такую румы гривен тридцать дадут! Ладно, не мое дело… А ты, братан, и сам, кажись, из вояк?

Згур кивнул. Такое не скроешь, даже когда на тебе не кольчуга, а рубаха.

— А зовут-то как? — бородач хитро прищурился. Згур чуть было не назвал свое имя, но вовремя спохватился. Его проверяли.

— Зовут Зовуткой…

— А кличут уткой, — хохотнул бородач. — Вот чего, Зовутка, поворачивай лыжи. Не пройдете. Разве что через ВыползневЛаз…

Згур вспомнил мапу. На полдень — Нерла, там граница, на закат — Змеиные Предгорья, скалы, не пройдешь…

— Не слыхал? — удивился станичник. — Это рядом, вверх по ручью и налево, не промахнешься. Его местные как-то по-мудреному кличут. Можешь сунуться, если смелый. А то, знаешь, за девку да за парней мешок серебра обещают…

Глаза бородача предательски блеснули. Згур лишь умехнулся, порадовавшись, что меч под рукой, а длинноносая не забыла о самостреле.

— Ну, бывай, братан! — станичник встал и долго отряхивал мокрый песок, прилипший к рваным штанам; — Девку продашь — выпей за мое здоровье!

Он подмигнул и, махнув рукой, повернулся к своим «братанам».

— Ну, чего, пошли! Хороша деваха, да не про нашу ряху! Станичники заткнули клевцы за пояса, один из них присвистнул и затянул дурным голосом:

Гости съехались ко вдовушкам во дворики, Заходили по головушкам топорики. Солнце по небу плывет да удивляется — Возле дома белы косточки валяются!

Згур подождал, пока незваные гости исчезли за деревьями, затем вскочил и повернулся к своим спутникам:

— Слыхали?

— Слыхали! — Улада скривилась и положила гочтак на землю. — Так за сколько ты меня хочешь продать, наемник?

— Но он не… — начал было Черемош, но девушка дернула бровью, и парень послушно умолк. А у Згура пропало всякое желание похвалить длинноносую за гочтак. Сообразила — и ладно.

— Эти бычары, — Черемош кивнул в сторону опушки. — Они же… Они нас выдать могут! Згур, давай их догоним и…

— Начистим грызло, — кивнул Згур. — Не выйдет, они битые. Кто-нибудь да уйдет, и тогда уж точно — выдадут. Ну и что делать будем?

— А это твоя забота, наемник! — вновь скривилась Улада. — За это и серебро получишь.

— Улада!.. — вступился Черемош, но тут же замолчал. Згур отвернулся, не желая вступать в перепалку. Был бы он просто наемником…

— Уходим, — решил он. — И поскорее!

Черемош кивнул и кинулся складывать вещи. Улада, не торопясь, оделась, поправила волосы, а затем повернулась к Згуру:

— Подойди сюда, наемник!

— У меня есть имя, сиятельная! — не выдержал он. В конце концов, он не обязан терпеть такое.

— У тебя нет имени! — Улада шагнула вперед, в глазах

горел гнев. — Нет и не будет! Ты… Я видела, как ты на меня смотрел! Если еще раз… Я тебе выжгу глаза, понял! Внезапно Згуру стало смешно. Он смотрел? Ладно!

— В следующий раз, сиятельная, я закрою глаза и подожду, пока эти парни разложат тебя прямо на песке. Думаю, ты будешь не против. Как тебя они назвали? Сисястая, кажется?

Он успел перехватить ее руку, уже готовую ударить, и крепко сжал кисть, до боли, до стона.

— Бить ты меня не будешь, сиятельная Улада, дочь предателя Ивора! И учти — еще дернешься, пожалеешь!

Улада вырвала руку, зашипела, лицо вспыхнуло красными пятнами.

— Я убью тебя, наемник! Понял? Обещаю!